расцвел.
— Я бы не сказал, что у меня сложилось какое-то мнение, сэр. Это было бы преувеличением. Но я позаботился о том, чтобы место преступления никто не потревожил. Тело лежит на гальке излучины реки, которую опоясывают заросли ивняка. Оно лежит на боку, немного скрючившись, будто полковник стоял на коленях, когда его ударили. Лицо закрыто шляпой. Сестра Кеттл ее поднимала, когда нашла тело, и еще ее поднимал доктор Лакландер, когда осматривал рану на левом виске. Огромная и грязная пробоина, — продолжал сержант уже не так официально, — с «рваными краями», как выразился доктор. При виде раны моего констебля вывернуло наизнанку, что понятно, ведь прежде он имел дело только с пьянчугами да дебоширами.
Аллейн и Фокс в нужном месте предусмотрительно хмыкнули, и Олифант продолжил:
— Мы посветили вокруг фонарями, но никакого орудия убийства нам найти не удалось. Я очень старался не затоптать место преступления.
— Превосходно! — одобрил Аллейн.
— Действовал по инструкции, сэр, верно?
— А вы, случайно, не заметили чего-нибудь необычного? — поинтересовался Аллейн. Он задал вопрос скорее из вежливости, чем из любопытства, но реакция сержанта его удивила. Сержант хлопнул по рулю своими веснушчатыми ручищами и громко фыркнул.
— Еще как заметил! — закричал он. — Клянусь Богом, это всем бросилось в глаза! Сразу! Скажите, сэр, вы любите ловить рыбу?
— Ну-у, рыболов я так себе, скорее неважный, чем хороший, но езжу на рыбалку, когда есть возможность. А что?
— Тогда слушайте! — оживился сержант Олифант, и из его речи исчезла всякая официальность. — В нашей реке водится огромная рыбина, такая большая, что вам и не снилась! Хитрая до невозможности и осторожная донельзя! Постоянно прячется и сидит в засаде! А иногда все-таки показывается и всплывает на поверхность. Всего три раза хватала наживку! Один раз у убитого полковника, и случилось это пару недель назад, а кончилось тем, что у того сломался спиннинг, а блесна так и осталась во рту форели — вот какая силища! Один раз у покойного сэра Гарольда Лакландера, который сам потом признался, что промешкал с подсечкой, а последний… — Олифант едва сдерживался от возбуждения, — последний раз ее полковник все-таки вытащил! И лежала она возле его тела! Никак не меньше пяти фунтов! Говорю со знанием дела. Представляете? Если ему и суждено было умереть, то после такого подвига и смерть не страшна. Я, понятное дело, говорю о полковнике, а не форели, или, как мы здесь ее зовем, Старушке, мистер Аллейн.
Они проехали по дороге долину и теперь поднимались по склону холма в сторону деревни. Напротив «Мальчишки и осла» Олифант затормозил. На освещенном крыльце стоял мужчина в макинтоше и твидовой шляпе.
— Главный констебль, сэр, — сообщил Олифант. — Сэр Джеймс Панстон. Он предупредил, что приедет вас встретить.
— Я поговорю с ним, а потом поедем дальше. Подождите минутку.
Аллейн перешел дорогу и представился мужчине. Главный констебль оказался крепким загорелым мужчиной, который в свое время служил старшим комиссаром полиции в Индии.
— Я подумал, что стоит приехать и увидеть все своими глазами, — объяснил сэр Джеймс. — Ужасное несчастье. А Картаретт был очень достойным человеком. Не могу представить, кто мог поднять на него руку, но вы наверняка во всем сумеете разобраться. Я пойду с вами. И погода хуже некуда, верно?
Подъехала лондонская машина и припарковалась за автомобилем Олифанта. Из нее вылезли Бейли, Томпсон и водитель и начали разгружать багаж, привычно не обращая внимания на дождь. Как только они закончили, все направились по едва заметной тропинке вниз по холму. Под ногами хлюпала грязь, а лучи фонарей выхватывали из темноты струи дождя и блестевшие от воды заросли дрока. Дорогу показывал главный констебль.
— Эту тропинку называют Речной, — пояснял он по ходу. — Она проходит через усадьбу Нанспардон и упирается в Нижний мост, который нам надо будет перейти.
Я слышал, что вам звонила старая леди.
— Это правда, — подтвердил Аллейн.
— Вашему начальству повезло, что оно само решило вас сюда направить. Иначе ему бы несдобровать!
— Не понимаю, какое отношение она имеет ко всему этому.
— Формально — никакого. Но с первых дней своего появления в Нанспардоне она сразу решила, что будет управлять Чайнингом и Суивнингсом. И местные жители отнюдь не были против этого. Наверное, сработали какие-то феодальные инстинкты. Кое-где в глуши они еще сохраняются. А Суивнингс — как раз одно из таких глухих мест. И Гермиона, леди Лакландер, устроила здесь все на свой манер. — Сэр Джеймс продолжал рассказывать о местном укладе жизни, пока путники, то и дело скользя на мокрой траве и хлюпая по грязи, с трудом продвигались вперед. Он рассказал о семье Картаретт и их соседях, особенно красочно описав леди Лакландер.
— Вот вам вкратце местные сплетни, — сообщил он. — Здесь все знают всех, и так продолжается уже несколько веков. Никаких нуворишей в Суивнингсе никогда не селилось. Лакландеры, Финны, Сайсы и Картаретты жили в своих поместьях на протяжении многих поколений. Они все довольно дружны между собой, правда, в последние годы между Лакландерами и старым Финном отношения немного испортились. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, Морис Картаретт повздорил с Финном, кажется, из-за рыбалки. Правда, старый Октавиус действительно немного не в себе. Без конца со всеми ссорится. А вот Картаретт, напротив, всегда был очень славным и любезным. Чересчур, правда, вежливым и чертовски учтивым, особенно с теми, кто ему не нравился или с кем разошелся во мнениях. Но чтобы искать ссоры — никогда! Кстати, я слышал, — продолжал сплетничать сэр Джеймс, — что между Картареттом и Джорджем Лакландером тоже пробежала черная кошка. Ну да что там! А вот и наш мост.
Они перешли мост под мерный стук капель по воде. Оказавшись на другом берегу, они сразу увязли в грязи и решили держаться тропинки, где почва была потверже. В ботинках Аллейна хлюпала вода, а с полей шляпы стекали струйки.
— Это же надо, какой ливень! — возмущался главный констебль. — Уничтожит все улики!
По лицу Аллейна больно хлестнула мокрая ветка ивы. На холме справа светились окна трех поместий. Однако вскоре процессию обступили деревья, и окна исчезли.
— А оттуда видно место преступления? — поинтересовался Аллейн, показывая на дома.
— Нет, сэр, — ответил сержант Олифант. — Мешают деревья вокруг домов и заросли ивы. Оттуда видно только участок берега за мостом и прямо перед ним.
— Это земли мистера Данберри-Финна, верно? — спросил главный констебль. — Выше моста?
— Мистера Данберри-Финна? — насторожился Аллейн.
— Мистера Октавиуса Данберри-Финна, если именовать полностью. На первой части фамилии он и сам не настаивает. Он — тот самый местный чудак, о котором я уже говорил. Живет в доме