Хотя… в данном случае, с приказом или без, он бы не упустил возможность поучаствовать.
* * *
Если бы какому-то человеческому художнику, приверженцу монотеистических религий, заказали нарисовать Преисподнюю, то картина, открывшаяся Ижену в ущелье, вполне сгодилась бы в качестве источника вдохновения. Правда, человек, оказавшийся тут, имеет все шансы сгореть от переизбытка магии в считанные секунды… но, по крайней мере, он умер бы вдохновлённым.
В списках приглашённых на эту чудную вечеринку значились собственно его бесхвостость Алый Старейшина, ещё некто из Алой братии (кажется, столь же старый), Ледяной дракон (Ижен залюбовался — небольшая, но потрясающе прекрасная и одновременно смертоносная тварь), десяток дракончиков поменьше, и огненных, как Гунни, и грузных, больше напоминающих замшелые валуны, а ещё… незнакомый Призрачный дракон, огромный и мощный.
Тот самый Старейшина, надо полагать.
Собственно, все остальные были на подпевке, а вот этот исполнял главную партию.
Честно говоря, папочка рядом с ним терялся и смотрелся крайне мелко и неказисто. Если бы не Тень Предвечной, его бы растерзали сразу, а так он держался и даже умудрился не только проредить ряды нападающих, но даже создать себе нового сторонника — один из пяти погибших от крыльев Тени дракончиков, при жизни бывший, кажется, Каменным, восстал и теперь радовал этот мир первым драконом-зомби. Его соотечественники, впрочем, особенно счастливыми по этому поводу не выглядели и пытались сжечь нахальную тварь, не угодив при этом в ловушку Тени. Особенно старался по этому поводу второй Алый (Старейшина, лишившийся не только хвоста, но и части крыла, валялся на скале, явно восстанавливая силы после бешеного многочасового полёта наперегонки со Смертью — в самом что ни на есть прямом смысле).
В общем, как водится, все были при деле. И, если честно, Ижену стоило догадаться сразу: ему тоже не позволят скучать.
"Ты там уснул, отродье? — мысленный голос папочки оторвал его от созерцания. — Мой тебе приказ — убери этого Призрачного с дороги!"
Ижен мысленно поморщился — перспектива, мягко говоря, не радовала. Ещё и ослушаться напрямую не получится… остаётся надеяться, что Призрачный Старейшина зашибёт его не до смерти, а так, слегка, вполсилы. И уповать на скорость собственной реакции, конечно.
Мысленно в очередной раз пожелав любимому папочке сдохнуть в муках и переродиться во что-нибудь особенно мерзкое, Ижен распахнул крылья и рухнул вниз, буквально разрезая собственным телом потоки искрящейся в ущелье магии.
Встречи с дедушкой (прадедушкой? прапра?..) не состоялось: помешал красный номер два, оказавшийся, во-первых, внезапно женского пола, а во-вторых — на редкость ловкой и хитрой скотиной, едва не поджарившей Ижена до хрустящей корочки.
— Зря вы осмелились сунуться сюда! — её мысленный голос набатом прозвучал в голове.
"Да что ты говоришь, — подумал Ижен мрачно. — Правда что ли? Вот в жизни бы не догадался!"
Говорить он ей ничего не стал, да и не успел бы — дама жаждала более тесного общения. Обычно Ижен не отказывал таким красоткам, но эта, на его вкус, имела уж очень специфические пристрастия. Между тем, его крылья и глотка были ему дороги, как память, и лишиться их просто так не хотелось бы.
Тут повезло, что некоторый опыт общения с красными дракончиками у него уже состоялся, и слабые места он успел более-менее просчитать. Потому-то поставил он на ментальную магию. И, что характерно, не прогадал: пусть у более взрослой драконицы и были щиты в разы лучше, но Ижену, спасибо науке Лаари, удалось пробиться и слегка оглушить недружелюбную особу. Не слишком серьёзно, но на создание нескольких призрачных фантомов времени хватило: пару дюжин его копий, хлопая крыльями, рванули в разные стороны, а сам Ижен под их прикрытием ускользнул прочь. Поставь он перед собой задачу во что бы то ни стало уничтожить красную, ему, пожалуй, удалось бы под их прикрытием её основательно потрепать, но цели у него в этот день были совсем другие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Невидимый, он под брюхом то одной, то другой своей копии скользил всё ближе к эпицентру действий, скрываясь от драконов Предгорья под прикрытием Тени (всё же, тот факт, что Тень Предвечной безвредна для Призрачных, крайне удобен и полезен). Мимоходом он отметил, что дедуле-Призрачному и вовсе удаётся влиять на Тень, не позволяя ей расползаться. Н-да, вот это уровень…
— С дороги, ребёнок, — словно в ответ на его мысли, выдал Старейшина ворчливо. — Зашибу ведь! Не будь дураком, это не твоя война!
