Читать интересную книгу Молот ведьм - Константин Образцов

– Я ему пеленки сменила, – зашептала Надежда Петровна, – и молочной смеси дала, час назад, чтобы уснул, все, как Вы говорили. Тихий малец, хороший. Не то, что прошлый раз был, натерпелись.

Альтера молча смотрела. Ребенок спал, как спят только дети, тем сном, который недоступен взрослым и сами воспоминания о котором улетучиваются под грузом забот и тягот прожитых лет. Валерия не спала спокойно уже больше тридцати лет, и точно знала, что не будет так спать никогда. Она одно время оставляла младенцев на два-три дня у себя, но потом не выдержала. Были вещи, которые даже после тридцати с лишним лет превышали то, что она могла вынести.

– Хорошо, – сказала Альтера и закрыла дверь кладовой.

Если на втором этаже темноту чуть рассеивал свет ночных улиц, то на первом тьма походила на океанские воды, на километровые глубины которых никогда не проникнет луч света. Окна здесь были заколочены наглухо, а коридоры завалены сломанной мебелью, брошенной при переезде или снесенной бродягами вниз за ненадобностью. Никто не пробрался бы через эти громоздкие баррикады не только во мраке, но и при свете белого дня; но сегодня путь был загодя расчищен, завалы разобраны и в сторону входа в подземные ярусы Виллы вела узкая тропка между угрожающе накренившихся, прижавшихся к стенам столов, стульев, носилок и коек.

Теперь ключи достала Альтера. Надежда Петровна послушно ждала позади, поправляя съезжавшую с плеча сумку.

В подвале их встретило дрожащее марево огненного полумрака. Толстые низкие свечи пылали вдоль серых некрашеных стен, на которых дрожали резкие дикие тени. Альтера, чуть пригибаясь, пошла по подвальному коридору. Из-за приоткрытых дверей и решеток несло плесенью и сгнившей водой. Надежда Петровна, пыхтя, ковыляла следом. Они свернули за угол и встали у большой железной двери из двух створок, похожей на крепостные ворота. Коридор уходил дальше, сужался, делался ниже, пока, потерявшись во тьме, не упирался в устье широкой дренажной трубы.

Дверь отворилась с натужным, простуженным скрипом. Они ступили в квадратный приземистый зал. Альтера думала, что когда-то здесь была прачечная, но стиральные агрегаты прошедших времен давно и бесследно исчезли, только отверстия ржавых труб высовывались из пола и стен, а у дальнего края виднелась прямоугольная яма глубиной в человеческий рост, похожая на пересохший бассейн.

Альтера огляделась. Отряженные сюда своей комендантшей Люська, Варвара и Яна потрудились исправно. Стены подвала были тщательно задрапированы черным и красным, а потертые полотнища для затемнения окон в лекционных залах и тяжелые, плюшевые занавесы из какого-то умершего от старости театра тщательно вычищены от пыли и пятен. Пол в центре зала покрывали ковры, с местами вытертым, но еще толстым и теплым ворсом; выцветшие узоры сплетались в странные мандалы. Вдоль стен, отодвинутые от драпировки, на сером неровном цементе горели во множестве длинные, толстые свечи, словно причудливой формы грибы с острым злым пламенем вместо шляпки. По левую руку стоял накрытый черным тюлем низкий, широкий алтарь. Правее и дальше него в раскаленной оцинкованной бочке негромко гудел огонь, и багровые отсветы трепетали на потрескавшемся потолке, как потусторонние лампы; рядом аккуратно лежали запасные торфяные брикеты, а на толстую решетку над пылающим кратером бочки был водружен большой эмалированный бак, похожий на те, в которых когда-то хозяйки по выходным кипятили белье. Бак накрывала железная крышка, на ней предусмотрительно положили прихватку – толстую рукавицу с обгоревшими дырами, из которых лез лохматый ватин. Наверху, в потолке, чернела неровным квадратом дыра вытяжной вентиляции. Торфяной дым послушно втягивался в нее серой струйкой. На ковре полукругом, развернутым к алтарю, лежало восемь подушек в одинаковых красных чехлах. Альтера прошла по ковру, подняла одну из подушек и отбросила в угол; потом взялась за теплую рукавицу, приоткрыла крышку котла: вода пузырилась, пар вырвался вверх густым облаком и разметался, разорванный горячим маревом горящих свечей. Надежда Петровна, волнуясь, топталась у двери; три женщины копошились за алтарем, поправляя провисшую черную ткань, скрывавшую еще одну дверь, из которой, когда пробьет час, появится госпожа Прима. Они увидели вошедших, вскочили, построились в ряд и испуганно поклонились. Альтера еще раз осмотрела зал и кивнула:

– Хорошо. Можете идти.

