Читать интересную книгу "Антология советского детектива-48 - Николай Иванович Леонов"

спикера, занимали много времени, требовали сил и выдержки, и инстинкт обделенной женщины часто не пробуждался по нескольку недель.

Сегодня, встретившись с милицейским полковником сыщиком Гуровым, Лиана ощутила себя женщиной, причем женщиной не только обделенной, а просто ограбленной. Мадам не влюбилась в статного, самоуверенного, голубоглазого милиционера, он скорее Лии не понравился.

Сейчас, стоя перед зеркалом и критически рассматривая собственное тело, она не мечтала об этом самце, не желала его прикосновения, но и не думать о нем не могла. Своими движениями, голосом, улыбкой Гуров почему-то напомнил Оксану. Смешно, в нем все было иное, но Оксана была настоящей женщиной, а полковник — стопроцентным мужчиной. Вокруг Лианы сновали помощники, референты, министры, дипломаты, они, естественно, брились, носили брюки, возможно, где-то они и были мужчинами, но в ее присутствии они не могли даже высунуться из своих мундиров.

Когда Лиана встретилась с полковником взглядом, то неожиданно почувствовала себя не хозяйкой дома, женой второго, а завтра, возможно, и первого человека в России, а просто женщиной. Причем чертов сыскарь не делал для этого ни малейшего усилия, был вежливо сдержан, предупредителен и внимателен, лишь в глазах у него порой появлялись искорки, словно отражая пламя костра, у которого мужчина был хозяин, а женщина знала свое место.

Лиана привыкла видеть в лицах окружающих мужчин желание понравиться, лесть и подхалимаж, неуверенность и страх, даже добродушную снисходительность политика, который вежливо слушает болтовню супруги спикера. Гуров разговаривал с ней как мужчина с женщиной, он знал, кто здесь главный, ему было совершенно безразлично, чья она жена.

Она надела халат на голое тело, туго подпоясалась, вышла из ванной, достала из холодильника бутылку пепси и рябиновую настойку. Лиана не была ни алкоголичкой, ни скрытой пьяницей, во время приемов и застолий вообще не пила спиртного, но изредка, оставшись одна, позволяла себе выпить рюмку настойки. Сегодняшний день был исключением, она выпила глоток коньяку с полковником, рюмочку ликера с мужем и почувствовала, что сейчас ей очень хочется настойки.

— Ни один алкаш не считает себя таковым, — сказала Лиана, наливая остро пахнущую жидкость. — Завтра придется пропотеть на тренажерах и сказать массажистке, чтобы она меня проучила.

Исповедовавшись перед собой, она выпила рюмку и шумно выдохнула — так, по ее мнению, поступают настоящие алкоголики. Зазвонил городской телефон. Лиана взглянула на часы, затем на телефон и неуверенно взяла трубку.

— Слушаю. Вам кого? Думаю, что вы ошиблись номером.

— Я не ошибся и приношу свои извинения, Лиана Хасбулатовна, — услышала она спокойный мужской голос, — говорит полковник Гуров, знаю, что не спите, потому и рискнул позвонить.

— Что с вами? Как вы смеете? — Лиане стало стыдно, она перевела дух и уже спокойнее спросила: — Что случилось, полковник?

— Мне необходимо поговорить с Имраном Руслановичем.

— Немедленно? Сказать ему, чтобы зашел?

Гуров сделал вид, что не понял сарказма, и серьезно ответил:

— Можно и сейчас, насколько мне известно, Имран Русланович не спит. С утра он окунется в государственные дела, вы будете спать. Кроме вас, Лиана, мне никто помочь не может.

Она тотчас отметила — полковник опустил ее отчество, что позволяли себе только очень близкие люди, она не рассердилась, скорее ей это было приятно. Сыщик умен, раз в такое время звонит, значит, дело нешуточное. Имран, конечно, взбесится.

— Я попробую, — коротко сказала Лиана, не удержалась и добавила: — Однако берегитесь.

