Читать интересную книгу Домоводство. Первые уроки - Вероника Вячеславовна Горбачева

заулыбавшись, машет ручкой и делает предупреждающий жест, останавливая домового:

— Нет-нет, не хлопочите, я сама всё возьму… Доброго всем!

А по заспанному лицу видно, что толком ещё не проснулась. Классический случай, когда, руководствуясь инстинктом, беременная женщина целеустремлённо идёт на вкусный запах, не отвлекаясь на подробности. Можно спокойно, не заморачиваясь с этикетом, усесться не за стол, а на диванчик у очага, поставив рядом тарелку с солидным куском пирога, охватить руками горячую кружку, пожмуриться, вдыхая аромат трав, и уже здесь, потихоньку, не торопясь, разрешить новому дню начаться.

— Так-то вот, — приглушённо, дабы не отвлекать её, продолжает Дорогуша. — Правда, господин маг и госпожа донна воочию виделись редко, всё письма друг другу слали или через волшебный кристалл разговоры вели. А в последний год перед смертью старый хозяин вообще все знакомства оборвал и ни с кем почти не общался: говорил, устал, мол, остаток сил берегу на последнюю ученицу, чтобы взрастить — и уйти из этого мира спокойно. Ну, и ушёл спокойно. Напоследок, чувствуя, что вот-вот… с донной Софьей связался, по кристаллу… всё на сердечко жаловался, помню. А потом они с ней на мысленную речь перешли и долго беседовали, долго. И хорошо, видать, поговорили. Старый хозяин всю ноченьку спал спокойно, и, должно быть, так со своими грёзами в мир иной и перенёсся, счастливый, улыбаясь. Многие потом завидовали его лёгкой кончине. Маги-то, бывает, ох как тяжело уходят, если рядом никого… А за хозяина Дамиана, видать, сама донна дель Торрес перед Смертушкой похлопотала. Она со всяким договориться может. Выдающегося ума женщина, что и говорить.

— … Я что-то проспала?

Элли только сейчас будто очнулась и обращает внимание на утреннее изобилие, а заодно на придвинутое к столу бабушкино кресло, высящееся над остальными стульями, как трон.

— О, у нас гости! Бабушка Софи!

Не успеваю удивиться верной догадке, как обнаруживаю причину её прозорливости. В углу кресла лежит, небрежно брошенный, мешочек-ридикюль на серебряной цепочке, украшенный хорошо знакомой нам вышитой монограммой.

— И, конечно, уже умчалась куда-то ни свет, ни заря, — огорчается Элли. — Эх, надо меньше спать! Но ничего, ещё увидимся, вернётся же она за сумочкой!

Сдержав улыбку, не спешу её разочаровывать. Если матриарху, извините за выражение, попадёт под воображаемый хвост шлея, то никакой ридикюльчик не удержит. Несмотря на почтенные лета, бабушка легка на подъём, а желания с делом у неё не расходятся. Скорее всего, оную сумочку придётся возвращать в Эль Торрес нам с Магой.

В это время наш бесцеремонный кот, погнавшись видимой ему одному птичкой или бабочкой, вспрыгивает на кресло, и от удара его лапы ридикюль летит на пол. Но по хлопку в ладоши домовушки — вот это реакция! — взмывает к потолку, а затем опускается на столешницу, рядом со мной. Брякается на бок. Подозрительно слабая застёжка отщёлкивается. И слышен знакомый смех, не менее подозрительный.

— Сюрпри-из! Так, кажется, говорят в вашем мире, детка?

…А из раззявленной пастишки сумочки выползают клубочки, клубы и клубищи тумана, заполоняя собой кухню. Да уж. Грандиозный Сюрприз. С большой буквы!

* * *

— … Ма-ам! — доносится от входной двери. — Мы пришли… Ай!

Чертыханье Маги и двойной взвизг девочек, переходящий в синхронное:

— Ух, ты, здорово! А это как? А это что?

— А это, доньи, весьма похоже на то, как развлекается ваша прабабушка, — отзывается Мага привычно-суровым голосом, и, пожалуй, только я успеваю заметить, как он с облегчением переводит дух. Расстёгивает и отбрасывает в сторону плащ и, просочившись меж дочурок, хладнокровно шагает прямо в пропасть, зияющую аккурат у него на пути, у порога. Соня с Машей готовы завопить от ужаса, но… округлив глаза, видят, как их отец пересекает провал в полу, шагая, будто Индиана Джонс по невидимому мосту. Потом переводят взгляд на притаившихся в углу нас с Элли. А мы вдруг начинаем неудержимо хихикать. Ну, правда же, со стороны так комично!

— А-а, так это иллюзия! — первой догадывается Соня. А её сестра издает героическое: «И-йех!» и сигает с места прямо вперёд. Правда, приземляется не совсем благополучно: осев на пятую точку. Но не растерялась: зависнув в пустоте над пропастью, лихорадочно ощупывает под собой опору и широко улыбается. Половицы-то на месте, никуда не делись! Надёжные, широкие и по-прежнему очень даже материальные, просто невидимы.

А если уж мама с тётушкой Элли вместо того, чтобы броситься на помощь, хохочут, значит, и подавно, ничего страшного не творится. А только интересное.

Шустро развернувшись, мой младший ребёнок из положения «строго на четвереньках» заглядывает вниз.

— Ого!

Мага со своего края обрыва тоже косится с интересом. К нему присоединяется старшая дочь, перейдя через иллюзорную пропасть спокойно, как по пешеходному переходу, лишь инстинктивно чуть разведя руки и балансируя, как при ходьбе по канату. А внизу есть на что посмотреть, право же, не зря мы с Дорогушей навесили на потолочную балку два дополнительных фонаря и направили их лучи прямо вниз. Потому что в Сюрпризе, полученном от бабушки Софи, навек застыли сумерки, и без подсветки трудно разглядеть отвесные стены разлома, поросшие редкими пучками травы и чахлыми кустиками, границу водораздела, до которой поднимается вода во вскипающем от дождей ручье, да и сам ручей, пока безобидно журчащий на дне ущелья и перекатывающий мелкую гальку. Крупные булыги валяются тут и сям на его узких берегах, отсвечивая обточенными водой боками.

Присев на край пропасти на корточки, Соня даже пытается свесить ноги, но разочарованно вздыхает: не получается. Мешает всё тот же невидимый пол.

Мага задумчиво потирает подбородок. Мы с Элизабет пристраиваемся рядом и в который раз за этот день заглядываем в пропасть. Хоть и привыкли, но всё равно жутковато.

— Серное ущелье, значит… — бормочет мой некромант. И поясняет уже громче, для всех: — Не от слова «сера», а от «серн», таких горных козочек; водится здесь один интересный подвид. Видите, кое-где на скалах есть выступы, как ступени? Узкие, но этим шкодам хватает, чтобы без всяких приспособлений форсировать стены. Скалолазы, которые сюда иногда наведываются, тратят на тот же путь раз в десять больше времени.

—