Кто такой был, в сущности, этот русский гость, и как мог он сам быть таким наивным, чтобы довериться ему с первой минуты?! Даже ближайшие его друзья, лейтенант Сэмюэл Дэвис и врач Джон Прескотт, готовые во всякое время отдать за него свою жизнь, как верные псы, никогда не были посвящены им в тайну.
Как знать, быть может, в это самое время господин Иванович смеется над тем, что этот прославленный Красный Капитан так легко поддался на удочку, на которую не поддался бы и ребенок: чек на девять миллионов. Да это смешно и невероятно!
Джонатан Спайерс едва мог дождаться утра, чтобы явиться с чеком в банк и получить несомненное доказательство издевательства над ним господина Ивановича и его обмана.
Ровно в десять часов утра капитан вышел из дома, приказав двум своим неграм никого не пускать в дом в его отсутствие, и спустя двадцать минут уже входил в кабинет главного кассира, которому должны были предъявляться для проверки, как о том гласили надписи на стенах главного зала, все чеки, превышающие сумму в миллион франков.
Старший кассир был один в своем кабинете, когда к нему вошел капитан Спайерс. Последний ожидал, что его чек будет встречен вежливо-насмешливой улыбкой, сопровождаемой вопросом: «Что должна означать эта шутка?» Но вместо этого старший кассир принял чек с самым хладнокровным видом и сказал:
— Хорошо! Эта сумма настолько велика, что ее владельцы сочли нужным подтвердить еще лично и письменно об уплате сегодня утром, хотя это совершенно излишне: одного этого чека было вполне достаточно!
Красный Капитан был поражен, как громом. Кассир продолжал:
— Я сейчас прикажу выдать вам эту сумму, но надеюсь, что вы не рассчитываете унести ее в руках: у вас, вероятно, есть здесь закрытая карета, в которой можно было бы доставить деньги.
Эти слова надоумили Красного Капитана ответить самым равнодушным тоном:
— Я попросил бы вас оставить эту сумму в банке и выдать мне на нее чековую книжку, которая позволит мне пользоваться этими деньгами по мере надобности!
— Превосходно! — согласился старший кассир. — Без сомнения, ваши деньги здесь будут в более надежном месте, чем у вас, а чековая книжка вам будет выдана сейчас же!
Выйдя из калифорнийского банка, Красный Капитан готов был пригнуться, чтобы не зацепиться головой за солнце: так он вырос в своих глазах и своем воображении.
Его возбуждение граничило с безумием! Значит, его не обманули, не одурачили. Теперь и сила, и безграничная власть были в его руках; он был близок к бессмертию. Ведь перед ним было еще целых полвека жизни, а за это время он успеет оставить такой глубокий след своего пребывания на земле, что грядущие поколения долго не забудут его, и легенда о нем проживет многие века! Ура! Джонатан Спайерс стал царем всего мира, повелителем всего человечества, и нет на земле власти, которая могла бы сравниться с его властью.
III
Двадцать второе марта, 11 часов 27 минут вечера. — Иванович. — «Ремэмбер». — Отборный экипаж.ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ ПОСЛЕ ОПИСАННЫХ нами событий, двадцать второго марта в одиннадцать часов вечера перед домом, где жил капитан Спайерс, в квартале Милон-Бэй стоял запряженный четверкой дюжих лошадей громадный экипаж, какими обычно пользуются в Америке для длительных путешествий на Дальний Запад. Оба негра, Сэм и Том, сидели на козлах в ожидании своего господина, а крыша кареты была нагружена многочисленными чемоданами, сундуками и тюками, поверх которых лежал растянувшись громадный кентуккийский дог, отзывавшийся на кличку «Стрэнглер» (душитель).
Весь одноэтажный дом был освещен и, судя по хлопотливому движению в окнах, можно было безошибочно решить, что здесь готовились к отъезду. В столовой был сервирован превосходный ужин и чай; за столом сидели Красный Капитан, двое его верных друзей — Сэмюэл Дэвис и Джон Прескотт и, кто бы мог этому поверить… высокочтимый Джон Хэбкук Литлстон, который, в силу особого стечения обстоятельств, о чем мы сообщим впоследствии, очутился в компании этих авантюристов. Пять рослых и сильных матросов, бывших механиков с парохода «Калифорния», безгранично преданных своему капитану, заколачивали какие-то ящики в большом зале нижнего этажа.
— Двадцать минут двенадцатого, — произнес наконец капитан Спайерс, взглянув на часы, — остается еще семь минут. Поезд только что дал свисток; он несколько запоздал сегодня! Ивановичу трудно будет поспеть сюда раньше половины. Вы исполнили все мои поручения, Дэвис?
— Да, капитан, все!
— И подготовили «Таблицу подводных течений»?
— Да, капитан!
— И достали мой астрономической бинокль?
— Да, капитан!
Эти слова «да, капитан» были единственными, какие когда-либо произносил Сэмюэл Дэвис в разговоре со своим капитаном. Дэвис был воплощением дисциплины, и на судне он отдавал все распоряжения по свистку. Он никогда не обращался ни с одним словом даже к матросам, не исключая и тех случаев, когда приходилось делать им замечания. Передавать их устно виновному было дело «мастера», боцмана, он же лишь вписывал утром все замечания в журнал.
Джон Прескотт, напротив, был невероятно говорлив. Привыкнув, живя постоянно в обществе безмолвного Дэвиса, говорить один за двоих, он стал из-за своей феноменальной болтливости совершенно невозможным собеседником.
Из этих двух господ и состоял теперь личный штаб Красного Капитана, причем в самое последнее время к ним присоединился еще высокочтимый Джон Хэбкук Литлстон в качестве комиссара по счетной части.
Несколько месяцев тому назад миссис Литлстон переселилась в лучший из миров, и мистер Литлстон перенес это несчастье с величайшим стоицизмом благодаря утешительной мысли, что впоследствии он соединится с ней; но вслед за этим его постиг новый удар. Новый председатель суда, принадлежащий к демократической партии, заменил мистера Литлстона одним из своих единомышленников, и высокочтимый Джон Хэбкук Литлстон остался не у дел — и без жены, и без места. Джонатан Спайерс, узнав об этом, предложил ему место у себя, которое тот и принял с величайшей радостью, хотя в контракте было сказано, что он обязуется служить капитану по счетоводному делу в течение пяти лет на суше, на море и в воздухе. Слова «в воздухе» были даже подчеркнуты в контракте, но это не испугало высокочтимого Литлстона, и он подписал его.
В описываемый нами вечер должно было состояться взаимное представление друг другу трех старших чинов экипажа «Ремэмбера», которым отныне суждено было жить вместе на этом судне.
Весь экипаж «Ремэмбера» должен был состоять из пяти человек матросов-механиков, о которых уже было сказано выше, обученных и подготовленных самим Красным Капитаном, поставленного над ними боцмана по имени Холлоуэй, двух негров для личных услуг и китайца Фо, которому было поручено вести хозяйство.