А Гуров на полном серьезе ответил:

— Благодарю. Кстати, ваш супруг наверняка уже в домашнем, а я полностью одет, так что пусть не беспокоится, я сам зайду к нему. Жду звонка.

Лиана не нашла быстрого ответа, положила трубку и пошла к мужу.

Гуров быстро побрился, протер лицо одеколоном, когда раздался звонок.

— Выходи, я тебя провожу, — буквально рявкнул полковник Авдеев.

Гуров хотел посоветовать беречь нервы и дыхание, мол, это только начало, а путь предстоит долгий, но гэбист бросил трубку.

— С тобой кончено, ты шагнул через край, — сказал Авдеев, встречая Гурова у входа в особняк. — Твое оружие. — Он протянул руку.

Гуров руку полковника пожал и усмешливо ответил:

— Какие-то вы здесь нервные. Я, Николай, протокол знаю и оружие на такие встречи не беру. Да и зачем? Спикер наверняка стрелять не умеет.

Авдеев провел ладонями под мышками Гурова, пистолет находился сзади, под ремнем брюк, чтобы остановить рвение кагэбэшника, сыщик равнодушно сказал:

— Ты мне изрядно надоел, будешь приставать, я сейчас в беседе с Имраном одной фразой прикончу твою карьеру.

— Ладно, ладно, Лев Иванович, но ведь, согласись…

— Не могу согласиться, — прервал полковник Гуров. — Мы либо друзья, либо враги, решай сам.

Они вошли в центральные двери, у которых прогуливался молодой парень специфической внешности. Гуров тщательно вытер ноги, увидел, что его туфли забрызгала роса, наклонился и аккуратно почистил их носовым платком.

Спикер сидел в кабинете за письменным столом, пил кофе, на приставном столике тоже стояла чашка, минеральная вода.

— Здравствуйте, полковник, слушаю вас, — сдержанно произнес спикер, указывая на стул напротив.

— Здравствуйте, Имран Русланович. — Гуров кивнул, сел, подвинул чашку, взглянул на хозяина внимательно, оценивающе. — Рад, что вы согласились на встречу и не кричите на меня.

— Я к хамству давно привык, переходите к делу, полковник.

— Не хочу пугать, охранять вас не мое дело, но, поразмыслив над происшедшим, я пришел к выводу, что вам угрожает опасность. — Гуров достал сигареты и положил рядом с чашкой.

После продолжительной паузы спикер спокойно ответил:

— Данный вопрос в компетенции службы безопасности, полковник, — он взглянул на часы: — Мне осталось на сон меньше трех часов.

— Вы либо не понимаете, либо не верите. — Гуров попробовал кофе, передвинул сигареты, взглянул хозяину в лицо: — Неумно. Служба безопасности допустила выстрел, она может пропустить и следующий.

— Сегодня? — Голос спикера слегка дрогнул.

— Думаю, дней через десять — две недели. — Гуров вновь тронул пачку сигарет.

Сыщик понимал, что здесь не курят, мог и потерпеть, но ему требовалось сломать волю хозяина, освободить его от мундира, разговаривать с человеком.

— Пепельницы нет, используйте блюдце. — Спикер откинулся на спинку кресла, расслабился, словно сообщение об отсрочке гарантировало ему не две недели, а век спокойной жизни.

— Спасибо. — Гуров вытряхнул из пачки сигарету, но не закурил, начал катать ее по зеленому сукну.

— Если сегодня, по вашему мнению, стрелять не собираются, дайте мне поспать, мне предстоит тяжелый день, — спикер улыбнулся.

— У вас каждый день тяжелый, — Гуров неторопливо достал зажигалку, — возьмите больничный — ОРЗ или еще какая-нибудь ерунда, чтобы не беспокоить депутатский корпус.

— Больничный могут не дать, — улыбка вновь скривила тонкие губы спикера. — Почему вы явились ночью, полковник? Я, возможно, не