Паула положила перед собой длинный лист шероховатой, грубой бумаги. Взяла тонкую палочку угля и провела первую линию. Она никогда не увлекалась рисованием, но это было не важно. Не важно, что ты изображаешь, главное, что ты при этом чувствуешь. Черные, четкие контуры. Резкие штрихи. Она не задумывалась над силой нажима или правильным наложением тени. Движения были четкими, уверенными. Пальцами фэри растушевывала линии, ребром ладони растирала неудачные детали и рисовала поверх.
Бешеная радость кипела в душе. Не важно, что ты изображаешь, главное – что в этом видишь.
«Миклош! Моих сил не хватит на тебя! Я еще слишком юна и неопытна! Может быть, когда-нибудь я отомщу и тебе. А пока… Твой верный пес и телохранитель испытает то же унижение, что причинил мне! Пусть не сразу, не сегодня и даже не завтра. Но я так сведу линии твоей судьбы, Йохан, что ты почувствуешь боль именно тогда, когда будешь меньше всего ожидать ее».
Магия фэриартос пассивна. Но могущество их выше понимания остальных киндрэт.
Уголь шуршал по бумаге, оставлял после себя черные линии и мелкие крошки. Казалось, лист звенит от силы, льющейся на него из рук Паулы. А где-то в реальности над ничего не подозревающим тхорнисхом сплетаются невидимые, неощутимые для него силы.
На плечо легла теплая, сильная рука. Фэри резко обернулась. Александр стоял рядом и смотрел на рисунок. Паула застыла, ожидая наказания за «покушение» на представителя нейтрально настроенного к фэриартос клана. Но учитель вдруг улыбнулся едва заметно и поднес к наброску ладонь. Несколько бесформенных штрихов слились в четкую зазубренную линию, наливаясь огнем.
– Думаю, так будет лучше, – произнес маэстро безразличным тоном. Достал платок и вытер уголь со щеки ученицы.
ГЛАВА 14
HERR MANNELIG
Всякий раз, когда со мной соглашаются, я чувствую, что не прав
Оскар Уайльд. Веер леди Виндермир
28 ноября 2004 Дарэл Даханавар
Песня «Герр Маннелиг» в исполнении группы «In Extremo» звучала гораздо лучше, чем в моем. Но я очень старался. Пел во все горло, отбивая ритм ладонью по подлокотнику кресла.
Bittida en morgon innan solen upprannInnan foglama borjade sjungaBergatroliet Made till fager ungersvenHon hade en falskeliger tunga…
Лориан придвинул к дивану ломберный столик и обложился книгами по истории из моей библиотеки. Писал реферат. До того момента, пока я не начал упражняться в певческом искусстве. Но теперь уже минут пять с удивлением смотрел на меня.
Негг Mannelig herr Mannelig trolofven i migFor det jag bjuder sa gema.I kunnen val svara endast ja eller nejOm i viljen eller ej.
– Что это на тебя нашло? – не скрывая скептических интонаций, поинтересовался он.
– Настроение хорошее.
Настроение действительно было великолепным. Мой замечательный, можно сказать виртуозный, план сработал. Не одни леди-даханавар умеют плести тонкие интриги.
– Что за песня?
– Древняя скандинавская легенда.
– А… – протянул подросток. – И о чем она?
Однажды ранним утром, до восхода солнца,До того, как запели первые птицы,Горная троллиха сделала рыцарю предложение,Заговорив своим раздвоенным языком:
Герр Маннелиг, герр Маннелиг,Пожалуйста, женись на мне,Ведь я могу дать тебе все что угодно.Твой ответ должен быть «да» или «нет», Как ты пожелаешь.
Я дам тебе двенадцать превосходных коней,Они никогда не знали ни седла, ни уздечки.Я дам тебе двенадцать мельниц,Их жернова отливают красным,
А мельничные колеса сделаны из серебра.Я дам тебе золотой меч,Что в боях разит, как ты хочешь.На поле битвы ты будешь непобедим.
Дары, подобные этим, я бы с радостью принял,Если бы ты была христианкой,Но ты злая горная троллихаИз рода водяных троллей и дьявола.
Горная троллиха выбежала за порог,Громко сетуя и рыдая:– Если бы этот красавец достался мне,Я бы избавилась от своего горя.
Герр Маннелиг, герр Маннелиг,Пожалуйста, женись на мне,Ведь я могу дать тебе все что угодно.Твой ответ должен быть «да» или «нет».Как ты пожелаешь.
– Ясно, – глубокомысленно заявил Лориан, придвигая к себе энциклопедию. – Я думал, это какой-то военный марш. Воинственная мелодия… А ты что, скандинав?
– На две трети. Мой дед был шведом, он женился на англичанке, а потом… – Я замолчал, хотя фраза пред полагала продолжение.
Мальчишка покосился на меня, потом вдруг отложил книгу.
– Тебе тяжело говорить об этом?
Я и сам не знал, что именно испытывал, вспоминая о своей смертной семье.
– Понимаешь, у нас не принято говорить о прежней жизни. Это считается вульгарным, неприличным, почти непристойным. Никто не хочет помнить, что был когда-то человеком.
– Это так унизительно – быть человеком?! – Лориан бросил на стол карандаш, которым делал пометки в книге, и заявил с неожиданной злостью: – Какие же вы все гады! Живете за наш счет и постоянно кривите морды – люди, смертные, скот, ничтожества!
Я его понимал. Нелегко жить в мире, зная, что им правят сверхъестественные бездушные твари. Становится страшно, и смысл теряется.
– Особенно мне нравится это вы!
– Ну они. Ты другой, но…
– Но что? – Носком ботинка я отшвырнул подсвечник, попавшийся под ноги. – Договаривай.
– Да ничего. – Он нахохлился, засопел. – Противно жить, когда знаешь, что тобой руководят, а сам ты ничто.
– Лориан! – Я пересел к нему на диван. – Ты не ничтожество. Среди вас много, очень много умных, талантливых, красивых, сильных. Этими самыми лучшими они пополняют свои ряды. И как бы мои родственники не пытались кичиться своей кровью, знаниями и мудростью, без вас они – ничто. Сдохнут с тоски, ненавидя друг друга.
Мальчишка хотел мне верить. И верил. Слушал внимательно.
– Я не хотел, чтобы ты знал, кто я такой на самом деле. И если бы не уснул тогда в твоей комнате… Но так лучше. Честнее.
– Зачем ты общаешься со мной?
– С тобой я не чувствую себя одиноким.
Когда я познакомился с Флорой, мне было двадцать пять и я был человеком. Сначала мы просто встречались. Я восхищался умом и красотой удивительной, загадочной женщины. И сам не заметил, как влюбился. Всегда прекрасно знал, что у нее и без меня полно воздыхателей, поклонников, друзей и любовников. Не хотел быть одним из своры верных псов, бродящих за ней по пятам и готовых броситься выполнять любое желание, стоит лишь свистнуть. Но не мог не любить ее. Никогда не показывал своих чувств. Держался независимо, не давал себя приручить и надеть ошейник. И, как мне казалось, заинтересовал Флору бесчувственностью к ее чарам. Но ошибся. Ей нужен был не я сам, а мои способности. Меня просто использовали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});