трон. По этой причине лидерство осталось за сыновьями комита, которые стали известны как Комитопулы; самым способным из них был младший из четверых, Самуил.
Во время мятежа Склира Самуил мог свободно расширять свои владения, не встречая сопротивления. Он назвался царем и возродил Болгарскую патриархию, а при содействии князя Романа новое государство рассматривалось его гражданами как продолжение предыдущего. С 980 года болгары стали каждое лето вторгаться в Фессалию, и в 986 году Самуил захватил ее главный город – Лариссу. Узнав об этом, Василий взял на себя функции главнокомандующего и направился в Сардику; однако, немного не дойдя до цели, остановился, чтобы подождать арьергард, – губительная ошибка, давшая Самуилу возможность занять окрестные горы. Во вторник 17 августа, когда византийские войска двигались через перевал, известный как Траяновы Ворота, они пришли прямиком в засаду, тщательно подготовленную Самуилом. Большинство зарубили на месте; Василий, приучавший себя быть самым толковым правителем Византии, был глубоко пристыжен, но также зол. Вернувшись в Константинополь, он торжественно поклялся отомстить всему болгарскому народу; как мы увидим, слово он сдержал.
Новости об этом сражении убедили находившегося в Багдаде Варду Склира в том, что империя наконец достанется ему, стоит только протянуть руку. Он вернулся в Малую Азию с предоставленными халифом людьми, деньгами и провизией и второй раз объявил себя василевсом. Анатолийские землевладельцы уже находились на грани мятежа. Они твердо верили, что армия – их особое владение, и поскольку командующий был не из их числа, то Траяновы Ворота были неизбежны, и это неопровержимо доказывало, что им никогда нельзя выпускать корону из рук. Чьей же она должна стать? Склир вскоре обнаружил, что многие из них склоняются не в его пользу, а в пользу Варды Фоки, и его сторонников оказалось так много, что 15 августа 987 года Фока официально заявил свои претензии на империю. Теперь он был существенно сильнее второго претендента, но не смел оставить Склира у себя в тылу и поэтому предложил разделить империю: он удовлетворится европейской частью – разумеется, включая Константинополь, а Склиру достанется вся Анатолия от Мраморного моря до восточной границы. Склир согласился – и шагнул прямо в ловушку. Вскоре он был арестован и провел следующие два года в той же крепости, из которой он голодом выкурил Фоку шестнадцать лет назад. Его соперник тем временем предпринял финальную попытку добыть трон. Дойдя до Мраморного моря, он разделил армию: одну половину отправил на запад, в Абидос на берегу Дарданелл, а вторая окопалась у Хрисополя; затем он стал готовиться к атаке на столицу по двум направлениям.
Василий не терял присутствия духа. Он отчаянно нуждался в иностранной помощи, и она могла прийти лишь с одной стороны – от киевского князя Владимира Святославича. Посланцев к нему отправили еще до прибытия Фоки. По возвращении они сообщили, что Владимир считает себя связанным отцовским соглашением с Иоанном Цимисхием. Он как можно скорее отправит в Византию 6000 полностью экипированных варягов; взамен князь просил руки императорской сестры, багрянородной Анны.
На византийский двор это требование произвело невообразимый эффект. Ни одну багрянородную принцессу еще не отдавали в жены иностранцу; а Владимир был не только иностранцем, но и язычником, который убил родного брата и у которого уже было по меньшей мере четыре жены и 800 наложниц – факт, который никоим образом не мешал ему сеять панику среди замужних женщин и девиц в любом городе, где он появлялся. Все это отчасти компенсировала лишь одна черта Владимира – говорили, что он подыскивает для себя и своего народа достойную религию. Он уже провел тщательное расследование в среде мусульман, иудеев и римских католиков, однако никто из них не произвел на него большого впечатления. Наконец, он отправил эмиссаров в Константинополь, где в их честь в храме Святой Софии провели такую красивую службу, что, как они рассказывали позже, они не понимали, где находятся – на земле или на небесах. Казалось вероятным, что вскоре Владимир отречется от языческих богов, а может быть, и от некоторых своих более предосудительных привычек, и Василий дал согласие на брак, поставив условие, что киевский князь примет православие. После этого он приготовился ждать.
Прождал он почти год, в течение которого только постоянное патрулирование императорского флота мешало Варде Фоке и его людям добраться до Европы. Наконец в конце декабря 988 года дозорные на Черном море заметили на северном горизонте первый корабль большого флота викингов. В начале 989 года весь этот флот благополучно бросил якоря в Золотом Роге, и на берег сошли 6000 рослых и крепких воинов. Через несколько недель викинги под личным командованием Василия пересекли пролив под покровом темноты и заняли позиции в нескольких сотнях метров от лагеря повстанцев. С первым лучом солнца они перешли в атаку, пока эскадра византийских кораблей осыпала берег греческим огнем. Разбуженные нападением люди Фоки были бессильны: нападавшие беспощадно размахивали мечами и секирами, пока не оказались по щиколотку в крови. Мало кому из жертв удалось уйти живыми. Трех подчинявшихся Фоке командующих доставили к императору, а затем казнили: одного повесили, второго посадили на кол, третьего распяли.
Варда Фока, державшийся с резервом на некотором расстоянии, поспешил присоединиться к остаткам своей армии у Абидоса на Геллеспонте и немедленно осадил город; однако жители решительно сопротивлялись, а византийский флот в проливе сделал блокаду невозможной. Император тем временем начал готовить освободительный поход, командовать которым, как ни удивительно, должен был его соправитель и брат Константин; это был единственный раз за всю его долгую жизнь, когда этот мало к чему способный монарх повел войско на поле битвы. Сам Василий несколько дней спустя сел на корабль, сошел с него неподалеку от Лампсака и немедленно направился к осажденному городу в сопровождении гигантов-варягов.
На следующее утро обе армии выстроились лицом друг к другу на открытой равнине за Абидосом. На рассвете 13 апреля император отдал приказ к атаке. Войска повстанцев бросились кто куда; кого-то зарубили мечами, прочие просто повернулись и обратились в бегство. Фоке с огромным трудом удалось восстановить порядок и перегруппировать уцелевших. Рассказывают, что после этого он посмотрел вдаль и заметил Василия, разъезжавшего на коне вдоль рядов викингов, рядом с ним был Константин; и тут он вспомнил, как во время последней встречи с Вардой Склиром он обратил поражение в победу. Он пришпорил коня и галопом помчался в сторону византийского войска; обе армии в молчании наблюдали, как он несется, направив меч на императора. Василий не двинулся с места; в правой руке он сжимал меч, в левой – икону Богородицы, известную своими чудотворными свойствами. Противник неуклонно приближался и вдруг словно споткнулся. Раскачиваясь, словно от приступа головокружения, он натянул поводья, придержал лошадь, медленно сполз с