Мэйнард сорвал с пакета сургучную печать. Письмо было написано не в форме официальной депеши, а в виде частного послания, адресованного лично ему. Он бегло пробежал глазами бумагу, затем с внезапным пристальным интересом взглянул на Анну и снова принялся внимательно читать письмо с самого начала.
Анна сидела молча, скромно спрятав руки внутри маленькой меховой муфты. Мэйнард долго изучал письмо, словно пытаясь найти в нем ответ на собственные мысли и сомнения. Затем он встал из-за стола, взял письмо и поднес его к пламени свечи. Он держал бумагу над огнем до тех пор, пока она не превратилась в пепел, который он растер в порошок между пальцами.
— Вам известно, — хрипло спросил он, — что было в этом письме?
— Да. Там было сказано, что вы должны взять меня с собой.
— Верно. Но объясните мне, почему? Почему коммодор решил, что вам необходимо принять участие в такой рискованной авантюре?
Анна пожала плечами:
— Потому что здесь, в Уильямсбурге, немало шпионов губернатора Идена. Следовательно, Черная Борода сразу же узнает и о целях, и о характере вашей экспедиции. Вам не удастся захватить его врасплох.
— Да? — пренебрежительно усмехнулся Мэйнард, который был скорее солдатом, чем стратегом. — Ну, и что же?
— А то, что у него будет время приготовиться к встрече и решить, стоит ли вступать с вами в драку, или лучше спрятаться за спину губернатора Идена, да еще потребовать, чтобы вас привлекли к ответственности за нарушение его — как вы это называете?
— Территориальных вод?
Анна приняла его подсказку с легкой улыбкой:
— А если по Уильямсбургу распространится слух, что некая рыжеволосая девица… — улыбка снова образовала мягкие ямочки на ее щеках, — … чудом спаслась с необитаемого острова и собирается сопровождать вас, чтобы свидетельствовать против Черной Бороды и всей его команды, а также чтобы показать вам все секретные места, где он может скрываться, то Черная Борода и об этом услышит…
— Но позвольте! — воскликнул Мэйнард. — Каждому известно, кто такой Черная Борода и где он скрывается! Каким же образом это может помочь нам?
— Я знаю, где зарыты его сокровища, — спокойно ответила Анна. — Когда Черная Борода проведает, что я осталась в живых, он не станет убегать от вас. Он не будет прятаться за губернатора Идена, а останется на месте и будет драться с вами. Потому что он захочет избавиться от меня, как от ненужного свидетеля. Я должна сыграть роль кусочка сыра в мышеловке…
Мэйнард в изумлении уставился на нее:
— И это идея коммодора Вернона?
— Нет, мистер Мэйнард, моя…
Две недели, проведенные Анной в Уильямсбурге пока готовилась экспедиция, немало способствовали укреплению ее сил и здоровья. Погода стояла отличная, мягкая и ровная, словно в далекой родной Шотландии ранней осенью, да и многие местные поселенцы тоже были шотландцами по происхождению. Впервые после отъезда из Эдинбурга Анна так долго находилась на берегу вдали от знойных тропиков и опасных приключений. Адмирал Вернон и другие влиятельные лица на Ямайке снабдили ее достаточным количеством конфиденциальных рекомендательных писем, чтобы двери лучших домов неизменно были широко открыты перед ней; впрочем, пользовалась она ими весьма умеренно. Большую часть времени она предпочитала проводить в маленькой таверне неподалеку от гавани, стараясь свести к минимуму любопытство, которое ее присутствие возбуждало в Уильямсбурге. Для нее было истинным наслаждением раскрыть поутру окно и слушать нежное пенье птиц, потому что в тропиках птицы либо кричали резкими, противными голосами, либо вовсе были немыми. Даже местная трава и кустарники казались ей более приятными, чем яркая, ядовитая зелень Карибских островов, да и насекомые здесь опять были обыкновенными, а не походили на бредовые порождения ночных кошмаров.
Анна часто виделась с лейтенантом Мэйнардом, которому постоянно приходилось сталкиваться с трудностями в оснащении своей маленькой армии. Было получено разрешение на приобретение двух судов, но поскольку лимит на тоннаж и водоизмещение официально не был установлен, Мэйнард оказался в зависимости от щедрости колониального департамента финансов. Зная из бесед с Анной о том, что корабль Черной Бороды оснащен по меньшей мере десятью орудиями крупных калибров, Мэйнард сначала запросил у казначейства разрешение на приобретение быстроходной голландской шхуны в 4000 тонн водоизмещения, которая стояла на якоре у Джеймс Ривер. Шхуна очень подходила бы для его целей, поскольку была плоскодонной, имела очень малую осадку и, следовательно, была способна плавать между песчаными отмелями Окракоки с минимальными шансами сесть на мель. Но голландский шкипер, почуяв возможность заключения выгодной сделки, заломил такую невероятную цену, что губернатор Спотсвуд, человек весьма умеренного риска, отказал в разрешении на покупку.
— Можете выбирать любую другую пару из стоящих в порту судов, — сказал он Мэйнарду. — А мы поможем вам экипировать их таким образом, чтобы это соответствовало вашим планам.
На эти условия можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство: главная задача судов экспедиции состояла в том, чтобы доставить Мэйнарда и его людей на предельно близкое расстояние от Черной Бороды. Исходя из этого, выбор Мэйнарда поневоле ограничивался самыми мелководными судами, какие только можно было отыскать среди многочисленных каботажных и рыбачьих суденышек, заполнявших гавань в Уильямсбурге. В большинстве своем это были небольшие плоскодонки, едва ли крупнее обычного баркаса с мачтами, но расчитывать пересечь Окракокские мели — даже при полном приливе — можно было только на них.
Наконец, два маленьких плоскодонных шлюпа были отобраны, реквизированы, оснащены, команды из военных моряков-добровольцев укомплектованы и официальные санкции подписаны. Тихим погожим вечером Мэйнард и Анна сидели в таверне за поздним ужином. Беседа, начавшаяся было непринужденно, постепенно угасала, пока не перешла, наконец, в натянутое молчание, которое никто не хотел нарушить ни фальшивым оживлением, ни откровенной исповедью. Оба предпочитали держать при себе переполнявшие их мысли и чувства.
Анна осторожно, чтобы не нашуметь, положила на стол фруктовую вилку.
— Мистер Мэйнард, — опустив глаза, тихо спросила она. — Скажите, что вы думаете обо мне?
Неожиданный вопрос вывел лейтенанта из тяжелой задумчивости. Он вздрогнул и рассеянно заморгал, точно школьник, застигнутый врасплох на уроке.
— Я… я не знаю, — растерянно ответил он. — Я уж и так, и сяк ломаю голову, — все равно получается чертовски неудобно для дамы на таком маленьком суденышке!