Лишь поздно вечером, после утомительного церемонного ужина в присутствии Махаэля, Теймураза и предателей Ласло с Бранингом, Келсон сумел, наконец, поведать Дугалу обо всем, что рассказал им Матиас. Дугал не скрывал своих сомнений относительно этого замысла, хотя и мог понять, почему король все же на него согласился.
— Полагаю, тебе приходило на ум, что Матиас мог придумать какой-то способ обойти чары истины, — хмуро заметил он. — Но даже если он говорит правду, если он способен сделать то, что обещает, то как ты сможешь выучить все необходимое для ритуала, и достаточно быстро, чтобы принять в нем полноценное участие?
— Не знаю.
— Вот и я не знаю. Келсон, у них здесь все по-другому. Они даже крестятся иначе, чем мы. То, что ты описываешь… Это потребует от тебя напряжения всех сил — я уж не говорю о доверии, — и вам с Матиасом придется выдержать натиск Махаэля, Теймураза и этого их дружка… как там его… Бранинга. Даже Матиас признает, что не уверен, хватит ли у вас сил совладать с ними.
— На нашей стороне будет еще Лайем, — возразил Келсон.
— Да… но лишь в том случае, если вы сумеете довести обряд до конца, иначе от него не будет никакого прока. Насколько я мог понять, в ходе ритуала он сперва полностью лишается своей силы, прежде чем вновь обрести ее во всей полноте. Но ведь и магия здесь совсем… иная. А что, если Матиас все же солгал? И это заговор с целью убить тебя, а не Лайема… Либо прикончить вас обоих.
— Тот же самый вопрос я задал и Матиасу, — заметил Морган. — Это вполне может оказаться двойной игрой с любой стороны.
— Может быть, — согласился Келсон. — Но я так не думаю.
— Ты, похоже, вообще ни о чем не думаешь, — хмуро отозвался Дугал. — Это очень серьезный риск, Кел… Самый серьезный, на какой тебе до сих пор доводилось идти.
— Знаю, — отозвался Келсон шепотом. — Но я не могу бросить Лайема на произвол судьбы, когда все ополчились против него. Я обещал ему защиту и покровительство, когда он принес мне вассальную клятву. Я не могу нарушить данный мной обет, иначе это будет бесчестье для меня как для мужчины и для короля. Нам остается лишь молиться, чтобы Матиас не солгал… И принять все возможные предосторожности, если он все же попытается нас обмануть.
— Не знаю, стоит ли нам посоветоваться с Ариланом, — предложил Морган, — или, может, лучше с Азимом?
— Предлагаю подождать немного, увидим, действительно ли Матиас готов пожертвовать графом Ласло, — возразил Келсон. — Торопиться не стоит. Сперва посмотрим, как будет держаться наш загадочный граф.
— Во всем, что он поведал нам, открывается огромный простор для всяческих домыслов, — протянул Морган задумчиво. — Я все вспоминаю его утверждение, что он никогда прежде никого не убивал… это может означать лишь то, что он лично не марал руки в крови. Чары истины не отличают таких нюансов, но он вполне мог отдавать приказ об убийстве кому-то другому.
— Думаешь, так оно и было? — недоверчиво переспросил Келсон.
Морган на мгновение задумался, затем медленно покачал головой.
— На самом деле, нет. Не могу толком объяснить, почему, но в душе я убежден, что он именно тот, за кого себя выдает… То есть честный и достойный человек, который искренне ненавидит любую жестокость и все преступления прошлого. Однако он действительно идет по самой грани…
— Но что, если вы оба ошибаетесь? — воскликнул Дугал.
— Тогда мы скоро об этом узнаем. Будущее покажет, — отозвался Келсон. — Однако на основании нашего сегодняшнего разговора, думаю, мы можем предположить, что если граф Ласло и впрямь обретет безвременную кончину в ближайшие дни, то, скорее всего, это будет делом рук одного из братьев Фурстанов. И если это будет Матиас, то у нас и впрямь появится союзник. Однако в том случае, если в дело окажется замешан еще кто-то из этого семейства, то вся ситуация сделается куда более сомнительной… Ибо это будет означать, что нам так и не удалось завоевать Лайема на свою сторону, и старая вражда между Гвиннедом и Торентом готова в любой миг возобновиться с новой силой.
Глава XVIII
И впали могучие мужи в бесчестье[19]
На следующий день не было намечено никаких репетиций, и потому гости Торента смогли провести утро, как им заблагорассудится. Графа Ласло нигде не было видно, но пока о нем не пришло дурных вестей. По личному приглашению Лайема, Келсон, Дугал и Морган провели некоторое время в королевской купальне, расположенной в самом сердце дворца, спасаясь там от дневной жары.
После обеда им пришлось посетить еще один державный прием для высокопоставленных гостей, которые с каждым днем прибывали на грядущий киллиджалай. Этот прием был дан в честь князя Центула Везаирского и кронпринца Якки по имени Ротруа, которые представляли еще два форсинских княжества. Ротруа привез с собой дочь, принцессу Екатерину, черноглазую красотку, вызвавшую живой интерес Дугала.
— Хотел бы я знать, почему никто не прислал тебе ее портрет, — прошептал он Келсону на ухо.
— Лучше бы ты больше думал о деле.
— А я и думаю, — возразил Дугал. — Но хоть полюбоваться-то на нее можно?
Как это уже вошло в привычку, прием, учитывая летнюю жару, состоялся под сенью висячих садов, где гости могли спокойно прогуливаться между фонтанов и прудов, наслаждаясь прохладным ветерком и пробуя лакомства из королевских кухонь, а также охлажденные вина из лучших погребов, под звуки арфы и лютни, доносившиеся из женских покоев. Келсон уже засвидетельствовал свое почтение вновь прибывшим, а также княгине Ангелонской, миловидной невозмутимой женщине, которая, кажется, приходилась дальней родней Росане, хотя он не рискнул спросить об этом ее лично. Прежде чем их познакомить, Расул сказал ему, что княгиню Софиану считают одной из самых сильных Дерини во всем Форсине, и детям своим она нашла супругов в самых влиятельных королевских домах Востока.
И в самом деле, похоже, эта женщина была на короткой ноге почти со всеми из присутствующих. Помимо ее мужа, любезного мужчины в пышном якканском одеянии, с совершенно непроницаемыми ментальными щитами, ее сопровождал также младший сын с женой, которая явно в скором времени ожидала ребенка.
— Ангелон — это процветающее княжество, — чуть позже поведал им граф Берронес, когда принес вина Келсону с Дугалом. — А Софиана отличается острым умом и политическим чутьем: достойная дочь своего отца во всех отношениях. Он был величайшим правителем. Говорят, она вышла за лорда Рейхана по любви, поскольку в ту пору он практически был бедняком. Прямым наследником является старший сын, принц Камилл, но ходят слухи, что его брат, принц Тагер, настоящий любимчик Софианы. А дочь она выдала за кронпринца Нур-Халая… Кажется, вы знакомы с его сестрой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});