Читать интересную книгу Боги войны - Игорь Николаев

Здесь еще теплилась какая-то жизнь, но она тоже выглядела страшно. Вдали носились и перекрикивались бойцы санбата, таскали раненых. Санитаров не хватало, раненые шевелились и стонали чуть ли не на каждом квадратном метре.

Единственная палатка с красным крестом была окружена теми, кого успели притащить и перевязать — человек пятьдесят сидели на опаленной земле, почти не шевелясь, как куклы. Из палатки доносились дикие крики — с кого-то снимали остатки одежды по свежим ожогам, кому-то вырезали осколки, кто-то лишался ноги или руки…

Повсюду было много мертвых.

Старый чувствовал, что в его ушах занимается какой-то свист, а перед глазами плывут желтые пятна. Сознание отказывалось принимать эту картину, душа не верила в происходящее.

На подъехавший взвод никто не обратил внимания, даже трофейный «Тигр» не привлек интереса.

Старый вдруг увидел знакомого — толстого усатого старлея из хозроты. Тот сидел на бревне, покачиваясь и поглаживая перебинтованную руку.

Старый выскочил из люка и присел рядом.

— Давно бой был?

Старлей покачал головой.

— Не бой. Бойня.

— Я не понял. Что это все означает?!

— Есть курить?

— Найдем… — Старый махнул рукой Кирзачу. — Ты рассказывай, что было-то?

Старлей помолчал, криво усмехнулся.

— Ночью налетели, — проговорил он. — Со всех сторон. Даже с неба.

— Как это?

— Не знаю, как. Говорю, что видел. Долбили полчаса или около того. Грохот такой стоял, что до сих пор в ушах хрустит. И не денешься никуда. Отовсюду огонь. Никогда такого не было. Никто толком и ответить не успел, танки горели как спички. В жизни такого не видел.

— А сколько их было?

— Да кто ж тебе сейчас скажет? Много! Полный лес! Подполковника вот убило…

— А кто ж командует?

— Да никто… Слышь, лейтенант, не морочь меня, ладно? Мне б отдохнуть…

— Ага, понял.

Старый перебрался на десяток шагов, сел на какое-то бревно, обхватив голову руками.

Ему никогда не было так страшно.

Вроде, и бой кончился, и стрельбы не слышно — а сердце стыло так, словно сама смерть в спину дышит…

— Суки… су-уки! — тихонько выл он.

Хрустнула под сапогами обугленная земля, рядом присел радист. Помолчал.

— Есть одно соображение, командир, — сказал он. — Только ты крепись…

— Думаешь, меня еще чем-то огорчить можно?

— В общем, такое дело… Думаю, они своих нашли. Я про этих двоих.

— Да как они их найти могли, ночью, в яме!

— Ну, у них свои способы. «Тигр» пропал, экипаж — мертв. Мстили они, вот что я тебе скажу. За своих мстили.

Старый вскочил.

— Так что выходит? Я во всем виноват?! И что делать, как жить мне теперь? Пулю в лоб себе пустить? — Он выхватил ТТ.

— Кого ты этим накажешь? Это война, лейтенант. Ты ни в чем не виноват. Ты лучше вспомни: твое командование за убитых бойцов хоть раз фрицу ответило? Хоть одна карательная вылазка была?

— Верно, не было… — Старый прищурился. — И что ты хочешь сказать?

— Я знаю, где их лагерь. Не очень далеко. Только реку перейти через мост. Если так уж помирать невтерпеж, так хоть в бою…

— Откуда знаешь про лагерь?

— С пленными успел поговорить. Пока живы были.

— Так-так… и что предлагаешь?

— План, конечно, кривой и хромой, но… Там мост, и охраняют его «хетцеры», штуки четыре. Ну, как охраняют — спят, в общем. Опасности у них никакой, вам туда идти приказов не было и не будет. В общем, если ты на «Тигре» подойдешь, то успеешь их зажарить в маслице, пока они глаза продирают. И остальным нашим проход очистишь.

— А что толку, если у наших не снаряды, а «имитация»?

— Ну, тут как сказать… Танк вражеский они не прошибают, а казарму развалить — вполне. Да и пулеметы у нас есть.

— Мстить, значит? — Старый яростно сплюнул. — А что? Пустим кровь «туристам»! Я готов!

— И я готов, — раздался незнакомый голос.

Оказалось, рядом уже стоит какой-то боец с перебинтованной головой и слушает. Чуть поодаль — еще несколько.

— И я готов! — добавил другой.

— И я! Врежем фрицам, чего уж там!

— Ответим за братишек!

Старый внимательно оглядел собравшихся.

— Собирайте всех, кто с нами! И подсчитайте, сколько танков еще осталось.

