— Я не ожидала, что ты все еще не ложился.
— Я не ждал тебя, не думал, что ты придешь.
Его колебания продлились лишь мгновение, после чего он поставил на подоконник бокал, шагнул к ней и заключил ее в объятия.
Порция обвила руки вокруг его шеи, их губы нашли друг друга, тела плотно прижались.
Когда долгий поцелуй закончился, Порция вздохнула, а Саймон поднял голову. Она положила свою голову ему на плечо.
— Это так ужасно… противно! Как Китти могла все это проделывать? Даже играть это — противно! — Порция содрогнулась всем телом и заглянула Саймону в глаза. — Я чувствую себя буквально больной.
Саймон хрипло засмеялся:
— Этот сценарий мне тоже не по душе.
Как это здорово — ощущать в руках ее изящное, теплое тело, чувствовать прикосновение холмиков ее грудей, ее бедер, которые прижимаются к его бедрам, ее живота, который нежно баюкает его жезл. Уже одна близость ее успокаивала так, как не могло успокоить ничто другое. Всем своим видом она говорила, что принадлежит ему, и дремавший в нем хищник успокоился и сменил рык на мурлыканье.
Саймон погладил ее по ягодицам, почувствовал мгновенную реакцию.
— Нам лучше лечь в постель.
— Гм… — Порция потянулась, прикоснулась губами к его губам. — Это лучший способ для нас хоть немножко поспать.
Саймон засмеялся. Он позволил ей взять себя за руку и довести до кровати. Позволил ей действовать по тому сценарию, какой ей нравился. Пусть она делает все, что ей хочется, хотя он не имел понятия, осознала ли она это.
И догадалась ли Порция, или увидела, или сделала вывод о том, что он любит ее.
Что же касается ее… она не была бы здесь сейчас, ночью, не пришла бы сюда, чтобы разделить одиночество, отдать всю себя, если бы в ее сердце не теплились те же самые чувства. Опять же Саймон не имел понятия, осознавала ли она свое состояние.
Он был готов проявить терпение.
Лежа обнаженным на спине, он наблюдал за тем, как она раскачивалась на нем, как всем своим обольстительным телом ласкала его и откровенно, не скрываясь, наслаждалась каждой секундой соития. Когда она достигла высот наслаждения, Саймон слегка отстранился, чтобы наблюдать это дивное зрелище. Ничего более упоительного ему видеть не доводилось.
Единственным еще более сладостным моментом был тот, когда обессиленная Порция опустилась рядом с ним и он, подмяв ее под себя, погрузил свою плоть в ее теплые глубины. С каждым толчком он погружался в нее все глубже и энергичнее, и она снова стала отвечать ему, и в конце концов они вновь оказались там, куда и стремились, — на вершине сладострастия.
Теплая волна сомкнулась вокруг них, и они, переплетясь, погрузились в блаженный сон.
Расставание было трудным. Оба пытались выпутаться из тех уз, которые связали их гораздо крепче, чем они ожидали, которые оказались намного ценнее и важнее, чем они могли вообразить.
Когда с появлением зари Порция выскользнула из его комнаты — одна, к чему пришли после ожесточенного спора, в котором она победила, — Саймон остался сидеть на кровати, размышляя о последних часах, проведенных с Порцией, и о том, что они означали для них.
Когда часы на камине пробили семь ударов, он тяжело вздохнул, заставляя себя забыть об этом и возвращаясь к действительности, к тем ролям, которые они оба вынуждены были играть дальше.
Отбросив простыни, он поднялся и оделся.
Чарли был уже в столовой, когда туда вошел Саймон. Там же находились Джеймс, Генри и их отец. Саймон обменялся с ними обычными утренними приветствиями, бросил взгляд в сторону Чарли и сел напротив Джеймса.
Появилась Люси Бакстед, за ней впорхнула Порция. Выглядела она бодрой и веселой, а улыбки свои адресовала главным образом Чарли.
Саймона она игнорировала.
Порция села рядом с Чарли и тут же вовлекла его в шутливый разговор об общих знакомых в городе.
Саймон наблюдал за ней с суровым, даже жестким выражением лица.
Джеймс взглянул на него, проследил за его взглядом, направленным на Чарли и Порцию, после чего откашлялся и спросил Саймона о его лошадях.
Этот день должен был стать последним, и нужно было выжать из него как можно больше. В течение всего утра их колкости становились все острее, чувство раздражения шаг за шагом возрастало.
Джеймс пытался вмешаться, отвлечь Чарли. Все поняли и оценили его жест. Понимая, что и Саймону, и Чарли трудно отказаться от помощи Джеймса, Порция надменно отвергла его, мысленно извиняясь, моля Бога, чтобы ее уловка сработала, и давая себе обещание впоследствии все объяснить.
Наверное, даже пощечина не подействовала бы сильнее. Джеймс с каменным лицом наклонил голову и удалился.
А игра причиняла боль. К моменту второго завтрака Порции стало казаться, что она физически нездорова.
Стоукс вел свою партию — старался как можно меньше появляться на виду. Поскольку дома коснулось крыло смерти, никто не рассчитывал, что их будут развлекать, предлагать верховые прогулки или игру в карты. Все гости оказались невольными свидетелями разыгрываемой маленькой драмы. И если они будут играть хорошо, их план не может не сработать.
Порция снова села рядом с Чарли. С безмятежно веселым видом она открыто завладела его вниманием, одаривая его самыми откровенными улыбками.
Сидящий напротив Саймон, необычно молчаливый, наблюдал за ними с мрачным, недобрым выражением лица.
И вот эта сдерживаемая реакция, эти написанные на лице переживания по поводу несчастной, разбитой любви создавали драматическую атмосферу и передавались всем присутствующим. Когда Порция вдруг засмеялась какойто шутке Чарли, леди О. открыла было рот, но тут же его захлопнула. Она уткнулась в тарелку и стала помешивать горошек. Окинула быстрым взглядом сидящих за столом, но так ничего и не сказала. Издав вздох облегчения, Порция незаметно кивнула Чарли, и они продолжили игру.
Когда все поднялись изза стола, у Порции стучало в висках. Подошел лорд Недерфилд, в упор посмотрел на Чарли и попросил разрешения поговорить с ним наедине.
Чарли взглянул на Порцию, в его глазах отразилась паника. Они не ожидали прямого вмешательства, и на этот случай у них не было отговорок.
Порция заставила себя улыбнуться:
— Ах, дело в том, что мистер Хастингс обещал проводить меня в сторону сада. — Она прильнула к руке Чарли, мысленно проклиная и ненавидя свою роль. Лорд Недерфилд перевел взгляд на Порцию, в его глазах явно читалось презрение.
— Смею предположить, что вас мог бы проводить ктонибудь другой. Например, молодые леди.
Чарли крепко сжал ее руку.
Улыбка Порции выглядела какойто болезненной, когда она проговорила: