В Гамбурге — основной рынок диких зверей; за слона цены достигают двенадцати тысяч франков, за жирафа — двадцати семи тысяч, за гиппопотама — двадцати пяти тысяч, за льва — пяти тысяч, за тигра — четырех тысяч, за ягуара — двух тысяч, — цены, как видите, довольно высокие и к тому же имеющие тенденцию к повышению, только на змей они снизились.
По этому поводу один из членов совета заметил, что, может быть, в данном зверинце имелись также и змеи, но губернатор ответил, что наличия пресмыкающихся не замечено. К тому же, если львы, тигры и аллигаторы могли вплавь добраться до устья речки Серпентайн, для змей такая возможность исключена.
— Я поэтому полагаю, — добавляет он, — что нам не приходится опасаться здесь боа, гремучих змей, кобр, гадюк и других представителей этого вида. Тем не менее все будет сделано для того, чтобы успокоить население на этот счет. Однако, господа, не надо терять времени, и, прежде чем задумываться над причиной нашествия хищников, позаботимся о том, чтобы их уничтожить. Пока что они — на нашем острове. Нельзя же допустить, чтобы они так тут и оставались.
Губернатор — следует это признать — совершенно прав, и речь его полна здравого смысла.
Совет именитых граждан намеревался уже разойтись, чтобы приготовиться к облаве с участием лучших охотников Стандарт-Айленда, когда один из помощников губернатора — Хабли Харкур — попросил слова.
Ему предложили высказаться, и вот что уважаемый помощник губернатора счел нужным сообщить совету:
— Господа советники, я не хочу откладывать дела, к которому решено приступить. Самое срочное — начать охоту. Тем не менее разрешите мне поделиться с вами пришедшей мне в голову мыслью. Быть может, в ней мы найдем вполне удовлетворительное объяснение — откуда на Стандарт-Айленде взялись все эти звери.
Хабли Харкур происходит из старинной французской фамилии с Антильских островов, американизировавшейся после переезда в Луизиану, и пользуется в Миллиард-Сити огромным уважением. Это весьма основательный, весьма осторожный ум, никогда не позволяющий себе высказывать какие-либо суждения с налета, человек немногословный, и его мнению придается большое значение. Поэтому губернатор предложил ему объясниться, что он и сделал в нескольких сжатых, логично построенных фразах.
— Господа советники, — сказал он, — близ нашего острова вчера днем был замечен корабль. Он не обнаружил своей национальной принадлежности, желая, по всей видимости, сохранить ее в тайне. Так вот, я не сомневаюсь, что именно на нем был этот груз хищных зверей.
— Совершенно очевидно, — говорит Нэт Коверли.
— И еще, господа советники: если кто-либо из вас полагает, что нашествие этих тварей на Стандарт-Айленд произошло вследствие несчастного случая на море… то я… я этого не думаю!
— Но тогда выходит, — восклицает Джем Танкердон, который в словах Хабли Харкура начинает прозревать истину, — что это сделано нарочно… с намерением… со злым умыслом…
— О! — вырывается у всех членов совета.
— Я убежден в этом, — заявляет помощник твердым голосом. — Подобная махинация могла быть подстроена только нашим извечным врагом Джоном Булем, для которого в борьбе против Стандарт-Айленда — все средства хороши…
— О! — снова восклицает совет.
— Не имея права требовать уничтожения нашего острова, англичане хотят сделать существование на нем немыслимым. Вот откуда взялись все эти львы, ягуары, тигры, пантеры, аллигаторы, которых перебросили к нам с того парохода под покровом ночи.
— О! — в третий раз вырывается у членов совета.
Но если сперва в этом «О!» выражалось сомнение, то теперь в нем слышится уверенность. Да, это, должно быть, месть озлобившихся англичан, которые ни перед чем не останавливаются, чтобы сохранить свое господство на море! Да, для такой преступной цели и был зафрахтован этот корабль, а когда гнусное дело совершилось, он исчез! Да, правительство Соединенного королевства не пожалело нескольких сот фунтов ради того, чтобы жителям Стандарт-Айленда нельзя было дольше оставаться на острове!
И Хабли Харкур добавляет:
— Если я решился сформулировать таким образом свое мнение, если возникшие у меня подозрения превратились в уверенность, господа, то прежде всего потому, что в моей памяти всплыл точно такой же факт, махинация, проделанная в обстоятельствах более или менее сходных, причем Англии так и не удалось смыть с себя это позорное пятно…
— А ведь воды-то у нее достаточно! — замечает один из членов совета.
— Соленая вода ничего не отмывает! — говорит другой.
— Даже море не могло бы смыть кровавых пятен с рук леди Макбет! — восклицает третий.
— Господа советники, — продолжает Харкур, — когда Англия вынуждена была возвратить Франции Антильские острова, она решила оставить там след своего кратковременного владычества, и какой след! До того времени ни на Гваделупе, ни на Мартинике не было ни одной змеи, а после удаления англичан оказалось, что колония просто кишит ими. Такова была месть Джона Буля! Прежде чем убраться восвояси, он напустил на землю, переставшую ему принадлежать, сотни гадов, и с тех пор эти ядовитые твари чрезвычайно расплодились и наносят французским колонистам величайший вред!
Разумеется, это старое обвинение, так и не опровергнутое Англией, делает весьма вероятным предположение Хабли Харкура. Но можно ли поверить, что Джон Буль решил сделать невозможным для обитания плавучий остров и что он пытался учинить нечто подобное на одном из Антильских островов, принадлежащих Франции?.. Как тот, так и другой факт не доказаны. Однако население Стандарт-Айленда считает их достоверными.
— Ладно! — восклицает Джем Танкердон. — Если французам не удалось очистить Мартинику от гадов, которых англичане оставили вместо себя…
Громовые крики «ура!» и «гип, гип!» приветствуют это сравнение пылкого американца.
— …то миллиардцы во всяком случае сумеют избавить Стандарт-Айленд от хищников, которыми его наводнили англичане!
Новый гром аплодисментов, стихающий лишь на мгновение, чтобы разразиться еще громче после слов Джема Танкердона:
— По местам, господа, и не будем забывать, что, охотясь на этих львов, ягуаров, тигров, кайманов, — мы воюем с англичанами!
И члены совета расходятся.
Через час, когда в главных газетах появляется стенографический отчет о заседании, когда становится известно, чьи вражеские руки открыли клетки плавучего зверинца, когда люди узнают, кому они обязаны нашествием легиона диких зверей, в городе раздается вопль негодования и Англию предают проклятию вплоть до седьмого колена, чтобы, наконец, само ненавистное имя ее изгладилось из памяти человечества!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});