— Танков — роты три наберется, — ответили ему. — Только горючки мало. Все бензовозы погорели.

— Значит, сливаем то, что осталось в баках, в тяжелые и средние танки и с ними выступаем. И снаряды. Я командую колонной, возражения есть?

Возражений не было.

Хорошенько подумав, все сошлись во мнении, что выступать нужно к вечеру. Тем более дел на день хватало — следовало готовить колонну, перераспределять топливо и боеприпасы, формировать новые экипажи.

Старому даже удалось урвать часа три на сон, и это было совсем не лишним.

— Они нас не ждут, — сказал радист. — Думают, мы на свою базу потянемся, раны зализывать.

— Деловой ты, новичок, — покачал головой Старый. — Второй день в боях, а уже все знаешь, все понимаешь, выводы делаешь…

— Ну… скажем так, не второй, — уклончиво ответил радист и больше ничего не добавил.

— Извиняйте, ребята, но идем по пересеченке, на шоссе не вылазим до последнего момента, — объявил Старый перед строем бойцов. — Наш единственный шанс — неожиданный удар. Рации выключаем, команды — флажками. Если нас на подходе заметят — дальше идти смысла не будет.

Он набрал воздуха в легкие и зычно скомандовал:

— По машинам!

Весь свой экипаж Старый переселил в трофейный «Тигр», на который возлагалась основная задача — прорыв. «Тридцатьчетверка» шла в хвосте колонны, в резерве. Ее вел подменный мехвод, которого Старый обстоятельно и емко убедил обращаться с машиной бережно.

Колонна из двенадцати уцелевших танков шла неторопливо, держась кустов и оврагов. Заходящее солнце било в спину.

«Не страшно, не страшно…» — твердил себе Старый.

На самом деле было страшно. Первый запал прошел, ярость остыла. Пришло время осознать, что этот поход граничит с самоубийством.

Но и отказаться от замысла Старый не мог.

Наконец впереди подмигнул фарами дозорный броневик. Из кабины высунулась рука с красным флажком, последовали три энергичные отмашки. Колона остановилась, Старый выбрался из танка и направился к броневику.

— Я с тобой, — сказал радист.

— Ну что? — кивнул Старый разведчику.

— Вон с того бугра — вся их база как на ладони, — приглушенно ответил тот, словно боялся, что фрицы его услышат. — И мост тоже. Гляньте, только осторожно. Позиция хорошая — можно выскочить, как черти из табакерки.

Старый поднялся на бугор, улегся в траве.

Глянул — и у него просто дух захватило! Перед ним было море света! База напоминала украшенный праздничными огнями волшебный городок.

Светилось все: и широченный мост через реку, и дорожки, и проезды, и россыпь аккуратных одинаковых домишек. Вдали виднелись три огромных — этажей, наверно, в десять — здания, и они тоже источали красивейший яркий свет. Даже звезды над головой померкли от великолепия.

Старому показалось, что он слышит из городка музыку.

— Так что у них тут — война или парк развлечений? — пробормотал он и полез за биноклем.

— Возьми мой, — радист протянул ему увесистую штуку, которая на удивление удобно легла в руку.

— Ух ты! — подивился старый, глянув в окуляры. — Это ж сколько в нем крат?

— До пятидесяти, — равнодушно ответил радист. — Лучше локти упереть, а то трястись будет. И еще…

Он протянул руку и чем-то щелкнул на бинокле. В поле зрения появились какие-то разноцветные пятнышки и рамочки.

— Откуда такая игрушка? Я даже у комкорпуса такой не видел.

— Гляди внимательнее, командир, — сказал новичок. — Там, где подсвечивается красным, вероятно, бронетехника. Засекай сразу, где стоят самоходки. Через танковый прицел ты их не разглядишь.

— Вижу… — пробормотал Старый. — Одна… вторая… на той стороне, сразу за мостом. Третья…

— Ну, что, командир? Постреляем?

«Тигр» неторопливо выехал на бетонное полотно моста. Кирзач еще не достаточно привык к рулевому управлению тяжелым танком и действовал предельно осторожно.

Старый уже ощупывал дальний берег через цейсовскую оптику прицела. Радист же торчал из своего люка и следил за обстановкой через свой чудесный бинокль. Правда, в тряске это удавалось не очень хорошо.

— Вроде, тихо, — сказал радист. — Вижу двух часовых на шлагбауме, стоят, на нас пялятся. Вроде, не раскусили еще.

— Вот и славненько, — ответил Старый. — Кирзач! Газуй!

Грохочущий, заляпанный грязью и кровью танк рванул через мост. Из-за яркого света фонарей Старого не покидало ощущение, что он на арене цирка. И что за ним следят тысячи глаз. Впереди же пока царил покой и умиротворение.