Читать интересную книгу Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Жак удивил Гугола — да и самого себя тоже — тем, что сочувственно посмеялся, почти с любовью.

Вскоре Ме’Линди исчезла из поля зрения сквата за широким изгибом полосы. Там она покинула главную дорогу и направилась вдоль подъездных линий, огибая беженцев, шарахающихся от летящей, безликой, угольнокожей женщины. Муха-шпион молнией кинулась ей вслед вниз по узким покинутым мрачным аллеям. Шум битвы потихоньку нарастал. Дрожь сотрясла основание города, разрушая древние канализационные трубы.

Изображение-четверть… и у Жака вырвалось проклятье:

— Вот один из отцов зла.

Средних лет мужчина и женщина сопровождали чистокровного генокрада по выложенными ящиками проходам в каком-то темном и тесном складе.

В своих комбинезонах эта пара выглядела обычными рабочими. Если бы не лазпистолеты, которые они держали в руках неумело, но решительно. И остекленевшие, наполненные безумной любовью, глаза.

Эти двое были эмоционально зациклены на этом монстре, связаны с ним чувствами, которые были жестокой пародией на любовь и семейную близость.

Могучий чужак шел, угрожающе пригнувшись так, что костяные рога на его позвоночнике топорщились. Длинный череп выступал вперед, с клыков капала липкая слюна. Верхние лапы заканчивались когтями, способными рвать броню, а панцирь был крепок, как керамит. Жилистые связки переплетали конечности. Из пасти высовывалась роговая трубка языка: языка, который мог одарить человека через поцелуй генетическим материалом хозяина.

На миг Жака пробрала дрожь под гипнотическим взглядом существа, пусть даже и через экран, и пусть даже он был защищен от психического воздействия.

— Отец зла, — произнес он нараспев в некоей пародии на молитву, — и дедушка тоже…

Да, действительно. Человеческая мать, родившая уродливого звероподобного гибрида, будет слепо любить его, до безумия, и защищать, словно тигрица своего детеныша. Потомство таких гибридов будет на вид менее чудовищным. В четвертом поколении тварь будет похожа на человека, останется лишь чарующий свет в глазах.

А вот в пятом поколении снова будет чистокровный генокрад. И цикл будет повторяться вновь с ужасающей инстинктивной неизбежностью.

К тому моменту семья будет насчитывать тысячи тварей и незаметно наводнит общество, выводок будет тщательно следить за потребностями друг друга. И где-то глубоко в роскошном тайнике патриарх-переросток, с которого пошла эта скверна, будет эмпатически наслаждаться деяниями своих потомков…

Изображение-четверть… Генокрад разрывает грудь солдату СПО и снова скрывается в укрытии…

На некоторое время Жак вызвал на экран мозаику с видами из глаз всех ста летающих мух-шпионов. Использовав своё психическое чувство присутствия, он почувствовал, что битва внутри Василарёва вязнет, замедляется и концентрируется где-то в пятнадцати километрах к северу от отеля. Именно там сгруппировались выжившие генокрады и их приспешники. Возможно, что патриарх был уже мертв. Это было там, куда с одной стороны направлялся Обиспал. А с другой — Ме’Линди.

Еще изображение-четверть… Темная наблюдательная кабинка — второй этаж какой-то лаборатории. Мерцает аварийное освещение, какие-то загадочные аппараты дымятся и искрят, брошенные своими операторами. Вспышки света рывками выхватывают монстров, явно собирающихся для штурма.

Жак велел шпиону переключиться на инфракрасное видение.

Внутри этой кабины сидела на корточках чернокожая Ме’Линди. От монстров её отделяла забаррикадированная пластальная дверь. Наблюдательное окно, несомненно, было сделано из армированного стекла. Что она там делала? Скрывалась? Заперлась в относительно безопасном месте?

Ассасин убрала свое джокаэровское оружие подальше в пояс. Распылила растворитель на небольшом участке руки и воткнула в образовавшийся зазор в синтекоже иглу инъектора. И сгорбилась еще ниже, между согнутых ног, словно кролик перед прыжком.

Внезапно из её спины выросли шишки, голова начала удлиняться. Пальцы превратились в когти.

— Что с ней происходит? — воскликнул Гугол. — Неужели она заражена?

Жака передернуло.

— Должен сказать, она верит в свои силы!

— Что с ней произошло, Жак? — Гугол схватился за руку Жака, потрясенный тем, что Ме’Линди превратилась в монстра.

— Она ввела себе полиморфин.

— Полиморфин… Звучит как что-то обезболивающее, разве нет?

