как. Когда же он всё это успел?
— Я сам поражён, Сэм, но он реально всё это сделал за месяц. И всё сделано по высшему разряду! Это восхитительно!
— Удивительная трудоспособность. Ты не находишь? — скептически произнёс Филипс.
— Конечно же, нахожу! Я говорю тебе, Сэм — парень гений! — воодушевлённо проговорил Тейлор.
— Гений, говоришь? — неожиданно тяжело вздохнул собеседник продюсера, выдержал небольшую паузу и буквально огорошил своего партнёра по бизнесу словами: — Знаешь, Джон, мне кажется, я раскрыл секрет этой гениальности.
— Неужели? И в чём он?
— Ответ, Джон, очень прост. Александер Васиинов гений лишь потому, что он занимается плагиатом.
— Что? — опешил Тейлор. — Ты уверен? С чего ты взял? У тебя есть доказательства?
— К сожалению, Джон — есть.
— И насколько они твёрдые? Им можно верить?
— Очень твёрдые, Джон. Очень! Такие твердые, что их даже можно подержать в руках. Вот в правой руке я сейчас держу именно такое доказательство. Его мне принесли два дня назад.
— И что это? — боясь узнать страшную правду, прошептал Тейлор.
— А это, Джон, давай по телефону обсуждать мы не будем. Приезжай и ты сам увидишь это доказательство своими глазами.
Конец интерлюдии
***
Глава 39
Шли мы на север. И шли довольно медленно из-за не умеющих ходить быстро морских барж, которые плелись в кильватере со скоростью не более тринадцати узлов. К сожалению, а может быть — к счастью, домой мы возвращались эскадрой в четыре корабля: Две баржи — «Ласточка» и «Буревестник», четырёхпалубный лайнер «Михаил Калинин» и сопровождающий нас миноносец «Стремительный», который встретил нас на рейде Гаваны.
Собственно то, что нам предстояло плыть около трёх недель, лично меня ни капли не смущало, ибо дел у меня было выше крыше. Я монтировал фильм про инопланетянина, писал фэнтези-роман, выполняя обещание, данное тёте Золотовой, и спал.
На сон уходило непривычно много времени. Сказалась гонка, которую я устроил со съёмками. А ведь, казалось бы, лежи себе на пляже, снимай потихонечку и в ус не дуй. Нет же, захотел поставить рекорды. И нужно признаться, что в конце концов рекорды удались. Фильм за сутки — это вам не хухры-мухры. Да и сериальчик довольно быстро снялся. В общем, всё это наложило свой отпечаток, и я спал, ел, спал, писал, спал, монтировал и ещё раз спал.
В один из дней ко мне в «кино-бокс» пришёл Лебедев, дежурно поинтересовался? как у меня дела и сообщил, что сегодня вечером у меня состоится телефонный разговор.
— Опять, что ль, Марта? Делать ей нечего?!? Отвлекает от дел! Только позавчера ж с ней говорили — и опять ни о чём, — недовольный, что меня опять полчаса будут грузить всякой фигнёй, пожаловался на жизнь я.
— На этот раз Васин, это не она. С тобой будет разговаривать лично Леонид Ильич.
— Да? А что ему надо? — удивился Васин и, увидев нахмурившего брови Лебедева, «во избежание» быстро поправился: — В смысле — какова будет тема разговора?
— Васин, ты уже взрослый человек. Паспорт имеешь. А всё задаёшь глупые вопросы. Неужели ты думаешь, что мне товарищ Брежнев будет докладывать, о чём хочет с тобой поговорить?
Я согласился с мидовцем, что вряд ли будет, и ещё немного поразмышляв вслух на тему будущего разговора, решил, что это дело бесполезное.
«Так чего время терять на предположения? Если уж Лебедев не знает, то я-то откуда могу знать? Может, просто поздравить с окончанием съёмок хочет?»
Одним словом, продолжил заниматься своим делом — монтировать фильм. А в семь часов вечера за мной пришли и сообщили, чтобы я срочно плыл на лайнер.
Не прошло и пятнадцати минут, а я уже был на капитанском мостике и в компании капитана корабля, Лебедева и Воронцова ожидал связи с самым «центральным центром».
И вот, наконец, раздался долгожданный прозвон, означающий, что связь налажена.
Я снял трубку и сказал:
— Алло! Здравствуйте, Леонид Ильич. Васин у аппарата.
Как и предполагалось, Генеральный секретарь ЦК КПСС звонил просто поздравить с тем, что мы выполнили порученное Советом министров дело. После дежурных слов Генеральный секретарь поинтересовался моим здоровьем, а потом неожиданно поздравил меня от всей души с предстоящим празднованием.
Услышав, с чем именно товарищ Брежнев меня поздравил, я чуть не упал в обморок, но стоически дослушал поздравления и переспросил:
— Что-что?
— Я говорю, гхм, что поздравляю тебя, Саша, с тем, что ты решил создать новую ячейку общества. Ты — молодец, гхм! Мне сказали, что невеста твоя иностранка, гхм — это ничего. Ты не волнуйся, гхм. Подыщем ей работу по специальности и, гхм, будет жить не хуже, чем у себя в Германии. Кем она там у тебя работает, гхм?
— Вроде бы никем, — промямлил я.
— Да? Гхм. — удивился Генсек. — Это, гхм, непорядок. Надо ей устроиться до родов на работу. Гхм. Чтобы она потом могла спокойно уйти в декретный отпуск, гхм. И получать выплаты по уходу за ребёнком, гхм. Ты меня понял? А как ребёнок подрастёт, в садик его отдадите, а она уж тогда пусть учиться идёт. Думаю, подыщем ей какое-нибудь подходящие для получения профессии училище.
— Ага. ГПТУ, — кивнул я, соглашаясь.
— Ну, или техникум. Это уж куда поступит. Ты там, гхм, с ней потом посоветуешься. Гхм. Понял?
— Да…
— Хорошо, гхм. Тебе же хочу пожелать всего хорошего в браке. Детишек побольше и успехов в твоём труде на наше общее благо, гхм. В общем, поздравляю тебя с будущей свадьбой, гхм. До свидания, Саша!
— До свидания, Леонид Ильич, — прошептал я и положил руку на область груди, где у обычных людей есть сердце.
— Ну, как прошло? — негромко спросил мидовец.
— Офигительно. Только… Есть небольшой вопрос… Там мне наш дядя Лёня про какую-то свадьбу и ячейку общества говорил, вы что-нибудь по этому поводу можете сказать?
Ни Лебедев, ни Воронцов ничего сказать не могли. Капитан корабля — тем более. Либо действительно не знали, либо они были искусными актёрами, и даже, несмотря на мою дичайшую истерику и угрозы, что я сейчас выпрыгну в океан, не сломились и продолжили мотать головами в отрицании, мол, ничего не знаем и не ведаем.
— Я, мать его… Я, мать его, вам, мать его, всем, мать