ее король вышел из войны со славою и добычею; пример Швеции показывал, что с могущественным королем французским выгодно быть в союзе: союзник его ничего не потеряет, несмотря на все неудачи; унизительное положение Бранденбурга и Дании, обязанных выйти из войны ни с чем, несмотря на все удачи, показывало, как опасно идти наперекор великому королю. Но за видимое могущество и славу своего короля Франция уже начинала дорого платить: финансы ее истощались; что всего важнее, она теряла людей, которые давали ей победы и давали средства к победам, которых великий король не умел заменить другими равными им; все блистательные успехи он начинает приписывать себе, начинает считать себя выше всех по способностям, гонит неприятную мысль, что он может нуждаться в людях самостоятельных, получивших дарования «Божиею милостию», окружает себя слепыми орудиями, не имеющими своей мысли и воли, людьми, обязанными всем только «королевской милости».
Сходят со сцены Тюренн, Конде — и не заменяются. Умирает Кольбер и умирает в горе от немилости королевской. Для голландской войны Кольбер должен был приготовить 45 миллионов. Средствами, соответствовавшими его системе, например, уменьшением числа чиновников и т. п., Кольбер не мог этого сделать и должен был прибегнуть к отчуждению государственных имуществ; Кольбер не хотел (дышать о займах, но соперник его Лювуа осилил, и назначен был заем. «Итак, дорога к займам открыта, — сказал Кольбер. — Какое же теперь останется средство остановить короля в его издержках? По заключении займов понадобятся налоги для их выплачивания, и если займы не будут иметь границ, то и налоги также не будут их иметь». Война разгорелась; королю внушают, что для ведения ее с успехом надобен чрезвычайный расход в 60 миллионов ежегодно. «Неоткуда взять столько денег!» — с ужасом говорит Кольбер. «Подумайте, — отвечает король, — есть человек, который возьмется достать эту сумму, если вы отказываетесь».
Жестокое слово произвело желанное действие: Кольбер не отказался и стал думать, но эта дума провела глубокие морщины на его челе, которое потом не разглаживалось более. До сих пор он садился за работу с веселым лицом, потирая руки от удовольствия; до сих пор он был доступен, быстр в исполнении: с этих пор он стал мрачен, недоступен, нерешителен, начал садиться за рабочий стол не иначе как с озабоченным лицом, со вздохами. Надобно было приниматься за старину, за чрезвычайные средства: восстановлены были для продажи упраздненные должности по юстиции и по финансовому управлению, учреждены новые, в высших судебных палатах увеличено число членов, проданы привилегии на продажу известных товаров, продано некоторым лицам право освобождения от податей; но от этих продаж, от стеснений, которые начинает претерпевать народ, уменьшаются доходы, — следовательно, надобно увеличить подати, надобно прибегнуть к ненавистному для Кольбера займу. Он учреждает ссудную кассу, куда частные люди могут помещать свои деньги за пять процентов и с правом брать всю сумму назад, когда захотят. Увеличена была пошлина на соль; табак сделан монополиею; гербовая бумага, введенная при Мазарини и потом уничтоженная, восстановлена, причем нельзя было писать на листе больше положенного числа строк; наложена пошлина с клейма оловянной посуды, употребляемой в простонародье. Но все эти меры могут возбудить сопротивление в парламенте. В 1673 году вышел манифест, в котором король повелевал парламенту вносить беспрекословно в реестр все указы с правом делать после свои представления королю насчет неудобства этих указов, которые между тем уже получили силу закона.
Парламент замолчал, но восстание вспыхнуло в Бордо, клейменая оловянная посуда полетела в воду, дома финансовых чиновников разграблены, советники парламента умерщвлены; в Ренне склады гербовой бумаги и табак были разграблены, причем дело не обошлось без кровопролития; в Бретани толпы вооруженных крестьян преследовали финансовых чиновников и дворян, замки горели, и владельцы их висели на колокольнях; заводчики смуты в Бордо сносились с голландцами, звали их на помощь. Волнения в Бордо Были усмирены сильными средствами; войска правительства гак вели себя в этом городе, что лучшие жители покинули (мои торговля надолго упала; в Бретани виднелись повсюду виселицы и колеса; из Ренна были выгнаны все жители целой большой улицы. Но королевские экзекуции не уничтожили причину волнений: в 1675 году губернатор Дофинэ писал Кольберу, что торговля совершенно остановилась в его провинции и что большая часть жителей должна была питаться зимою хлебом из желудей и корней, а весною есть траву и древесную кору. С начала войны арендная плата за земли уменьшилась наполовину; крестьянские избы поражали путешественника своим печальным видом, да и замки мелкого дворянства не отличались роскошью.
Наконец война прекратилась; Кольбер уже хлопотал, как бы восстановить народное благосостояние, уменьшить налоги, поддержать кредит; он представляет королю необходимость уменьшить расходы, король соглашается, постановлено ограничить расходы 78 миллионами, и, несмотря на то, в 1680 году издержано 90 миллионов, только двумя миллионами меньше, чем в 1679-м. Все же меньше, но в 1682 году издерживается 100 миллионов — во время мира! На что же идут теперь деньги? Строили Версаль, новую резиденцию короля, которому не нравился Париж. Были другие постройки, на которые не менее жаловался Кольбер: знаменитый Вобан построил и перестроил триста крепостей. Укреплялись границы государства со всех сторон, но откуда могущественнейший из государей Европы мог ожидать нападения? Но одно государство порознь не в состоянии предпринять наступательное движение на Францию, разве составится новый, более могущественный союз; но для этого Франции должно предпринять наступательное движение и заставить слабых соединиться для отпора. Людовик действительно не намерен прекратить наступательное движение, удержаться от захвата чужих земель. Он расширил свои владения на счет слабой Испании; теперь хочет расширить их на счет слабой Германии, сделать завоевания без войны: он учреждает на северо-востоке со стороны Германии в парламенте Мецком и верховном совете Эльзасском в Безансоне так называемые Камеры Соединения (Chambres de Reunion), которые должны были отыскать и присоединить к Франции все земли, когда-либо зависевшие от Эльзаса и трех епископов (Меца, Тула и Верденя).
Приводим пример, как действовали Камеры Соединения: несколько городов и деревень было присоединено к Франции на том основании, что они некогда зависели от монастыря Вейсенбургского, основанного королем Дагобером, и не могли быть отчуждены, говорили французские юристы, потому что церковные имущества неотчуждимы. Притянуто было и герцогство Цвейбрикенское, принадлежавшее шведскому королю; от Карла XI потребовали, чтоб он дал Людовику XIV вассальную присягу за это герцогство; тот не согласился, тогда Людовик конфисковал Цвейбрикен и отдал его в вассальское владение князю Биркенфельдскому; герцог Виртембергский, город Страсбург стали вассалами французского короля по землям, притянутым к Франции Камерами Соединения. И сам Страсбург, обхваченный французскими владениями, не долго мог сохранять свою