По руке ручьём потекла кровь, капая на землю и тут же впитываясь в сухой песок. Я мутно подумал — ээээ, Витька, так сдохнуть можно, очнись, что с тобой?!
Скорее всего я туго соображал из-за раны на голове, попытался собраться и рассеять туман, наконец, с трудом, но мне это удалось. Я снял с себя куртку, рубаху, оставшись голым по пояс, и сидя на земле, привалившись к стволу дерева, разорвал рубаху, подрезав её вторым метательным ножом, который был в чехольчике на спине. Потом полосой ткани перевязал рваную рану, заглушив кровоток. Рану на голове осторожно ощупал — там был обнажён череп, скальп реально сорвало с головы — я матерясь и шипя от боли натянул клок кожи с волосами, примерно, на место, и замер, отдыхая и борясь с дурнотой — что делать? Куда идти? Назад? Назад ещё дальше, чем до поселения эльфов. Вперёд, к эльфам? А кто в меня стрелял, почему? С чего это эльф вдруг открыл на меня охоту, может он принял меня за кого-то другого? И я, с трудом поднявшись, цепляясь левой рукой за ствол дерева, пошёл к трупу врага…
Глава 13
Стволы деревьев двоились в моих глазах и было трудно собрать мысли воедино…
Я сделал несколько шагов и встал над лежащим навзничь эльфом. Лица не было видно, но стало ясно, что это крупный и сильный эльф. Застонав от боли, я встал на колени и здоровой рукой перевернул его на спину, затем замер, вглядываясь в красивое гладкое лицо, даже под зелёной краской поражающее своей правильностью и отточенностью очертаний.
Подумал — ну зачем, зачем тебе это был нужно, несчастный болван? Что тебе, других баб было мало? Неужели это стоило убийства? Я обшарил труп, предварительно вынув из его горла мой нож, подумал — не взять ли лук? Затем отверг эту мысль как глупую — ну куда, куда мне с одной рукой натягивать эльфийский лук, который и здоровый-то человек натягивает с трудом. Да и стрелять из лука я могу только на уровне дворового пацана, мастерившего луки из ветки вяза. Только и бросать на земле это произведение искусства не стоило — я осмотрелся, выбрал дерево и повесил лук высоко на ветку, чтобы не добрались какие-нибудь звери или крысы — кому-нибудь может и пригодиться потом. Туда же отправился колчан со стрелами.
На трупе, кроме одежды, почти ничего не было — кроме кресала и растопки для костра, завёрнутых в плотную, промасленную бумагу. Но где-то же должен быть его мешок с припасами, не может быть, чтобы он отправился в лес без ничего? Я стал методично обшаривать окрестности, главное внимание, уделив месту, откуда, предположительно, он сделал первый выстрел.
Меня в этом поединке спасло чудо…и моё чутьё, моя интуиция. Если бы я промедлил ещё полсекунды, то валялся бы под деревом. Но как говорится — ты сдохни сегодня — а я завтра. Моё время ещё не настало.
Мешка его я так и не нашёл — или он хорошо его спрятал — что очень вероятно, или его вообще не было, а эльф вышел в лес на охоту только с кресалом — он же тут дома, зачем ему мешки — убил дичь, пожарил, съел, вода в ручье — чего таскать множество припасов? Да нет, скорее всего, мешок был где-то дальше, он вышел на охоту налегке спрятав мешок в тайнике. На охоту — усмехнулся я, знатная у него была добыча- была БЫ — но вот не далась она, оказалась зубастой. Да хрен с ним — пусть теперь валяется там, где ему и место.
И я пошёл прочь от трупа Ваартакана.
Мне не было его жалко. Мне было на него плевать. Мог бы — я убил бы его ещё сто раз. Я могу понять убийство за идеалы, могу понять убийство по приказу (чем я и занимался несколько лет), могу понять убийство за выгоду — деньги или бизнес, но понять убийство за возможность засунуть свой член — этого я понять не могу. Это погибшее существо в моём понимании было ниже низкого, на уровне скота, животного — только они бьются на поединках, чтобы овладеть самкой. Кто-то может сказать — это романтично! Чушь. Не романтика это, а дикость. И кстати сказать — животные бьются честно, лицом к лицу, а не нападают исподтишка. Этот моральный урод был хуже животных.
Впрочем — эти проблемы сейчас меньше всего занимали меня. Моя задача была выйти из этого леса в цивилизацию, чтобы мне оказали помощь, чтобы я выжил. И надо сказать — шансов у меня было немного. Населённость этих мест, насколько я знал, была на уровне один человек на десять километров площади, то есть — никакая. Эльф, скорее всего, наткнулся на меня случайно, в своих хождениях по лесу. Ну вот такой я счастливец, однако… наткнуться ещё на кого-нибудь — было маловероятно. Ну да, можно было вернуться назад, в клан кузнецов — но я дал себе зарок — сдохну, а не пойду туда больше. Глупо? Наверное, жизнь-то дороже клятв и обещаний, но вот так.
Стал думать — как дойти? Продуктов мало, охотиться не могу, рука висит как плеть, на голове скальп снят. Стукнула мысль — ты же лекарь! Чего раздумываешь? Ну да, не можешь совсем уж до конца вылечиться, нет специальных мазей-катализаторов, но уж восстановить себя, чтобы не истекать кровью, ты же можешь! Могу ли? Чего рассуждаешь — надо пробовать!
Повернулся, пошёл к ручью — смыть кровь, грязь, подготовить себя к операции.
У ручья, снял с себя одежду, нашёл небольшой омуток, выбитый падающей струёй, с глубиной по пояс, и стал медленно смывать с себя кровь, обнажив рану на плече. Омыл рану — выглядевшую ужасно, с рваными краями, вывернутым мясом — когда рвал стрелу из плеча, постарался….стрела был поганая, с острыми шипами-стрелками наконечника. Потом взялся за рану на голове. Ощупал её, осторожно, матерясь и шипя от боли — даже слёзы из глаз посыпались, как дождь пошёл — поставил на место оторванный клок кожи с волосами. Потрогал — вроде всё закрепил, прилепил на место. Выбрался из ручья дрожащий от холода, от нервной перегрузки, притом, меня лихорадило — видимо или сами раны давали такой эффект, либо…либо я занёс в раны грязь. Мне показалось, что рана на плече была слишком воспалена. А может я и ошибся — времени ещё прошло не много, чтобы можно было почувствовать заражение.
Выбравшись на берег, сел обсыхать и собираться с силами.
Первое, что надо было сделать — вылечить рану на плече, иначе она меня добьёт — из неё опять потекла кровь, видимо, когда мыл, затронул перебитые сосуды. Посмотрел на свой браслет на левой руке, сосредоточился…было ужасно больно, но я читал и читал заклинание, пуская магическую силу через камень на браслете. Теперь-то я понял, что испытывает человек, когда его лечат магией (Амалон лечил меня, когда я был одурманен усыпляющими средствами и магией, тут-то я не мог себя усыпить!). Ну — очень больно, в двух словах. Зато и рана на глазах рубцевалась, затягивалась новой плотью.
Рана на голове тоже болела и чесалась — ужасно чесалась, и я знал, что это признак выздоровления. Меня охватила сильная слабость — результат лечения. Организм не может взять средства для исправления своих болезней откуда-то, он берёт их из своих ресурсов — так объяснял мне, некогда, Амалон — и главная задача лекаря следить, чтобы организм, в процессе лечения, не съел сам себя — главное, вовремя остановиться. И я остановился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});