Читать интересную книгу Тайна голландской туфли. Тайна испанского мыса - Эллери Куин

— Да, сэр, — ответил Тиллер, поднимая вверх аккуратные бровки. Он убрал поднос с выпивкой и поставил вместо него графин с водой. — Не сомневаюсь, что вы еще и проголодались, сэр, — негромко заметил он, когда Эллери опустошил третий стакан. — Я сейчас принесу вам поднос с едой.

— Бог ты мой! Который теперь час?

— Все уже давно поужинали, сэр. Миссис Годфри велела не беспокоить вас и судью Маклина. Почти десять вечера, сэр.

— Как мило со стороны миссис Годфри. Поднос, э?.. Господи, я голоден как волк. А судья еще спит?

— Думаю, что да, сэр. Он не звонил.

— «Ты спишь, Брут, а Рим по-прежнему в цепях», — процитировал Эллери грустно. — Ну что ж, сон — это самое великое благо для здоровья. Оставим пожилого джентльмена предаваться отдыху; он его заслужил. А теперь несите сюда поднос, Тиллер, мой друг, а я пока совершу омовение моего тела. Знаете, мы должны платить дань уважения Господу, обществу и самим себе.

— Вы совершенно правы, сэр, — кивнул Тиллер, моргая. — И простите мне мое замечание, сэр, но в этом доме впервые цитируют Вольтера и Бэкона, причем одновременно. — И он невозмутимо удалился, оставив удивленного Эллери.

Неподражаемый Тиллер! Эллери усмехнулся, выпрыгнул из кровати и направился в ванную.

Когда он вернулся, свежевымытый и выбритый, то нашел Тиллера сервирующим столик, накрытый кремовой салфеткой. При виде огромного блестящего подноса с накрытыми серебряными тарелками, от которых исходил восхитительный аромат дымящейся еды, Эллери поспешил облачиться в халат (пока он был в ванной, поразительный Тиллер успел распаковать его сумку и прибрать вещи) и уселся за столик, дабы утолить голод. Тиллер ловко управлял его трапезой, скромно оставаясь в тени и как бы демонстрируя, что прислуживание за столом есть еще одно из его бесчисленных достоинств.

— У… не то чтобы я был недоволен вашим безупречным обслуживанием, Тиллер, — проговорил, наконец, Эллери, ставя на стол чашку, — но разве это не входит в исконные функции дворецкого?

— Вы правы, сэр, — негромко ответил Тиллер, занятый посудой, — но дворецкий отказался.

— Отказался? Что случилось?

— Думаю, он испугался. Он старой закалки, сэр, а убийства и все такое прочее выбивают его из колеи. К тому же он оскорблен, сэр, как он выразился, «шокирующим поведением» подчиненных инспектора Молея.

— Насколько я знаю инспектора Молея, — усмехнулся Эллери, — он чихал на его отказ и не позволил бы ему умыть руки, пока все не выйдет на чистую воду. Кстати, не случилось ли чего особенного, пока я предавался глубокому сну?

— Нет, сэр. Инспектор Молей уехал, оставив нескольких своих людей. Он просил меня передать вам, сэр, что вернется утром.

— Хмм… Огромное спасибо. Ну а теперь, Тиллер, если вы унесете все это… нет-нет, я вполне способен одеться сам! Я делаю это уже много лет и по-своему. Мне уже поздно менять привычки, как и вашему дворецкому.

Когда Тиллер ушел, Эллери торопливо переоделся в свежий костюм и, негромко постучавшись, вошел в смежную комнату. Судья Маклин лежал, мирно посапывая, м ослепительно голубых покоях. Он был облачен в довольно яркую пижаму, седые волосы разметались вокруг его головы словно нимб. Эллери видел, что пожилой джентльмен вполне способен проспать весь остаток ночи, поэтому вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

* * *

Когда Регана в несвойственном ее нежному характеру порыве вырвала бороду Глостеру, он горестно воскликнул: «Я дал вам кров, а вы мне, как разбойники, за это увечите лицо». Нигде нет упоминания о том, чтобы сие увещевание пробудило раскаяние в груди дочери Лира.

Мистер Эллери Квин обнаружил, что находится в затруднительном положении, и не в первый раз за свою долгую карьеру. Уолтер Годфри очень мало походил на радушного хозяина, к тому же это был пузатый коротышка, от одного взгляда на уродливую физиономию которого могло стошнить; и тем не менее Эллери ел его хлеб и спал, так сказать, в его постели; и драть волосы, выражаясь фигурально, из бороды старины Годфри было бы поступком по меньшей мере неблагодарным, противным всем законам гостеприимства.

