— Мастер Робинтон, попробуй проглотить лекарство. Ты должен постараться. От него тебе сразу станет легче.
Он узнал голос Лессы, в нем звучала тревога.
Неудивительно — ведь Ф'лару сегодня пришлось убить всадника… да еще все эти переживания, связанные с кражей яйца…
«Слушайся Лессу, арфист. Ты должен ее слушаться, понимаешь? Открой рот и постарайся проглотить».
Он еще мог ослушаться Лессу — слабо отталкивал поднесенную к губам кружку, пытался выплюнуть горькую пилюлю, тающую на языке, — но не смог избавиться от этих настойчиво звучащих голосов. Уловив запах вина, он сделал глоток и запил лекарство. Хорошо, хоть догадались дать ему вино, а не воду… Главному арфисту Перна не подобает пить воду… Он не сумел бы проглотить даже каплю воды при такой боли в груди. Вино — другое дело… Вдруг внутри у него словно что-то щелкнуло. И сразу боль стала отступать, как будто с этим щелчком лопнул тугой обруч, сжимавший сердце.
Робинтон облегченно вздохнул. «Почему мы все так мало ценим, когда у нас ничего не болит?» — подумал он.
— Выпей еще вина, мастер Робинтон.
Он почувствовал, как край кружки снова коснулся его губ. Вино — это как раз то, что ему нужно, оно вылечит его. Вино всегда прибавляло ему сил. Только по-прежнему хочется спать. Все-таки он ужасно устал.
«Потом поспишь. А сейчас ты должен слушать нас, быть с нами. Слушай, арфист! Мы тебя очень любим. Ты должен оставаться с нами».
Робинтону начинала надоедать их настойчивость.
— Скоро он, наконец, приедет?
Это Лесса, только голос ее звучит как никогда яростно. И еще в нем почему-то слышатся слезы. Лесса плачет?
«Лесса плачет из-за тебя. Ведь ты же не хочешь, чтобы она плакала? Ты не должен уходить. Мы не позволим тебе уйти. Нельзя, чтобы Лесса плакала».
Что ж, они правы. Нельзя, чтобы Лесса плакала. Робинтон вообще не мог поверить, что с ней может случиться такое. Он заставил себя открыть глаза и увидел склонившуюся над ним госпожу Бендена. Он не ошибся — она плакала! Слезы стекали с ее лица и капали на его раскрытые ладони.
— Почему ты плачешь, Лесса? Я не хочу, чтобы ты плакала… — Великая Скорлупа, что с ним? Его голос так предательски дрожит… Робинтон откашлялся. Нет, это совсем никуда не годится.
— Не надо разговаривать, Робинтон, — глотая слезы, попросила Лесса. — Просто лежи и отдыхай. Тебе нужно отдохнуть. Сейчас прибудет Олдайв. Я велела, чтобы его привезли. А ты пока отдыхай. Еще вина?
— Разве я когда-нибудь отказывался от вина? — Почему его голос еле-еле слышен?
— Никогда, — ответила Лесса, смеясь и плача.
— Кто это все время пристает ко мне с разговорами? Они меня совсем замучили. Скажи им, Лесса, чтобы они оставили меня в покое. Я смертельно устал.
— Мастер Робинтон, миленький, ну, пожалуйста!
— Что значит «пожалуйста»?
«Оставайся с нами, арфист. А то Лесса снова будет плакать».
— Мастер Олдайв! Наконец-то! — Лесса поднялась с колен и хотела отойти он него.
Робинтон потянулся за ней.
— Тебе нельзя напрягаться! — она наклонилась, удерживая его на месте. И больше не отходила. Милая Лесса! Он всегда любил ее, даже когда бывал на нее сердит. Может быть, как раз поэтому он любил ее еще больше — гнев так красил ее, а гневалась она часто.
— А вот и я, мастер Робинтон.
Услышав успокаивающий голос целителя, Робинтон открыл глаза.
— Снова боли в груди? Не надо отвечать, просто кивни. Пока тебе лучше не тратить силы на разговоры.
— Рамот'а говорит, что его мучают сильные боли и что он очень устал.
— Неужели? Как удобно иметь под рукой дракона, который может поставить диагноз.
Мастер Олдайв принялся прикладывать к его груди и рукам холодные инструменты. Робинтон с трудом удерживался, чтобы не оттолкнуть их.
— Дорогой мой арфист, я знаю, что они холодные, но без них никак не обойтись. А теперь послушай меня. Ты перетрудил сердце, этим и объясняется боль в груди. Лесса дала тебе лекарство, которое временно облегчило боль. Сейчас особой опасности нет. Я хочу, чтобы ты попытался уснуть. Тебе, мой друг, нужен долгий отдых. Очень долгий отдых.
— Тогда скажи им, чтобы они замолчали и не мешали мне спать.
— Кто должен замолчать? — Голос Олдайва звучал успокаивающе, но Робинтон ощутил смутное раздражение — он подозревал, что Олдайв не верит, будто он слышит голоса, не дающие ему уснуть. — Вот, прими еще одну пилюлю и запей ее глотком вина. Я-то знаю, от вина ты никогда не откажешься.
Робинтон слабо улыбнулся. Как хорошо они его изучили — Олдайв и Лесса.
— Это Рамот'а с Мнемент'ом с ним разговаривают, мастер Олдайв. Они сказали, что он едва нас не покинул… — Голос Лессы оборвался.
— Я — едва не покинул? Так, значит, вот что чувствует человек на пороге смерти — невыносимую усталость…
«Теперь, арфист, ты останешься с нами. Мы больше не будем мешать тебе спать. Но мы будем с тобой — ведь мы тебя любим».
«Драконы со мной разговаривали? Драконы не давали мне умереть? Как это предусмотрительно с их стороны — ведь я пока не намерен умирать. Нужно еще так много сделать. Решить столько проблем. Мне самому не дает покоя один вопрос… он тоже имеет отношение к драконам…»
— Кто же догнал Кайлит'у?
Неужели он умудрился произнести свой вопрос вслух — он ведь даже не услышал собственного голоса.
— Ты слышал, Олдайв, что он спросил?
— Кажется, что-то про Кайлит'у.
— Он даже в такое время не перестает волноваться об исходе полета, — наконец-то в голосе Лессы звучат знакомые колючие нотки! — Барнат' догнал Кайлит'у, Барнат'! Слышишь, Робинтон? Может быть, теперь ты успокоишься и уснешь?
«Спи, арфист. Мы с тобой».
Робинтон глубоко вздохнул и с облегчением смежил веки.
Глава 15
Вечер в бухте Джексома.
Ночь в Иста-Вейре.
Пятнадцатый Оборот.
Двадцать восьмой день восьмого месяца
Шарра объясняла Брекке и Джексому правила игры с камешками и палочками, которой развлекались дети в Южном, когда Рут', дремавший рядом с ними в компании файров, внезапно проснулся. Он медленно сел, вытянул шею и издал протяжный скорбный вопль, означавший у драконов плач по ушедшему собрату.
— Не может быть! — на миг опередив Джексома, откликнулась Брекка.
— Салт' погиб!
— Салт'? — удивился Джексом, услышав незнакомое имя.
— Салт'! — от лица Шарры отхлынула кровь. — Спроси Рут'а, как это случилось!
— Кант' говорит, что он пытался догнать Кайлит'у, но сердце не выдержало. — При этих словах плечи Брекки поникли — весть о несчастье с новой силой пробудила в ней воспоминания о пережитой трагедии. — Глупец! Неужели он не понимал, что молодые драконы окажутся быстрее и сильнее бедного старины Салт'а?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});