За спиной выдохнула Надежда Петровна. Хмурая Варвара нагнула короткостриженую голову и вышла, засунув татуированные, мозолистые кисти рук в карманы широких рабочих штанов; неопределенного возраста, немытая, засаленная Люська моргнула выпученными, скошенными к носу глазами, опять поклонилась и поспешила следом. Молоденькая придурковатая Яна, нацепившая поверх грязного платья белый заштопанный фартук, хихикнула, непочтительно подмигнула Валерии и выбежала в раскрытые двери, пританцовывая и бормоча. Надежда Петровна проводила ее неодобрительным взглядом.

– Дурная она, – произнесла Петровна извиняющимся тоном. – Вы не серчайте, знаете ведь…

– Знаю, – ответила Альтера.

Она подумала, что Яне по прозвищу Полька, белобрысой, хорошенькой и фигуристой воспитаннице интерната для умственно отсталых детей, Терция могла бы найти иное применение, нежели гнить в заброшенном, отсыревшем и темном здании бывшей больницы, но знала, что это невозможно: никто из обитателей Виллы, посвященных в ее мрачные тайны, не мог покинуть это место иначе, как через смерть. Таково было условие договора. Точнее, одно из условий.

Четыре года назад гордая собой Прима собрала их – Альтеру, Терцию, Керу – и сообщила, что получила от Бабушки очередное свое откровенье. У них теперь будет постоянное место для ассамблей, и не нужно бродить по подвалам умерших заводов, руинам домов в центре города и пустующим деревням, где однажды пришлось отбиваться от стаи бродячих собак. Альтера подумала было, что подруга все же решилась проводить шабаши в крипте, над могилой старухи, но нет. В крипту Прима не допускала: это было ее святилище, о котором знали только она сама и Альтера, хранившая, в знак особого расположения, запасные ключи от подвальных дверей. Речь в откровении шла о Вилле Боргезе. Они пришли сюда ночью, вчетвером, но дом уже не был пустым: здесь жило с десяток бродяг под предводительством тогдашнего коменданта Бабана, хмурого, бородатого мужика, по слухам, когда-то солдата, в свое время повидавшего виды. Переговоры были короткими: обитатели Виллы признали власть ковена, осознав свои выгоды и последствия несогласия. Условия заключенного договора соблюдались неукоснительно: бродяги поддерживали на Вилле порядок, охраняли подвал от чужих, помогали, служили, чем были способны, выполняя разные поручения, а ковен помогал им деньгами и гарантировал неприкосновенность жилища. Через год Бабан умер, перерезав себе глотку осколком стекла, и его место заняла Надежда Петровна, сколотившая здесь свой маленький, жуткий конклав.

– Ты тоже ступай, – велела Альтера. – Скоро остальные приедут, проводишь. Потом жди у кладовки, когда я поднимусь за ребенком.

Надежда Петровна не уходила; поставила сумку и мялась в дверях с ноги на ногу.

– Тут такое дело, госпожа Альтера…хотела, в общем, спросить…

– Чего тебе?

– Да вот, узнать…можно ли еще денежек нам немного? Потратились в этом месяце, да Михалыч тут со своими язвами, лекарства нужны, мази, антибиотики…

Альтера вздохнула.

– Ох и жадная ты, Петровна. Вы же телефоны продали вчера, дорогие, сама говорила, разве нет? Это не считая денег, которые у тех мужиков забрали. Мясом, опять-таки, запаслись. Да и месяца еще не прошло, как мы тебе выдавали, забыла?

Надежда Петровна стояла, потупивши взор. Ни дать, ни взять, менеджер, попросивший у начальника прибавки к зарплате.

– Ладно, – сказала Альтера. – Я поговорю с госпожой Примой, может быть, получится сегодня или завтра.

Комендантша рассиялась в чернозубой улыбке. Валерия смотрела на нее и думала, понимает ли та, что постепенно теряет человеческий облик. Год, много – два, и будет бродить тут по коридорам, присоединившись к лишенным рассудка «пенсионерам», подъедающим кости и требуху с каннибальских пиршеств бродяг.

– Ой, как хорошо бы, как хорошо бы, – заговорила Надежда Петровна, тряся омерзительным хвостиком грязных волос на макушке. – А вот еще, госпожа Альтера, не сочтите за наглость…я уж спрашивала…да все как-то…

Альтера нахмурилась.

– Я вот все про то же… – продолжала заикаться Петровна. – Ну, можно мне как-нибудь к вам…присоединиться, в общем…

– Вон пошла! – рявкнула Альтера. – Надоела уже!

Надежду Петровну будто унесло сильным ветром. Только юбка мелькнула да лязгнула, закрываясь, створка железной двери.