Только не делайте этих упражнений одни, сами с собой или с воображаемым лицом. Общайтесь только с живым объектом, действительно существующим в жизни, действительно стоящим рядом с вами и действительно желающим воспринимать от вас ваши чувства. Общение требует взаимности. Не делайте также упражнений одни, без Ивана Платоновича. Нужен опытный глаз, чтоб не дать вам вывихнуться, приняв простую мышечную потугу за ощущение влучения и излучения. Это опасно, как и всякий вывих.
— Боже мой, как это трудно! — воскликнул я.
— Трудно делать то, что нормально и естественно для нашей природы? удивлялся Аркадий Николаевич. — Вы ошибаетесь. Нормальное достигается легко. Гораздо труднее приучить себя вывихивать свою природу. Поэтому познавайте ее законы и требуйте от нее того, что для нее естественно. Предсказываю вам, что придет время, когда вы не будете в состоянии, стоя на сцене с партнерами, не связываться с ними током внутреннего общения, сцепкой или хваткой, которые теперь кажутся вам трудными…
Ослабление мышц, внимание, предлагаемые обстоятельства и прочее тоже казались вам трудными, а теперь они стали необходимыми.
Поэтому будьте довольны, что вы обогатили вашу технику новым и очень важным манком при возбуждении общения, то есть — лучеиспусканием и лучевое — приятием.
Приспособление и другие элементы, свойства. Способности и дарования артиста
…………………19……г.
Войдя в класс, Аркадий Николаевич прочел повешенный Рахмановым плакат «Приспособление», поздравил нас с новым этапом, вызвал Вьюнцова и дал ему такую задачу:
— Вам нужно ехать в город, к знакомым, где вы надеетесь очень весело провести время. Поезд уходит в два часа, а теперь уже час. Как удрать из школы раньше времени? Трудность в том, что надо обмануть не только меня, но и всех товарищей. Как же это сделать?
— Притвориться грустным, задумчивым, убитым, больным, — советовал я. Пусть все спрашивают: «Что с тобой?» Можно рассказать какую-нибудь невероятную историю, но так, чтобы все поверили. Тогда волей-неволей придется отпустить больного.
— Во! Это я понимаю! Вот здорово понимаю! — сразу ожил Вьюнцов и от радости стал выкидывать ногами такие антраша, которых пером не опишешь.
Но… после третьего или четвертого колена он оступился, закричал от боли, замер на месте с поднятой ногой и с искаженным лицом.
В первую минуту мы думали, что он обманывает нас, что в этом состояла его игра. Но он по-настоящему страдал, и я поверил ему, встал, чтоб помочь бедняге, но… усомнился. Остальные ринулись на сцену. Вьюнцов не давал дотронуться до ноги, пробовал ступить на нее, но закричал от боли так, что мы с Аркадием Николаевичем переглянулись, чтобы глазами спросить друг Друга — правда то, что происходит на подмостках, или же это мистификация? Вьюнцова повели к выходу со всеми предосторожностями. Поддерживаемый с обеих сторон под руки, он переступал одной здоровой ногой. Шествие двигалось тихо, торжественно и молчаливо.
Но вдруг Вьюнцов затанцевал камаринскую и залился звонким смехом.
— Во!.. здорово пережил! Здорово!.. Гениально! Тютелька в тютельку! Нипочем не отличишь! — выбрасывал он, заливаясь смехом, отдельные фразы.
В награду Вьюнцов получил овацию, а я еще раз почувствовал его даровитость.
— Знаете ли, за что вы ему аплодировали? — спросил Аркадий Николаевич и тут же ответил: — За то, что он нашел хорошее приспособление и удачно выполнил его.
Этим словом — приспособление — мы впредь будем называть как внутренние, так и внешние ухищрения, с помощью которых люди применяются друг к другу при общении и помогают воздействию на объект.
— Что значит: «применяются»? — переспрашивали ученики.
— Это означает то, что сейчас сделал Вьюнцов: чтоб уйти с урока раньше времени, он применился с помощью ухищрения, объяснил Торцов.
— По-моему, он просто разыграл нас! — возразил кто-то.
— А разве без этого розыгрыша вы поверили бы ему? — спросил Аркадий Николаевич. — Необходима была хитрость, чтоб добиться цели и удрать из школы. Вьюнцов решился на нее и на обман потому, что применился к условиям, к предлагаемым обстоятельствам, мешавшим ему удрать.
