— Удивительно, какие странные мысли приходят иногда человеку в голову, — смущенно произнес отец Леонтий.
— Ты о чем?
— Почудится же такое… Когда ты спросил у него: "Где твои люди, брат?", у тебя был такой тон голоса, что я вдруг почему-то подумал: наверно, именно так звучал голос Господа нашего, вопрошающий — "Каин, где твой брат Авель?"
Федор не мог уснуть.
Его мучили кошмарные видения.
Темнота комнаты рождала страшные и кровавые картины. Старый немец прикрывал своей грудью мальчика, и секира глубоко вонзалась в эту грудь, с хрустом ломая ребра… Отрубленная голова Глинского, не мигая, укоризненно смотрела на Федора, в ушах стоял, не затихая, жалобный испуганный детский крик…
Прошел час.
Наверно, Глинский уже выбрался на большую дорогу; Нет, они не будут ждать его там… конечно, где-нибудь дальше под Гомелем.
Федор вспомнил людей, сопровождавших Олельковича. Хмурые угрюмые парни, и у всех на поясе широкие, хорошо отточенные боевые топоры.
Кружева… кружева для жены Олельковича… Неужели первый же день кончится так? Неужелипервый шаг будет кровавым? Но каков брат?! Братец Михайлушка…
Ярость охватила Федора.
Он вскочил с лавки, выбежал в темный коридор и бросился вниз по лестнице. Он с детства знал каждый переход в этом тереме, каждую половицу, каждую ступеньку. Темнота не мешала ему.
Федор широко распахнул дверь и ворвался в комнату своего канцлера.
— Юрок! Проснись! Вставай быстро! — лихорадочно позвал он.
— Я не сплю.
Юрок одетый стоял у окна.
— Беги быстро к Макару, — яростно говорил Федор. — Пусть он поднимет два десятка своих людей и мчится в сторону Гомеля. Пусть он догонит Глинского. Пусть проводит его до города. Но не говорит, с какой целью я его послал — они просто попутчики. А если уже поздно… или вдруг люди Олельковича все же нападут — мой наказ Макару: никого не оставлять в живых, а тела закопать "глухом лесу, чтобы их никто никогда не нашел! Беги!
— Все приготовлено, князь. Макар и его люди давно ждут в лесу, не слезая с коней.
— Ты неоценим, Юрок, — прошептал Федор с изумленным восхищением. — Ты заслуживаешь лучшей судьбы.
— Ты тоже, князь! — ответил Юрок и выскользнул из комнаты.
Федор бегом вернулся к себе и распахнул окно.
У ворот бесшумно мелькнула тень и скрылась в лесу.
Федор напряженно вслушивался, но сердце в груди колотилось так, что ничего, кроме этого грохота, он не мог расслышать.
"Не успеют! — с тоской думал он. — Не успеют…" И в возбужденном громком стуке сердца ему слышался монотонный голос, который все повторял и повторял:
Каин, где твой брат Авель?
Глава девятая
Стародубская дорога
….. — Ничего не понимаю! — воскликнул Картымазов и, заложив руки за спину, стал ходить из угла в угол. — Нет, я ничего не понимаю! Мы отставали от них на десять часов. Они сменили лошадей — мы нет. Значит, перегнать их мы никак не могли. Они должны были приехать в Гомель, опережая нас по меньшей мере на пять часов. И что же? На постоялом дворе, который указал Алеша, они не появились. Мы обследовали все другие постоялые дворы. Сомнений нет. Они сюда не приехали, Тогда где они? Что это означает?
Филипп сидел в углу на табурете, сжав руки под коленями, и мрачно разглядывал половицы.
Медведев хладнокровно оттачивал лезвие своего меча, стараясь довести его кончик до предельной остроты.
Егор нес караул за дверью.
Четыре дня они добирались от Рославля до Гомеля. Несколько раз их останавливали на дорогах, но выручала грамота Леваша. Медведев и Картымазов переоделись в простое платье и прятали оружие. Медведев опасался, что Кожух сообщит властям о вооруженном отряде московитов, перешедших рубеж, и на каждом посту, в каждом поселении они были готовы к столкновениям, и все же до Гомеля они добрались вполне благополучно. Остановились на маленьком постоялом дворе у окраины.
Филипп шумно вздохнул.
— Возможно, они не собирались в Гомель. Кожух мог заподозрить Алешу и решил его обскакать. Он нарочно назвал первый попавшийся город.
— Маловероятно, — флегматично возразил Медведев. — Я допускаю, что Кожух потерял к нему доверие после Рославля. Но, посылая Алешу за каретой, он ему еще полностью доверял. Даже охрану Настеньки поручил.
— Это верно, — подтвердил Картымазов, — из кареты я слышал разговор Кожуха с Алешей — полное доверие!
— Значит, — продолжал Медведев, — намерение Кожуха отправиться в Гомель несомненно. Но Алеша говорил, что Гомель — далеко не конечная цель пути. После нашей неудачной попытки Кожух мог переменить решение и поехать в обход города. Плохо, что нам не удалось даже приблизительно узнать, где находится князь Семен.
— Что делать! Сколько мы ни спрашивали, все утверждают, что в этих местах нет владений Бельских, — развел руками Картымазов, — ты ведь сам слышал!
— И все же они ехали в эту сторону, а не в Бельское княжество и не в Вильно. И Гомель, несомненно, лежал на их пути. Скорее всего, Семен недавно купил где-то здесь маленький клочок земли и об этом еще никто не знает. Возможен и такой вариант: Кожух находился или даже сейчас находится в Гомеле, но, опасаясь нашего нападения, остановился не на постоялом дворе, как предполагал раньше, а у кого-то из знакомых. Заподозрив Алешу, он не выпускает его из дому. Вспомните, на всем пути мы не нашли ни одного Алешиного знака, хотя следы кареты пропали перед самым Гомелем… По-моему, нам прежде всего следует точно выяснить, был ли здесь Кожух. Если нет — поищем другое решение. Сколько дорог ведут в этот город?
— Пять, — ответил Картымазов. — С восточного берега Сожа: Черниговская, Стародубская и Смоленская, с западного — Речицкая и Чечерская.
— Смоленская нами проверена. Остаются четыре. Давайте, не теряя времени, выйдем на заставы этих дорог и постараемся узнать, не проезжала ли на днях в Гомель известная нам карета либо группа всадников с женщиной. На Смоленской дороге нам ответили отрицательно, но Кожух мог войти в город по любой из остальных. Сегодня же к полуночи мы узнаем точно, был ли он здесь!
Четверо постояльцев выехали со двора, предупредив хозяина, что две комнаты остаются за ними. На углу они молча разъехались в разные стороны.
На долю Медведева выпала Стародубская дорога.
Одетый в простое платье, подпоясанный своим мечом, Василий был похож на рядового воина из дружины не очень богатого князя. С присущей дальновидностью он подъезжал к заставе с большой оплетенной бутылью вина, захваченной на постоялом дворе.