не портил мне отдых.
Площадка для собак совсем рядом с детской и, конечно же, Марсель слышал голос Миланы, и рвался к ней. Мы их тоже слышали, но дочка отказалась идти на другие качели-карусели, потому что «вдруг Масику нужна будет помощь». Меня одновременно забавляет и пугает их привязанность друг к другу. Собаки не вечны и… Лучше не думать об этом.
Особенно жалобно она на меня смотрела, когда кинолог отчитывала Сергея за то, что он всё делает неправильно. Катя очень громко сокрушалась, что Волков ещё не покусанный ходит только потому, что Марс очень добрый, не озлобился после всех событий, которые произошли за его последний год и в основном, играет, а не воспринимает действия, как угрозу.
— Пакузись, — командует маленькая хозяйка, и доберман наворачивает круги, повторяя за девочкой всё, что требуется.
— Так вот, кто его хозяйка, — подходит к сладкой парочке Катя.
— Мы ещё и не так можем, — гордо заявляет Милана.
— Значит, гуляешь с ним, кормишь, а у него хозяйка — не ты, — ворчит мне в макушку Сергей.
— Так бывает, не расстраивайтесь. Он, насколько я вижу, любит вас всех, вы его стая, но главная для него — девочка. Собаки сами выбирают, кому подчиняться и кого любить. Нужно к ним прислушиваться, — Катя даже не смотрит на нас, всё её внимание сосредоточено на общении двух хулиганов. — Всё, что хотела, я увидела. На следующем занятии жду всех, — улыбается, поворачиваясь к нам.
— В смысле? — от шока я даже моргать забываю. Мягко говоря, я совсем не рассчитывала тратить время на Марса.
— В смысле, я буду дрессировать вас, а вы будете учиться общаться с Марселем и понимать его, — поясняет с доброй улыбкой, как для особо больных на голову, девушка.
— Я думал дрессируют всё же собаку, — с сомнением в голосе, уточняет Волков.
— Понимаете, пёс и без вас умеет бегать, сидеть, давать лапу, лежать. Ему не надо этому учиться, а вот вам нужно научиться с ним общаться. Причём всем, особенно девочке, поэтому жду на следующую тренировку всю семью.
Семья? Всего одно слово вводит меня в ступор, и, пока мы идём домой в тишине, я пытаюсь переварить свои чувства. В тот день, можно сказать уже утро, когда забрала Марселя из притона, я смотрела на Серёжу со смесью опасения, облегчения и непонятной тогда тоски. Внутри зудело отчаяние, подталкивая к расставанию. Всего бы этого не произошло, если бы я не пришла к нему и не попробовала подружиться. Не было бы этих проблем.
И не стояла бы я в грязном пальто посреди двора, не понимая, кто я для него. Дурацкий вопрос: «А вы кто?» — прочно поселился в моей голове. Он снова и снова звучал в мыслях мелодичным женским голосом, когда я смотрела на Волкова, которому явно хотелось придушить меня.
— Ты снова без шапки, неугомонная женщина, — столько заботы, усталости и раздражения в одной фразе.
Мне так много хотелось ему высказать. Начиная с того, что он оставил меня тут, пообещал вернуться быстро, быть всегда на связи, а сам… сам был там с какой-то девушкой, заканчивая объятиями и уверениями, что с Марсом всё в порядке, я справилась, он может на меня положиться. И почему про предложение я узнала самая последняя, когда всё должно быть наоборот? А в итоге, дёрнувшись, чтобы помочь встать нашему рыцарю, я разозлила Волкова ещё больше, и меня пришпилили к машине, как сахарную бабочку на торт — не шелохнуться.
— Гадов, ты там в порядке? — Милана всё же вышла из авто с грязным скулящим комочком на руках. После такого столкновения, не каждый сможет встать. Волков же и сам похож на Марселя. Стоит дёрнуться — нападёт.
— Я только хотел автограф и нормально познакомиться, — Вячеслав встал сам, и я выдохнула, а Серёжа, заметив моё беспокойство за парня, отступил, давая возможность подойти к нашему рыцарю. Я не пошла. Кажется, если бы сделала только шаг в его сторону и Вячеславу больше не грозило бы встать с асфальта.
— Гад, давай в машину. Им сейчас не до тебя, — скомандовала Милана.
— Но…
— Без «но»! Тебе ещё мои вещи перетаскивать из машины, если ты помнишь, — продолжила она наседать на парня, — и Любовь свою мыть и кормить.
— А трусики свои подаришь? — Тут же сориентировался парень и, кажется, этой фразой разбил раздражение Волкова, потому что он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
— Нет, конечно. Они на твою задницу не налезут, но, если сильно хочется, я тебе новые куплю. Красненькие, с кружевами и по размеру, — Милана подмигнула мне и вернулась в машину.
— Не согласен, но куда ж я денусь, да? — Градов всё же подчинился и не стал к нам подходить, сел за руль.
Мои друзья уехали, а я так и стояла и не знала с чего начать, поэтому просто обняла Серёжу. Моих сил больше ни на что не хватило.
Я не фантазировала чёрт знает что о мужчине, как это обычно бывает вначале отношений. У меня не было розовых очков, разбив которые можно смело обижаться на человека за то, что он не соответствует моим ожиданиям. Скорее всё было наоборот. Сначала он меня бесил, я готова была приписать ему все грехи, которые только могла придумать, и считала его самым отвратительным человеком, встретившимся на моём пути.
И вот теперь сосед бесил ещё сильнее. Он заставил меня поверить в себя, научил стоять на своём и бороться с чувством вины, которое мне постоянно внушали близкие. Дал понять, что любовь может встретиться в любой момент и надо просто жить здесь и сейчас, не боясь, что кто-то захочет причинить боль.
Хотелось сказать так много. Да, что уж там, ещё сильнее хотелось закутаться в его тепло, спрятаться от всего мира за широкой мужской спиной, а ещё лучше стоять вот так, прижавшись к его твёрдой груди, никуда не уходить и слушать, как размеренно бьётся большое сердце. Из всех своих сил сжимала его в объятиях и буквально требовала взаимности. Страшно было, что оттолкнёт, не станет слушать, просто заберёт Марселя и уйдёт. Успокоилась только тогда, когда почувствовала его руки на своей спине.
— Испугалась? — Его горячие руки согревали меня и всё в моменте было как надо.
— Идём, — отцепиться от мужчины было сложным заданием, но я справилась.
Дома ночь плясок вокруг пса продолжалась, а с появлением Серёжи, всё завертелось ещё сумбурнее. Он осмотрел Марселя и решил, пока наш «чемпион» спит, забрать его домой. Дочка засобиралась первой.
— Солнышко, мы останемся у дедушки, — присела