— Значит, приспособление — это обман? — допытывался Говорков.
— В иных случаях приспособление — обман; в других — приспособление является наглядной иллюстрацией внутренних чувствований или мыслей; иногда приспособление помогает привлекать на себя внимание того, с кем хочешь общаться, располагает к себе; иногда передает другим то невидимое и лишь ощущаемое, что не договаривается словами, и так далее и так далее.
Как видите, возможности и функции приспособления многообразны и многочисленны.
Вот, например: допустим, что вы, Названов, занимаете важный пост, а я проситель. Мне необходима ваша помощь. Но вы меня совсем не знаете. Поэтому, чтоб добиться своей цели, мне надо как-нибудь выделиться из общей массы просителей.
Но как приковать к себе ваше внимание и завладеть им? Как упрочить едва зародившуюся связь и общение? Как повлиять на вас в хорошем, выгодном для меня смысле? Какими средствами воздействовать на ваш ум, на чувство, на внимание, на воображение? Как растрогать душу влиятельного человека?
Вот если он увидит своим внутренним взором условия моей жалкой жизни, если он создаст в своем воображении картину, хоть немного приближающуюся к ужасной действительности, то он заинтересуется мной, раскроет свое сердце для взаимного общения со мной. Тогда я спасен! Но для того чтобы помочь проникнуть в чужую душу, ощутить ее жизнь, нужно приспособление.
С его помощью мы стремимся как можно рельефнее выявить свое внутреннее чувство и общее состояние.
Но в других случаях с помощью того же приспособления мы скрываем, маскируем и свое чувство, и свое общее состояние. Самолюбивый, гордый человек старается быть любезным, чтобы замаскировать свою обиду. Следователь на допросе хитро прикрывает приспособлениями свое настоящее отношение к допрашиваемому преступнику.
Приспособление — один из важных приемов всякого общения, даже одиночного, так как и к себе самому и к своему душевному состоянию необходимо приспособляться, чтоб убеждать себя.
Чем сложнее задача и передаваемое чувство, тем красочнее и тоньше должны быть и самые приспособления, тем многообразнее их функции и виды.
— Извините же, пожалуйста, — спорил Говорков, — для всего этого существуют слова.
— Вы полагаете, что они исчерпывающим образом передают все тонкости чувствования? Нет, при общении нам мало одних слов; они слишком протокольны, мертвы. Чтоб оживить их, нужно чувство, а чтоб вскрыть его и передать объекту общения, необходимы приспособления. Они дополняют слова, досказывают недосказанное.
— Значит, чем больше приспособлений, тем сильнее и полнее общение? спросил кто то.
— Дело не в количестве, а в качестве приспособлений.
— Какие же качества им нужны для сцены? — хотел я понять.
— Они многообразны. У каждого артиста свои, оригинальные, ему одному присущие приспособления, самого разнообразного происхождения и достоинства. Да ведь и в самой жизни — то же. Мужчины, женщины, старики, дети, важные, скромные, сердитые, добрые, вспыльчивые, спокойные и так далее обладают своими особенными разновидностями приспособлений.
Каждое новое условие жизни, обстановка, место действия, время вызывают соответствующие изменения в приспособлениях: ночью, когда все спят, применяешься как то иначе, чем днем, на свету и на людях. Приехав в чужую страну, ищешь подходящих для местных условий приспособлений.
Каждое переживаемое чувство требует при передаче его своей неуловимой особенности в приспособлениях.
Все виды общения — взаимное, групповое, с воображаемым или отсутствующим объектом и прочее — также требуют соответствующих особенностей в приспособлениях.
Люди общаются с помощью органов своих пяти чувств, с помощью видимых и невидимых путей общения, то есть: глазами, мимикой, голосом, движениями рук, пальцев, телом, а также и через лучеиспускание и лучевосприятие. Для этого в каждом случае им необходимы соответствующие приспособления.
Иные актеры обладают прекрасными приспособлениями в области драматических переживаний, но при этом совершенно лишены их в комедии, или, наоборот, хорошими в комедии и плохими в драме.
Нередко бывают актеры с прекрасными переживаниями во всех областях человеческого чувства, при очень хороших, верных приспособлениях. Но часто эти актеры производят большее впечатление только на интимных репетициях, когда режиссер и смотрящие сидят близко. При переходе на сцену, требующую большей яркости, те же приспособления бледнеют и не перелетают через рампу, а если и перелетают, то не в достаточно яркой и сценической форме.