Лезущая во все дыры со своими советами Йоко Оно только усугубляла обстановку.
Первым не выдержал Джордж. Когда, во время записи «Get Back»[132] Пол сделал ему очередное замечание, тот, забыв о кинокамерах, мрачно сказал:
– Хорошо. Я сыграю так, как ты хочешь. А если скажешь, я и вовсе не стану играть…
Питер Браун, находившийся тут же, вполголоса сказал Мартину:
– Это затишье перед грозой. Если бы был жив Эпштейн…
Мартин невесело усмехнулся:
– «Мальчики! – сказал бы Брайан. – Вчера мне приснился удивительный сон. Что вы все-таки сумели записать пару приличных песен…»
На следующий сеанс съемок Харрисон не явился. Когда встревоженный Пол позвонил ему, он сказал, что больше не работает с «Битлз». Уговаривать его отправился главный специалист фирмы «Эппл» по щекотливым ситуациям Ричард Старки.
Джордж вернулся, и они продолжили запись. И даже устроили задуманный Полом живой концерт. На крыше офиса «Эппл». С одной стороны, такое выступление не противоречило их принципиальному решению не выступать в залах, на публике. С другой, с точки зрения киношников, оно выглядело достаточно ярко.
Тридцатого января шестьдесят девятого года «Битлз» поднялись на крышу в прекрасном настроении. Это было что-то новое. И в то же время – давно забытое старое. Они заиграли «Get Back», и им показалось, что они снова рок-н-ролльная группа. Они переглядывались, подмигивали и подбадривали друг друга улыбками, как это было когда-то в «Каверне». Они снова понимали друг друга с полуслова и полувзгляда.
Йоко и сотрудники «Эппл», ежась от промозглого ветра, сгрудились за кинокамерами, чтобы не попадать в кадр. Аппаратура, выставленная на крыше, была уже не той, что они пользовались в шестьдесят пятом. В соседнем здании дрожали оконные стекла.
Сначала внизу стали останавливаться и задирать головы прохожие. Потом затормозили машины. Возникла пробка и те, кто не хотел слушать, или попросту не понял, что тут происходит, были вынуждены разворачиваться и искать другие проезды.
К концу третьей песни – «One after 9.09»[133], написанной Джоном еще в Ливерпуле, на крыше появились полицейские.
Дождавшись паузы, они сообщили:
– Джентельмены, нам позвонили из учреждения напротив. Вы мешаете нормальной работе.
– Мы «Битлз»! – заявил Джон, как делал это раньше, высоко подняв голову.
– Это еще ничего не значит, – сказал полицейский извиняющимся тоном, – вы нарушаете общественный порядок.
– Плевать, – сказал Джон, обернулся к остальным, решительно кивнул, и они заиграли «I've Got A Feeling»[134].
Ринго, машинально отстукивая свою партию, искоса посматривал на полицейских и представлял себе, как они подбегают к нему и начнают оттаскивать его от барабанов, заламывая руки, хватая за горло… Он отчаянно сопротивляется и кричит: «Отстаньте, паршивые копы! Вам не задушить нашу песню!..» И все это снимается на кинокамеры. А назавтра в газетах появятся заголовки: «Представители власти против рок-н-ролла!..», «Ринго вел себя, как герой!», «Акция протеста „Битлз“ на крыше закончилась побоищем с применением полицейских дубинок!», «Раненый Ринго сказал: „Все равно я буду играть…“»
Но полицейские терпеливо дождались конца песни, и только в паузе капрал снова произнес:
– Джентельмены, огромное вам спасибо за доставленное удовольствие. Но, к сожалению, вы мешаете людям работать… У нас приказ…
Сказано это было корректно, если не сказать, дружелюбно. Было видно, что, если бы не указание сверху, полицейские с удовольствием слушали бы музыку и дальше.
– Еще одну споем? – попросил Джон, отбросив свой обычный апломб.
Капрал глянул на часы и разрешил:
– Одну.
Несмотря на то, что «Битлз» подготовили для концерта десяток песен, Джон согласно кивнул и Джордж запел «All I Want Is You»[135]. Джордж допел, Пол успел еще сказать: «От имени группы благодарю вас», а Джон не без горечи добавил: «Надеюсь, мы выдержали экзамен…» И электричество вырубили.
Ринго рассерженно бросил палочки. Его душа требовала бунта.
– Сволочи! – заорал он. – Я буду играть! Людям нужна моя музыка!
Ближайший полицейский наклонился и, подняв палочки, подал ему:
– Это ваше, сэр?
А Джордж, подойдя к нему с гитарой в руках, умиротворяюще заметил:
– Камеры уже отключили, Ричи. Пойдем вниз.
Дискомфорт во время работы в киностудии сказался на результате. Песни звучали вымученно и вяло. Прослушав окончательные варианты фонограмм, они единодушно заключили: «Полное дерьмо. Под маркой „Битлз“ в свет это выходить не должно».
