Читать интересную книгу Соавторы - Александра Маринина

А звонка все не было. Ни от Погодина, ни от Николая, ни от кого бы то ни было мало-мальски подозрительного.

- Может быть, они успели как-то предупредить сообщников, что их задержали, и те ушли в тину насовсем? - спросил Ильин, позвонив Насте к концу первого дня дежурства. - Зря я тут торчу, лучше бы мне писателями заняться. Я уже придумал, как построить разговор с каждым из них, чтобы вытянуть..

- Петя, не суетись, - оборвала его Каменская. - Писателей оставь в покое, ими и без тебя есть кому заниматься.

- Но я же придумал…

- Петя! - повторила она строже. - Твоя работа - Боровенко. Через них ключ от квартиры Богданова каким-то путем попал к убийце, понимаешь? И только их контакты позволят нам этот путь отследить. А у кого находятся материалы журналиста Нестерова, значения не имеет.

- Да как же не имеет, Анастасия Павловна? - возмутился Ильин. - Ведь все из-за них, и убийство, и…

- Не доказано, - сухо оборвала она оперативника. - Где доказательства того, что убийство Лаптевой связано с поисками материалов?

- А как же стекла в машине и бомба?

- Стекла и бомба - да, связаны, хотя и непонятно, зачем это было нужно. Но эти два эпизода имели место строго по указанию Николая, вернее, по указанию Погодина, переданному через Николая. А убийство?

- Так логично же, Анастасия Павловна.

- Может быть. Но не доказано. Чтобы доказать, необходимо найти Николая, этим ты и занимаешься. А что толку от того, что мы узнаем, у кого из Богуславских эти материалы? Имя убийцы известным не станет. И еще одно, дружочек. Убийство Глафиры Лаптевой может быть связано совсем с другими вещами, и подозрения в адрес писателей не сняты. Не исключено, что они все трое были заинтересованы в устранении старушки. Поэтому лишний раз их дергать не нужно, пусть думают, что все спокойно, пусть расслабляются. И не смей к ним даже близко подходить.

- Понял, - уныло ответил Петя.

Настя понимала, что мальчик заскучал. Он добросовестно отчитывался обо всем, что происходит между супругами Боровенко, и выходило, что ничего, кроме бесконечных семейных сцен, не происходит. Вячеслав во всем, что случилось, винил в первую очередь жену и во вторую - собственную слабость, не позволившую ему настоять на своем. Елизавета же упрекала мужа в том" что ему безразлична судьба сына и что он готов променять интересы семьи на свою репутацию в глазах мамочки. Он называл ее безумной матерью, готовой ради спасения сына-подонка пожертвовать не только собой, но и другими людьми. Она же называла его маменькиным сынком, который с легкостью отдаст на растерзание единственного сына, только чтобы можно было честно смотреть мамочке в глаза. И так с утра до поздней ночи.

В общем, ничего интересного.

И все-таки, за что убили Глафиру Митрофановну?

Выясни мотив - найдешь убийцу. Ну хорошо, допустим, ее убили из-за материалов. Допустим. Эта линия замыкается на Боровенко - Николае - Погодине, и здесь сделано все необходимое: Боровенко сидят дома, сотрудник розыска контролирует контакты. А если ее убили по другой причине? Надо же что-то делать, выдвигать другие версии, проводить оперативные мероприятия.

Вот Сережа Зарубин, к примеру, говорил, что у Богданова сложная семейная ситуация, он рассорился со своими близкими и не общается ни с кем, кроме дочери Лады, которой дозволяется раз в неделю, в воскресенье, прийти к папе на обед. Лада папу не любит, более того, побаивается, но на обеды приходит. Сережка со смехом рассказывал, как Лада с нескрываемой обидой говорила о шубе, которую папа-Богданов подарил своей домработнице. Понятное дело, девочка страдает оттого, что отец, будучи человеком весьма состоятельным, не балует ее и не делает дорогих подарков. Может, она и на обеды эти ходит только в надежде на то, что отец сменит гнев на милость и приблизит чадо к финансовому источнику.

Могло ей все это надоесть в конце концов? Могло. Куда проще нанять убийцу, похоронить папочку и получить наследство. Слишком прямолинейно? Конечно. Гораздо изящнее убрать настырную старуху, без которой папочка не может обходиться и которой дарит норковые шубки, погоревать вместе с ним, помочь по хозяйству, подставить плечо, приблизиться и… Далее по тексту. Ключ? Еще проще. Пришла на очередной обед, улучила момент, взяла ключи и сделала слепок - дел на две минуты, если не меньше.

А супруги Боровенко в свою очередь рассказывали о некоей даме, связь с которой Богданов тщательно скрывал от своей домработницы. С этой дамой он встречался в ресторане и давал ей деньги в обмен на что-то в конверте. Боровенко даже предположили, что это и были материалы покойного Нестерова. Может, и так А если не так? Если у Богданова есть какие-то тайны даже от Глафиры, которая его вырастила? А Глафира все-таки узнала, за что и поплатилась. Тоже версия.

