Она осторожно лизала, потом лопала, едва сдерживаясь, от удовольствия теряя манеры, а когда поймала мой заинтересованный взгляд, смутилась, посерьезнела.
— Вы воюете… Вас очень много, что убиваете друг друга?.. А что делать мне? Зачем ты хотел, чтобы Мухтаэль пошел с тобой в твой жестокий мир?
— Не поверишь, — сказал я.
Она ответила очень серьезно:
— А ты попробуй.
— Хорошо, — сказал я. — Но ты лопай, лопай! Можно есть и говорить. Мне от эльфов ничего не нужно. Ну… не больше, чем вот от тех бабочек, видишь?
Она оглянулась на распахнутый вход в шатер, оттуда влетели две бабочки и тупо шарахаются по всему пространству, пытаясь понять, почему все так изменилось и куда исчезли цветы.
— И… что?
Я проследил взглядом за их рваным дерганым полетом.
— Красивые?
— Ну… да…
— И хотя мне от них ничего не нужно, — сказал я, — но хочу, чтобы эти вот порхалки существовали. Да, потому что красивые. На них смотреть приятно. Может быть, хотя в это сам не очень-то верю, когда смотришь на красивое, сам вот хоть на чуть-чуть становишься красивее? Или лучше?.. Во всяком случае, пусть бабочки и всякие там эльфы будут. Но в лесу вам не выжить. Для развития металлургии понадобится много угля, а тут еще не имеют понятия о каменном, предпочитают древесный, для чего пережигают деревья. Так что эльфам придется либо умереть с деревьями вместе, либо научиться жить среди людей. Ну ладно, пусть не среди, пусть отдельными резервациями, но уже не прячась, не скрываясь, а под защитой моего всемилостивейшего и нещадно карающего авторитарного закона о зрелом либерализме.
Когда я справился и со второй чашкой кофе, армия четко и красиво начала переходить реку. Выучка в учебных лагерях чувствуется в каждом движении, а отдохнувшие кони, попав в холодную воду, стремятся пойти вскачь, чтобы побыстрее выбраться на тот берег.
Сэр Будакер даже не спрашивал, буду ли с ними, уже все мои соратники привыкли, что перемещаюсь достаточно быстро, и как бы они далеко ни ушли, догоню моментально, если мне это понадобится.
Эльфийка стоит рядом с Зайчиком, все еще напряженная, посматривает исподлобья, а я наблюдал за переправой, расположившись на камне, как на троне. Наконец из реки выбрались последние всадники и, нахлестывая коней, помчались догонять отряд.
Я перевел дыхание, никто не утонул, слава богу, а то даже в мелких реках захлебываются, когда переправляется такая масса.
— Жребий брошен, — сказал я, — Рубикон пройден.
Эльфийка посмотрела вверх, выискивая подброшенную монету, потом на мой кулак.
— Эта речка называется Рубиконом?
— У меня они все рубиконы, — пояснил я. — А если подумать, то у людей каждый шаг — переход через Рубикон. А то и через Альпы.
Она чуточку отступила, когда я поднялся.
— Что теперь?
— Вперед, — сказал я, — покой нам только снится…
Бобик подбежал и запрыгал вокруг, показывая, что он готов хоть щас и куда угодно, Зайчик подошел степенно и, не переставая мерно двигать нижней челюстью, подставил бок, где позвякивает украшенное серебром стремя.
Я поднялся в седло, вздернул к себе ушастое существо, но Бобик повернул голову и требовательно гавкнул, привлекая внимание.
Вдали начало разрастаться облако пыли, приближалось, пока не вынырнули скачущие рыцари на красивых заполоненных конях, с налобниками из металла, только без декоративных рогов на лбу и красивых султанчиков между ушей.
Во главе несется граф Уильям Ланкашнер, которого можно и Вильямом, за ним группа особо нарядных всадников, остальные скачут, выдерживая некоторую дистанцию.
Он на скаку отсалютовал, довольный и с сияющими глазами. Я милостиво улыбнулся и чуть наклонил голову.
— Ваше высочество!.. — прокричал он счастливо, но смотрел расширенными глазами не на меня, а на эльфийку. — Мы прибыли к замку, но нам передали, что вы отбыли сюда, и мы сразу поспешили…
— Разумно, — согласился я.
— Готовы, — выкрикнул он приподнято, — участвовать во всем, что вы предложите!
Рыцари его отряда приблизились, окружили нас широким кольцом, но они тоже, как и сэр Ланкашнер, смотрят больше на эльфийку, чем на меня.
Я картинно улыбнулся, взглянул на солнце.
— Вы вернулись быстро, — сказал я милостиво, — но немного опоздали. Правда, не намного.
— Ваше высочество?
— Моя армия, — объяснил я, — только что переправилась вон там через реку. Герцог тяжко и смертельно оскорбил меня, что непростительно в рыцарском мире благородных людей. В общем, догоняйте армию. Вам там расскажут, почему мы здесь и что предстоит делать. Это не война! Ни в коем случае. Просто демонстрация нашей мощи в ответ на оскорбление.
Сэр Ланкашнер слегка обалдел от такого поворота, но тут же сказал твердо:
— Оскорбление нужно смывать кровью!
— Нет-нет, — возразил я, — человек я настолько мирный и гуманный, что самому противно, но ничего со своим либерализмом поделать не могу, он так и прет, так и прет, требует твердо и непреклонно нести в мир базовые ценности христианства и нашей кроткой церкви! Я же Ричард Строитель вообще-то. Кровь пусть прольется только по вине противника. Я имею в виду, если он сам нападет на моих людей. Или на ваших. Действуйте, сэр Ланкашнер. К сожалению, я должен отбыть срочно!
Я вскинул руку в прощании, коня на дыбы поднимать не стал, женщин нет, а перед мужчинами красоваться неинтересно, да и эльфийка может свалиться, как ее ни держи, ветер рванулся навстречу, а когда быстро скрылись из поля зрения, я пустил Зайчика еще быстрее, а потом еще и еще.
Будакер справится, он человек немолодой, осторожный и предусмотрительный, его никто не отвлечет от выполнения моего приказа и не собьет с пути, потому я некоторое время якобы ехал по его следу, пусть так думает сэр Ланкашнер со своими рыцарями, а потом резко свернул и долго несся, пока впереди не заблистала под суровым северным солнцем железнобокая конница под пышными знаменами Победоносной и Познавшей радость побед.
До границы с герцогством что-то около двух дней пути, ладно, не получилось одновременное вторжение, но это для меня не получилось, а для местных с их восприятием времени разрыв даже в неделю — одновременное…
Бобик бежал вдоль колонны, пугая коней и создавая беспорядок, мы на Зайчике спешили следом, эльфийка извертелась в моих объятиях, рассматривая огромными пугливыми глазами массу огромных страшных людей, с головы до ног закованных в толстое железо.
Во главе армии двигается, как и положено, все руководство. Их издали видно не только по знаменам, что везут за ними гордые оказанной честью прапороносцы, но и по великанским коням, укрытым особо красивыми попонами, между ушами торчат красивые султанчики, а на шлемах рыцарей развеваются пышные хвосты разноцветных перьев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});