Читать интересную книгу Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

Ты протянул свою ладонь. Я – сражен. Может быть, ты требуешь платы; где же ты этому научился? Тебе больше не по душе кусочки сладкого печенья и сладкий кунжут и орешки, с которыми ты играешь, но твой ум занят поборами. Пусть тот, кто научил тебя этому, сгинет! Какого мальчика он мне испортил!»

С небольшими вариациями этот неприятный предмет повторяется весьма часто, но мы удовлетворимся лишь некоторыми примерами.

Особо знатные или красивые мужчины едва ли могли противостоять всем мальчикам, которые им себя предлагали. Например, Каристий в своих «Воспоминаниях» говорит: «Все мальчики Афин настолько ревновали к Диогниду, особенному любимчику Деметрия, чьего знакомства они добивались, что самые красивые мальчики в городе, когда он выходил на прогулку, все приходили туда, чтобы он обратил на них внимание».

Мальчиков не только могли купить за деньги, их даже могли нанять по контракту на долгое или на короткое время. Помимо других свидетельств, у нас есть особенно интересное место из речи, написанной Лисием в 393 г. до н. э. в защиту афинянина, который любил мальчика из Платей по имени Феодот и был обвинен неким Симоном, также влюбленным в этого мальчика, в намеренном насилии над мальчиком, что в то время считалось преступлением, подлежащим наказанию в виде изгнания и лишения имущества. В этом памятном подзаконном документе сообщается очень подробно и откровенно и вполне в порядке вещей, что этот мужчина нанял мальчика на основании контракта с целью использовать его именно с этой целью и по условиям договора Феодот получил 300 драхм.

Более того, есть несколько письменных свидетельств, из которых совершенно ясно, что в Греции, во всяком случае в Афинах и других портовых городах, существовали дома терпимости, в которых можно было за деньги провести время с мальчиком или девушкой. Эсхин, например, пишет: «Посмотри также на тех, о ком известно, что они продаются, если они сидят в публичных домах. Они обычно используют занавес, чтобы прикрыть стыд, или держат двери закрытыми».

Довольно часто такими обитателями публичных домов оказывались молодые люди, взятые в плен во время войны и проданные в рабство. Самый известный пример – Федон из Элиды, с которым Сократ в день своей смерти вел знаменитый разговор о бессмертии души. Федон принадлежал к знатной семье, и во время войны между Спартой и Элидой, будучи еще очень молодым, попал в руки врага, который продал его афинянам, где его купил владелец публичного дома. Там Сократ с ним и познакомился и попросил одного из своих богатых учеников выкупить юношу. Знаменательно, что замечательный диалог «Федон», возможно самый трогательный из написанного Платоном, назван по имени этого молодого человека и написан от лица человека, который, пусть и не по своей воле, незадолго до этого был выставлен в борделе для любого, кто был готов за него заплатить.

Однако свободные юноши иногда также добровольно посещали эти дома с целью заработать деньги, продавая свое тело. Эсхин так пишет о Тимархе: «После того как он оставил за спиной детский возраст, он остановился в Пирее в банях Евтидика, делая вид, что изучает ремесло, а на самом деле с целью себя продать, как показал этот случай».

Из слов Эсхина далее следует, что мальчики-проститутки не только посещались их любовниками в публичных домах, но и приходили в их собственные дома, чтобы иметь возможность быть в распоряжении одного хозяина, или – на званых обедах – и его гостей тоже. «Есть, – говорит Эсхин, – некий Мисгол, во всех других отношениях человек почтенный и безукоризненный, который целиком посвятил себя любви к мальчикам и не мог жить, не имея при себе певцов или кифаредов. Как только он понял, почему Тимарх остановился около бань, забрал его оттуда, заплатив некоторую сумму, и держал его при себе, поскольку тот стал резвым, молодым, сладострастным и полностью приспособленным делать то, что хотел, и Тимарх решил это ему позволить. Тимарх ничуть не противился его поведению, если тот ему подчинится, хотя его уже нельзя было назвать скромным, как он о себе заявлял». Один из афинских публичных домов с мальчиками размещался на вершине горы Ликабетт, которая поднималась на 900 футов над Афинами, как можно заключить из отрывка комического поэта Феопомпа, где гора Ликабетт говорит: «На моей вершине мальчики добровольно отдаются таким же мальчикам так же, как и другим желающим».

