Все вовсе не так плохо, как нам казалось.
Все гораздо хуже.
Безнадежность. Беспросветность. Беспомощность.
И даже демиург способен лишь найти для ученика дверь в стене — а не сломать эту стену.
Я не дочитал бы этот роман, даже зная, кто его автор.
Но роман сам дочитал меня.
Спасибо, Борис Натанович.
Критика
Дмитрий Володихин
Желаете бобов?
Подобным вопросом милейшая красавица из одного классического британского фильма доводила главного героя до белого каления. «Нет, ну ты все-таки хочешь бобов?» У них там эта фраза звучала рутинно. У нас здесь, скорее всего, ответили бы: «Ты чо! Какие бобы?» — разумеется, если бы дело происходило на страницах какого-нибудь отечественного НФ-романа. Потому что герои отечественных НФ-романов бобов не едят. Они вообще потребляют крайне скудный ассортимент продуктов, да и о тех-то вспоминают исключительно редко. А до бобов ведь еще додуматься надо.
Нет, дело не только в том, что в 90-х резко упал уровень ремесленного мастерства, и сейчас мало кто всерьез разрабатывает антураж: пищу, одежду, жилище, внешность персонажей. Хотя и это, конечно, заметно. Основной фактор явно какой-то другой. И нельзя сказать, что литературе «пусков и поисков» чужды бытовые зарисовки, она все о высоком да о высоком. Ведь как хорошо помнится старое доброе «Молекулярное кафе» Ильи Варшавского! Или, скажем, совместный обед секретного агента Жилина и академической знаменитости Опира в повести «Хищные вещи века» братьев Стругацких… Да и космодесантник Леонид Горбовский, как известно, вкушал не просто снедь, а гречневую кашу… И ничуть эта самая гречневая каша не мешала — ни поискам, ни пускам, ни высокому.
А сейчас персонажи едят просто еду. Поглощают паек. Потребляют рацион. Или вообще на время романа забывают о существовании всего съедобного. В подавляющем большинстве случаев что значит для героев современного российского НФ-романа поесть?
Перехватить наскоро, пометать на стол случайное содержимое холодильника, по-быстрому сбегать за харчишками в продуктовый и так же по-быстрому затолкать их в себя. Вот, например, начало романа Дмитрия Янковского «Нелинейная зависимость». В первый раз главный герой питается тортом, потому что торт ему принесли знакомые. Во второй раз — кофе с печеньем, за которым ему как раз пришлось сбегать в магазин. В наибольшей степени представителен третий раз. Товарищ главного героя принес с собой две бутылки красного. К вину предлагается сыр, на что товарищ отвечает: «Тогда без вина сообрази что-нибудь погорячее». И слышит ответ: «Вот ты зараза… Сейчас вместо работы проторчим на кухне два часа». На что резонно парирует: «Не проторчим. Сунь кусок чего-нибудь в микроволновку и успокойся (курсив мой. — Д. В.). У меня с утра во рту ни крошки не было. Совесть имей». Апофеоз: «Андрей молча достал из-под стола пакет с картошкой, высыпал в блюдо несколько штук и поставил в печь».
А на самом деле лучше ничего не есть и никогда не спать. Вот пьют много — это да. Порой даже кажется, что в организмах центральных персонажей произошла массовая трансформация физиологии: питаться им больше не надо вообще, еду полностью и окончательно заменила выпивка. Сравнительные достоинства выпивки обсуждаются в подробностях, эрудиты блещут винными и коньячными марками, люди попроще поминают благородные и запаршивевшие породы водки. Ну и пиво, конечно. И виски. И бренди. И алкогольные коктейли инопланетного происхождения… «Процесс принятия» кочует из романа в роман, преподносится то под ироническим соусом, то как социальная зарисовка, а то и в черных тонах: «Злой яд! И что вы в ней нашли?!» Классическую, развернутую до мельчайших подробностей пьянку выдал Александр Громов в романе «Крылья черепахи». Действия обитателей дома отдыха средней руки обретают какой-то всенародный размах и эпическую глубину. Пьянка мила сердцу российского фантаста, и он, соответственно, рад поделиться с читателями добрыми зарисовками среды обитания. В целом это следует оценивать положительно: ведь не колются же! Кроме, конечно, отдельных недоумков.
Пища в большинстве случаев выступает в роли закуски. И тут живой опыт подпитывает писательское воображение. Закусывают яблоками, копчеными курами, ветчиной, огурчиками разных сортов, ломтиками селедки, пирогами, колбасами, заливным языком, бутербродами с икрой, котлетами, маслинами, шоколадом, экзотическими стимуляторами, комбикормом да и просто ничем (меню из романов Михаила Тырина, Евгения Прошкина, Олега Дивова). Вот характерный пассаж: «Закуска была добротная, но умеренная… обычный набор: картошка, селедка, дачные соленья и пара условно хрустальных салатниц. Рядом, на журнальном столике, по-домашнему стояла щербатая пятилитровая кастрюля с «оливье». Женщины что-то еще говорили про мясо в духовке. Запивать мама, как всегда, сварила компот». И при такой уймище харчей они все-таки воспринимаются как закуска, т. е. утрачивают самостоятельную ценность («Слой Ноль», Евгений Прошкин). В «чистом» виде еда может даже вызывать отвращение. У того же Прошкина, например, в романе «Зима 0001» центральный персонаж долгое время вынужден поглощать одну только рыбу; по замыслу автора, сам он осознать это неприятное ограничение не способен, зато подсознание постепенно вырабатывает в нем стойкий рвотный рефлекс. Пиком «табуирования» пищи-не-закуски является его же описание несвежей колбасы в романе «Слой Ноль». Прочитаешь и проклянешь саму необходимость питаться!
Приятное исключение представляют собой романы Сергея Лукьяненко «Спектр» и Алексея Бессонова «Черный хрусталь».
Главный герой первого из них, частный детектив Мартин Дугин — истинный гурман. Он не готовит пищу, а священнодействует. Он не ест, а завершает ритуал. Он не говорит о еде, а делится откровениями. Вот, например, одно из них: «…к каждой пище есть свой, географией и историей дарованный аккомпанемент. К вареной картошечке и малосольной селедочке не придумано ничего лучше простой русской водки, к пряной бастурме годится густой армянский коньяк… к нежным устрицам — белое французское вино, прохладное и легкое, к жирным и вредным для организма сосискам — чешское или баварское пиво». Жизнелюбие Мартина Дугина выигрышно выделяется на фоне окрыленных и слегка бесплотных искателей, героев киберпанка (этим «хард» и «софт» легко заменяют первое и второе), а также рейнджеров всех мастей, которые, судя по общей суровости вида, грызут на завтрак, обед и ужин автоматные гильзы, запивая их ружейной смазкой. Лукьяненко, видимо, специально сфокусировал внимание читателей на гурманстве Дугина. Вероятно, автор «Спектра» счел необходимым показать драгоценные домашние мелочи, уют «малой жизни», столь важный в реальности и столь чуждый современной НФ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});