— Это не обезболивающее.

Ассасины были невосприимчивы к боли, но Ме’Линди наверняка в курсе, что ее не избежать, пока тело усилием воли принимает другую форму.

Гугол истерично захихикал.

— Ассасинское средство, верно? Они используют его, чтобы принять новый внешний вид. Замаскироваться. Заменяют себя кем-то. Но этот кто-то все же человек, Жак! Я слышал о полиморфине. Но он не может изменить тело настолько! — его палец ткнул в сторону экрана. — И не так быстро!

— Она очень близко к другим генокрадам, — проворчал Жак. — Она сосредотачивается на их формах тела, осязает их своими чувствами…

— Это не может всё объяснить!

— Ну… синтекожа помогает ускорить процесс. Она возбуждает её метаболизм, ускоряя жизненные процессы. Она сделана ведь не только для того, чтобы защитить её.

— Ты лжешь, Жак!

— Держи себя в руках. Есть еще одна причина… Но у тебя нет права её знать, ясно?

Гугол вздрогнул и вцепился зубами в согнутый большой палец, словно это способно заглушить душевную боль и панику. Но все же он упорно и взволнованно продолжал наседать:

— Я слышал, что убийцы способны вывихнуть себе конечности, сломать кости, чтобы, извиваясь как змеи, пролезать в узкие трубы…

— У тебя нет права на такие вопросы! Quieta esto, nefanda curiositas, esto quieta!

Звучные священные слова подействовали, как пощечина.

Всё верно, Жак знал тайную суть вопроса с тех самых пор, как его запрос в Официо Ассасинорум был выполнен — он просил убийцу с опытом работы на зараженном генокрадами мире и способного сыграть роль утонченной любовницы.

Ме’Линди ранее перенесла экспериментальную операцию по вживлению трансформирующейся, запоминающей форму пластиплоти, армированной углеволокном и эластичными хрящами, способной становится прочной, как роговое покрытие. Поэтому она может принять форму гибрида, вести себя как он, а затем втянуть имплантаты в себя, смягчить и уменьшить их.

Дополнительно ей были вживлены железы для хранения и скоростного синтеза соматотропина — гормона роста — который обычно способствует росту трубчатых костей и синтезу белка у детей… и железы, способные обратить этот процесс вспять. Искусственные имплантаты были её живой и органичной частью. Таким образом часть её тела из плоти, крови и костей была искусно искусственной.

Это в сочетании с полиморфином и её собственным талантом перевоплощения — возможно усиленным синтекожей, хотя Жак не был в этом уверен — позволяло ей переносить более жесткую и быструю трансформацию, чем её коллегам-ассасинам: радикально превращая свое тело в подобие тела генокрада.

Жак знал, что она была послушницей храма Каллидус по специальности «хитрость» — и экспериментом медлаборатории храма, вероятно, отметившим опасную и мучительную вершину перевоплощения. Ему разрешили знать только это, и он счел за лучшее не совать своего носа дальше, прислушавшись к доводам благоразумия.

Он догадывался, что предыдущее задание Ме’Линди было удачным и директор храма Каллидус был настроен испытать её снова… Хотя может быть и так, что миссия провалилась, но она выжила. Возможно, радикальный и довольно специфический эксперимент пришлось прекратить? Может быть, что Ме’Линди оказалась единственным уцелевшим его результатом. Жак знал, что не стоит влезать слишком глубоко в тайны Официо Ассасинорум, если только они не внесены в дело.

Жак знал… умом. И, тем не менее, быстрота и глубина её преобразования просто потрясли его.

— Она становится генокрадом! — пролепетал Гугол. — Не так ли? Разве это не так? Но она не сможет быть совершенной копией…

Действительно, не сможет. Ме’Линди не смогла вырастить ни нижнюю пару рук, ни костлявый извивающийся хвост. Было бы глупо ожидать новую пару рук из ребер, или хвост из удлинившегося копчика. Не мог представить себе Жак и того, что она сравнится по силе с чистокровным генокрадом — хотя её собственная сила была огромной даже без усилителей.

Но в темноте она казалась почти генокрадом. По крайней мере, у неё был вид генокрада, который получил повреждения в результате пожара или взрыва, потеряв при этом несколько конечностей; но был все также жив и смертоносен благодаря своим основным когтям. Синтекожа все ещё покрывала её, растянувшись под новую форму тела. И покрывала также зубастую пасть. В лабораториях Каллидуса Ме’Линди вживили имплантаты и для лица, и для челюстей…