9. Этические воззрения греков в отношении любви к мальчикам

Несмотря на вышеизложенное, было бы в корне неверно полагать, что их эротизм (по крайней мере, наиболее важная его часть) выражался в этом единственном варианте любви греков к мальчикам. Совсем наоборот: все, что сделало Грецию великой, все, что создало греческую цивилизацию, которой мир будет восхищаться до конца своего существования, уходит корнями в беспрецедентную этическую оценку характера мужчины в общественной и частной жизни. Мы уже ссылались на высокое мнение Платона о любви к мальчикам, и теперь настало время более подробно описать этическую направленность греческой педофилии.

Эрот был принципом не только чувственной, но и идеальной стороны греческой педофилии. На прекрасной греческой вазе в берлинском антиквариуме представлен этот идеал в символическом виде, и сцена названа «любовный экстаз». На рисунке мы видим летящего в небо Эрота, увлекающего с собой мальчика, который, кажется, сопротивляется, но одновременно влюбленно смотрит на Эрота. Хартвиг верно заметил: «Вероятно, здесь изображен обобщающий тип любви, Эрот, который приносит мальчикам порой цветы, порой лиру или венок, который обращается к ним в прелестном жесте, непрерывно кружа перед ними, являя собой идеализированное представление влюбленного ухаживающего мужчины, которое столь часто изображали живописцы того времени».

Педофилия была для греков прежде всего главной частью становления молодого мужчины. Как добродетельная мать и домоправительница была для них идеалом девушки, так kalokagatia, симметричная гармония души и тела, была идеалом юноши. Для греков наиболее замечательным способом приблизиться к этому идеалу была любовь к мальчикам; и одно время, особенно среди дорийцев, государство способствовало тому, чтобы каждый мужчина выбрал себе юного партнера в качестве возлюбленного, и более того, юношу порицали, если он не смог найти себе друга или любовника, – исключение делалось лишь в отношении тех, кто был морально нечистоплотен, – оба, и мужчина и мальчик, стремились насколько возможно развивать в себе качества мужской добродетели. Поскольку старший был ответственен за поведение младшего, любовь к мальчикам не преследовалась, а поощрялась и стала силой, которая поддерживала государство и легла в основание греческой морали. Доказательство этим нравственным тенденциям мы встречаем в многочисленных пассажах греческой литературы, чему лучшее свидетельство – уже цитированные слова Платона.

То, что Платон не выдавал желаемое за действительное, подтверждается историческими фактами. Вот почему в Халкиде на острове Эвбея пели песни во славу доброй дружбы; вот почему спартанцы перед сражением приносили жертвы Эроту; вот почему фиванское войско называлось священным братством, было гордостью государства и предметом восхищения Александра Македонского; и поэтому перед сражением друзья приносили клятвы верности на могиле Иоалая в Фивах.

Когда жители Халкиды воевали с эретрийцами, Клеомах пришел к ним на подмогу во главе эскадрона конницы; но он тоже любил мальчика. Сражение было отчаянным, потому что вражеская конница была хорошо экипирована. Клеомах спросил юношу, хочет ли тот участвовать вместе с ним в сражении. Тот ответил утвердительно, поцеловал друга и надел на голову шлем. Тогда воодушевление наполнило сердце старшего, и в смертельной схватке он ворвался в ряды врага. Он добился победы ценой собственной героической смерти. Жители Халкиды похоронили его с почестями и воздвигли на его могиле колонну, вечное напоминание подрастающим поколениям.

По Афинею, причина, по которой спартанцы перед сражением приносили жертвы Эроту, была в том, что «они были уверены, что пара близких друзей, сражающихся бок о бок, принесет победу и спасение».

«Священное братство» фиванцев также на все времена дало высокие образцы греческой любви к мальчикам. Это братство мужчин благородного происхождения числом 300, которые обменялись клятвами любви и дружбы, говорят, было сформировано Горгидом. Потом часто приводили остроту, которую пустил в обращение Паммен, друг Эпоминода. Он упрекал Гомера, поскольку в «Илиаде» Нестор некогда заставил мужчин идти в сражение «по кланам и родам», и полагал, что ему следовало построить ряды по парам влюбленных друзей, поскольку тогда они были бы непобедимы. «Священное братство» блестяще показало себя в сражении при Мантинее, в котором Эпоминод погиб с Кефисодором, и традиция любящего братства сохранялась до поражения при Херонее, в котором погиб цвет греческой свободной молодежи. Когда победитель царь Филипп Македонский обходил поле битвы и увидел тела всех 300 воинов бездыханными, со смертельными ранами в груди, он не мог сдержать слез и произнес: «Горе тому, кто подумает плохо о таких мужах».