Кроме того, были, как показывают Боровенко, еще какие-то мужчины весьма подозрительного вида, приходившие к Богданову. Глеб Борисович явно боялся то ли этих двоих, то ли кого другого, но дверь не открыл, хотя и был дома. Эта ситуация с женщиной в ресторане не связана, потому как про женщину Глафира знать не должна была, а про двоих мужчин оказалась полностью в курсе. Понимала, кто это, зачем пришли и почему Богданов не открывает. Более того, заслуживают внимания и реплики, которыми обменивались старушка и ее хозяин по поводу прокисшего борща Лаптева уверяла, что их хотят отравить, а Богданов велел ей не говорить глупостей. Однако он, похоже, отлично понимал, кто именно и за что мог бы захотеть подсунуть ему отраву, просто не хотел обсуждать это в присутствии Василия и Катерины. Или вообще не хотел обсуждать. Может быть, мотив убийства Глафиры Митрофановны лежит в этой области?

Богданов и его соавторы пока не знают ни о супругах Боровенко, ни о Погодине, ни о подслушивании.

В голове у Насти Каменской не было четкого понимания ситуации, все казалось ей размытым и запутанным, концы с концами не сходились, логические построения, вначале выглядевшие стройными и последовательными, вдруг представлялись ей несвязными и нелепыми, упирающимися даже не в тупик, а в вязкую топь, в которой ясные и твердо очерченные факты и аргументы становятся мутными и бесформенными. Из-за этого Настя боялась сделать неосторожное движение, ведь когда под ногами болото, любое усилие ведет к тому, что ты проваливаешься еще глубже. Она не могла принять решение: нужно ли говорить соавторам о том, что за ними следили и прослушивали их разговоры в квартире Богданова?

Так говорить или нет?

Следователь Анисимова, в производстве у которой находилось дело об убийстве Глафиры Лаптевой, считала, что говорить пока ничего не нужно. У нее, как и у Насти, не было аргументов ни "за", ни "против", потому что не было понимания, но зато у нее была твердая, годами выработанная позиция: чем меньше знают участники процесса, в том числе и свидетели, тем лучше. Любую утечку информации, содержащейся в уголовном деле, она воспринимала как личную катастрофу и устраивала выволочки сыщикам, если ей казалось, что они где-то что-то сболтнули. А уж когда речь шла о свидетелях, которые, не ровен час, могут превратиться в подозреваемых, то в этой ситуации любое лишнее слово было для Анисимовой категорически недопустимым.

Насте уже приходилось пару раз с ней работать. Анисимова, худая, с ранними морщинами и плохо сделанной химией, но в идеально сидящем на тонкой фигуре кителе, казалась ей жесткой, неуступчивой и хамоватой.

Это верно, следователь в выражениях не особо стеснялась и вовсе не стремилась к тому, чтобы ее все любили, поэтому обижала людей без разбора. При этом в ведении следствия она была осторожной и чрезвычайно осмотрительной, и поэтому Настя, не склонная к резким прямолинейным движениям и постоянно во всем сомневающаяся, легко находила с ней общий язык. Обе сошлись на том, что свидетелям по делу об убийстве Лаптевой вовсе не обязательно пока знать о поиске материалов журналиста, хотя убедительных доводов в пользу такого решения не было ни у той, ни у другой И это означало, что писателям пока нельзя задавать никаких вопросов ни об этих материалах, ни о фактах, которые стали известны благодаря действиям супругов Боровенко.

Таким образом, копаться в секретах загадочного поведения Глеба Борисовича Богданова предстояло вслепую. И делать это нужно было чрезвычайно осторожно, потому что вполне могло оказаться, что из-за этих секретов как раз и убили старую Глафиру.

***

Андрей Чеботаев смеялся над собой и радостно потирал руки. Как же он злился на Каменскую, из-за которой в деле Щеткиной появлялись бесконечные и все новые и новые фамилии и имена, расследование обрастало информацией, тратились время и силы, а сдвига никакого не было. Зато теперь, когда нужно было разыскать кого-нибудь, с кем дружила в детстве Лена Щеткина, когда ездила в пионерский лагерь, все оказалось проще простого. С кем быстрее всего сходятся дети, когда их отправляют из дома куда-нибудь далеко? Ответ очевиден: с теми, с кем вместе едут. И в списке детей, собранных по возрастному признаку в один отряд, нужно быстренько найти тех, кто мог быть знаком с Леночкой еще до лагеря, дома. Для этого достаточно положить рядом списки из архива и перечень тех, с кем Чеботаев общался в Новосибирске. Результат не заставил себя ждать. Вот, пожалуйста: в лагере в одном отряде с Леной Щеткиной отдыхала Кира Юдина, а в Новосибирске Чеботаев долго разговаривал с Павлом Васильевичем Юдиным и его супругой, которые жили в одном доме со Щеткиными и рассказали много интересного об их семье Таким же путем была найдена еще одна кандидатура - Вика Смолкина, мать которой работала вместе с Ларисой Петровной Щеткиной в бухгалтерии и с удовольствием вспоминала о многочисленных романах своей коллеги. Вику Смолкину, правда, достать оказалось сложновато, она стала археологом и в настоящий момент находилась в экспедиции где-то на юго-востоке. А вот с Кирой Юдиной повезло, она вышла замуж и переехала в Москву.