Короче говоря, Эллери стоял перед обычной дилеммой: подслушивать или не подслушивать. Поскольку подслушивание идет вразрез с гостеприимством, то прежде, чем действовать, детективу крайне важно определиться: в первую очередь он гость или же в первую очередь он детектив. После коротких раздумий Эллери решил, что он гость лишь из милости и в силу особых обстоятельств; следовательно, его долг перед самим собой и делом истины, которому он служил — держать глаза и уши открытыми. К тому же он подслушивал с целью пролить свет на правду; а гость, явившийся за самим Святым Граалем, сталкивается с меньшими трудностями, чем тот, кто ищет истину в этом откровенно бесстыдном мире.

Все произошло совершенно неожиданно, и он был вынужден немедленно вступить в борьбу со своей совестью. Он спустился из спальни в пустой дом; просторная гостиная выглядела нежилой; в библиотеке, куда он просунул голову, было темно, патио — пустынно. Удивляясь, куда подевались все обитатели, он направился в благоухающие сады — один под холодной луной.

«Наконец-то, — подумал он, — я один». Но так он думал, пока не достиг поворота дорожки из ракушечника и не услышал женские рыдания. Сад был густым, кусты высокими, и в их тени он оставался невидимым. Когда мужчина заговорил, Эллери догадался, что за поворотом дорожки находилась непредсказуемая чета Годфри, муж и жена.

Годфри говорил тихим голосом, в котором даже сейчас звучали хлесткие нотки:

— Стелла, я должен поговорить с тобой. Самое время все выяснить. Ты должна мне все разъяснить, не то я не знаю, что сделаю, ты поняла?

Эллери сопротивлялся совести лишь мгновение, потом напряг слух.

— О, Уолтер, — прорыдала Стелла. — Я… я так рада поговорить хоть с кем-то. Я никогда не думала, что ты…

Сейчас было самое время для признания: луна лила мягкий свет, и сады вокруг словно приглашали открыть душу.

Миллионер что-то буркнул, но на этот раз его голос прозвучал мягче обычного:

— Господи, Стелла. Я тебя не понимаю. Почему ты плачешь? Мне кажется, что ты только и делаешь, что льешь слезы — с того момента, как вышла за меня замуж. Господь свидетель, я дал тебе все, что ты хотела; и ты знаешь, что у меня никогда не было другой женщины. Это все из-за этого никчемного Марко?

Ее голос звучал приглушенно и сдавленно:

— Ты дал мне все, кроме своего внимания, Уолтер. Ты игнорировал меня. Ты был романтичнее и внимательней, когда я выходила за тебя, и ты… ты не был таким толстым, Уолтер… Женщина всегда хочет романтики.

— Романтики! — хмыкнул он. — Чушь. Ты больше не ребенок, Стелла. Оставь эту дребедень для Розы и ее слюнтяя Корта. Для нас с тобой это все позади. Для меня — точно. И для тебя, должно быть, тоже. Беда в том, что ты так и не повзрослела. Ты отдаешь себе отчет, что вполне могла бы быть уже бабушкой? — Однако в его голосе прозвучала неуверенность.

— Для меня это никогда не будет кончено! — воскликнула Стелла. — Как раз этого ты и не понимаешь. И не только это. — Ее голос стал спокойнее. — Дело не только в том, что ты перестал меня любить. Ты просто исключил меня из своей жизни. Уолтер, если бы ты уделял мне хоть десятую долю того внимания, которое уделяешь этому старому отребью Джерому… я… я была бы счастлива!

— Не говори чепухи, Стелла!

— Я не имею понятия, почему ты… Уолтер, клянусь! Ты… ты… подтолкнул меня к этому…

— К чему?

— Ко всему… этому. К этому ужасу, к Марко…

Он так долго молчал, что Эллери забеспокоился, не ушел ли он. Но потом Уолтер хрипло произнес:

— Теперь я это вижу. Какой же я был дурак. Мне следовало быть подогадливее. Ты хочешь сказать мне… Стелла, я тебя убил бы!

— Я убила бы себя сама! — прошептала она. Поднявшийся ветерок прошелестел по саду. Эллери стоял неподвижно, благодаря судьбу за то, что вовремя проснулся. Тут пахло признанием. Ведь никогда не знаешь…

— И давно это все началось? — тихо спросил миллионер.

— Уолтер, не смотри на меня так… С весны.

— Сразу после того, как ты с ним познакомилась, да? Каким же сосунком я оказался. Он не больно-то напрягался, чтобы оттяпать у старины Уолтера лакомый кусочек? Ну и сопляк же я. Слепой, как кутенок. Прямо под моим носом…

— Этого не случилось бы, если бы он… — Она задохнулась. — В тот вечер ты был так груб со мной… так холоден и безразличен. Я… он отвез меня домой. Он… он переспал со мной. Я пыталась сопротивляться… Но он ухитрился дать мне выпить из своей фляжки. И после этого… О, Уолтер. Он отвез меня к себе… Я оказалась у него… Я…

— Сколько еще было других, Стелла? — В голосе коротышки звенела сталь.

— Уолтер! Я клянусь тебе… Он был первым! И единственным. Я просто не могла больше терпеть. О, я должна была рассказать тебе… теперь, когда он…