"Увы, моя, — подумал Ижен. — Чья же ещё? Я родился ради неё, если разобраться."
— Убей его!!! — распинался папочка со своей стороны.
Ну разве не чудесная у него семья?
— Прекрати это, Жао! — пророкотал Старейшина грозно. — Ты всерьёз пытаешься прикрыться этим ребёнком? Ему хоть пять столетий от роду есть? К чему это я — вижу, что нет. Жао, опомнись. Ты — болен! Твой разум помутился.
— О, не стоит! — ощерился папочка. — Меня посетила абсолютная ясность, теперь я понимаю всё! Это ты — предатель, снюхавшийся с убийцами собственной семьи!
— "Меня посетила абсолютная ясность" и "я теперь понимаю всё" — не эти ли фразы являются вечными спутниками безумия? — оскалился Старейшина. — Не глупи, Жао. Тебе отказала твоя способность к созданию ментальных слепков? Создай свой, взгляни на него, и ты сам прекрасно увидишь, что произошло — что сделали — с твоими ментальными каналами.
Как и следовало ожидать, особенного впечатления на отца увещевания родственника не произвели. Ижену показалось, что в какой-то момент в переполненных безумием оранжевых глазах промелькнуло сомнение, но оно истаяло. И это, пожалуй, к лучшему — кто знает, как трансформировались бы папочкины мании, осознай он, что всё это время был слепой куклой в руках Лаари.
И что бы он попытался сделать с Иженом после этого.
Но — смысл думать? Этого в любом случае не произошло. Что неудивительно, ибо настоящее безумие лишено самокритики. Ижен, потративший годы и годы на штудирование демонических трактатов, посвящённых в том числе изучению разума, знал это, как аксиому. Самый первый признак истинно больного разума — отсутствие минимальной критики по отношению к своим действиям, ощущение той самой абсолютной ясности.
Если уж она кого посетила, то стоит ждать беды.
Отец взревел и бросился на родственника. Ижен тоже бросился, правда, осторожно и вполсилы. Он выжидал момент. Остальные драконы кружили на периферии, но вмешиваться не спешили: Тень Предвечной закручивалась вокруг них спиралью, создавая непроходимое препятствие, отравляя эти земли если не навсегда, то очень, очень надолго. Вокруг искрила энергия, грохот стоял нереальный, крошилась порода. Камни, срываясь, с гулом падали в ущелье.
Ижен уворачивался, танцевал в воздухе, прикрывался своими двойниками… он ждал момента — и он дождался.
Так вышло, что в гуще сражения отец повернулся к нему спиной.
И Ижен, разумеется, этим воспользовался.
Он так давно мечтал об этом моменте, так смаковал его, но на деле всё слилось в какой-то смазанный, мелькающий калейдоскоп. Горчила мерцающая зеленоватая кровь на языке, сокращались под зубами мышцы меж ударами крыльев, взвилась вокруг энергия, отгораживая их от остального мира…
И Жао Призрачный рухнул вниз.
Ижен на миг даже растерялся. Тут такое дело — отец был всегда, не так ли? Он тенью приходил в кошмары, его взгляд чудился порой даже спустя столетия, как воспоминание о боли, его смех звучал из тёмных углов на грани между сном и бодрствованием, заставляя горло сжиматься. Ижен предвкушал тот день, когда старый урод сдохнет (как, пожалуй, и всё его братья — это было единственное, что их по-родственному объединяло), но никогда на самом деле не верил, что этот день наступит. И вот… сейчас…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ижен спикировал вниз, ощетинился проклятьями, намереваясь добить папочку. Он ждал, что в сердце будет торжество, но там почему-то не было ничего, кроме пустоты и свистящего ветра, а ещё — странного чувства, которому сложно подобрать название. Как будто… как будто нечто ломалось в нём, окончательно и бесповоротно.