Джордж Мартин был согласен с этим мнением. Он еще помнил те времена, когда целые альбомы записывались за один день, на одном дыхании, в едином эмоциональном порыве.
Но впечатление от концерта на крыше было настолько сильным, что время, проведенное в работе над несостоявшимся альбомом, они не посчитали потерянным зря.
Бухгалтер «Роллинг Стоунз» Аллен Клейн долго и старательно готовился к встрече с Джоном. Он не хотел упустить возможность стать менеджером «Битлз». Питер Браун много слышал о нем. Говорили, что Клейн непорядочен и груб. И Питер всячески мешал ему приблизиться к «Битлз». И все же, правдами и неправдами, тот сумел заманить Джона и Йоко в номер отеля «Дорчестер», где он остановился.
– Вас обворовывают все! – заявил он, попыхивая сигарой.
– Можно подумать, вы не собираетесь этого делать, – съязвил Джон.
– Собираюсь, – признался Аллен, хохотнув. – Еще бы. Должен же я что-то зарабатывать. Но зато я разгоню всех остальных мошенников, которые вокруг вас пасутся, и вы станете получать раз в пятьдесят больше чем сейчас.
– Звук есть вибрация тишины, – сообщила Йоко.
– Именно! – обрадовался Аллен. – Вы умеете смотреть в корень, миссис Оно! «Хорошенько перемешай свои мозги чьим-нибудь членом…» – Не вы ли это написали? А? Метко!
Йоко навострила ушки. Не так-то часто ее цитировали. Она умела ценить людей, которые смыслят в настоящем искусстве.
– Если кто-то скажет, что я не обворовываю «Роллинг Стоунз» – плюньте ему в лицо. Но благодаря мне за одну неделю они получили два миллиона долларов дополнительных доходов. – Аллен самодовольно усмехнулся. – В этом вашем шоу-бизнесе нет профессионалов. Ваши работники не умеют выколачивать долги из партнеров. А я – умею.
– Почему это, они не умеют, а вы умеете? – спросил Джон недоверчиво.
– Потому что для этого нужно быть наглым. Ясно? – И Клейн выпустил струйку дыма Джону в лицо. – Чтобы добывать деньги, нужно быть наглым, а чтобы писать песни, нужно быть нежным. Или не так? – Клейн откинулся на спинку кресла и фальшиво пропел: «Все, что надо – любовь, любовь. Любовь – все, что вам надо…» А?! Ха-ха! – И он заговорщицки ударил Джона ладонью по ляжке.
С одной стороны Джона покоробили хамские замашки Клейна, с другой, ему было приятно, что тот знает его песни. И все же главным было иное. Джон почувствовал хватку.
Но внезапно все стало ему безразлично. Он коснулся своего лба и обнаружил, что пот течет по нему струями.
– Я думаю, нам следует встретится в другой раз, – предложил он. – Нам пора домой.
– Зачем же? – встрепенулся Аллен и хитро посмотрел на Джона. – У меня все есть. Убьем себя?
Джон беспомощно посмотрел на Йоко. Но та, по-видимому, переживала те же чувства, что и он. Облизнув пересохшие губы, она коротко кивнула. Аллен достал портсигар и вынул из него три готовые сигареты.
При всей своей неприязни, Джон не мог не признать:
– Вы знаете жизнь. С вами можно иметь дело.
Спустя полчаса, после того, как Аллен сказал: «Если я буду плохим менеджером, вы сможете тут же меня уволить», Джон под его диктовку написал руководителю «E.M.I.» Джозефу Локвуду бумагу следующего содержания:
«Меня не интересует мнение других, но с этого момента все мои дела ведет Аллен Клейн».
Пол узнал об этом первым и, встревоженный, попросил Линду сообщить отцу о том, что, если он хочет представлять дела «Битлз», ему нужно немедленно появиться в Лондоне. Но Ли Истман был слишком занят и прислал вместо себя брата Линды, своего двадцативосьмилетнего сына, адвоката Джона Истмана.
Изысканными манерами представителя университетской элиты Джон Истман покорил Пола. Но когда Пол устроил ему встречу с «Битлз», тот ровно настолько же не понравился Джону Леннону. В конце концов, он был их сверстником, но вел себя так, словно стоял на две головы выше. Он напомнил Джону светских львов из британского посольства в Вашингтоне.
– Я познакомился с вашей документацией, – небрежно бросил Истман-младший на стол кипу бумаг. – Вынужден доложить, что ваш прежний менеджер, мистер э-э-э… – он наморщил лоб, – мистер Эпштейн был в своем деле сущим профаном.
– Если бы не он, – заметил Джордж, – «Битлз» никогда не вылезли бы из Ливерпуля.