Читать интересную книгу Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

Я стал принюхиваться, медленно поворачиваясь во все стороны, и вскорости определил, что огонь горел в полумиле к северу от меня. Приглядевшись, заметил и дымок, который вился вдалеке над верхушками деревьев и таял в безбрежном небе. Сбросив ветхое и вымокшее исподнее, я рассудил, что тащить с собой этот влажный комок мне не с руки. Обойдусь и без белья. Натянул на себя остальную одежду, приторочил к поясу кинжал, меч забросил за спину и, взяв в руку посох, побрел на север. К этому времени я, кстати говоря, немного успокоился, уверившись, что там, впереди, вовсе не пожар полыхает. Огонь, дым от которого поднимался ввысь, горел в какой-то одной точке и не расползался по сторонам. Кто-то его контролировал. Через некоторое время мне удалось уловить также и запах жареного мяса, который принес ветерок, подувший в мою сторону. Не иначе как там, куда я торопливо шагал, находился какой-то трактир или таверна. В таком случае Энтипи, вероятней всего, именно туда и направилась, рассудив, что доберется до этого очага цивилизации и без моей помощи, не потрудившись известить меня о своем уходе.

Как ни быстро я шел, мне все не удавалось согреться. Натянув одежду на мокрое после купания тело, я рисковал подхватить простуду. Но вытереться-то было нечем, да вдобавок я еще и торопился, рассчитывая нагнать своевольную беглянку. Изо рта у меня вырывались клубы пара. Как бы неправдоподобно это ни звучало, но за каких-нибудь полчаса, миновавшие с тех пор, как я вылез из речки, вокруг стало намного холодней. Ощущение было такое, словно в течение этого времени один сезон сменился другим.

«Зимним», — мрачно подумал я, клацая зубами. И вспомнил, как тяжко и долго болел, стоило мне вымокнуть и продрогнуть до костей у ворот крепости. Меньше всего на свете мне хотелось снова стать жертвой этой хвори, ведь ходить за мной будет некому: королева Беатрис осталась в Истерии. И ждет там свою дочь, которой ей вовек не видать, если простуда меня прикончит. Кто тогда позаботится о глупой, неопытной и своенравной дурочке принцессе?

Я прибавил шагу. Еще примерно через полчаса, когда мне наконец-то удалось почти согреться от быстрой ходьбы, я, к огромной своей радости, заметил, что лес начинает постепенно редеть. Надежда меня не обманула: держа путь на дым и запах жареного мяса, я добрался-таки до края проклятой чужой чащобы! Совсем скоро впереди сквозь стволы и ветки последних рядов деревьев проглянули очертания строения, к которому я так торопился и из трубы которого валил густой белый дым. Само же здание трактира оказалось ничем не примечательным и как две капли воды похожим на все заведения подобного рода. На секунду мне даже не по себе сделалось, так напоминал этот невзрачный домик строкеровский трактир, где я родился и вырос.

«А что, если, — молнией пронеслось у меня в голове, — меня каким-то чудом занесло назад, в Истерию, в наш Город, и передо мной на самом деле не что иное, как заведение Строкера?»

Я потряс головой, и наваждение рассеялось. В самом деле, можно ли быть таким идиотом? И вообразить подобную чушь? Верно, строкеровское заведение тоже находится почти у самого леса и напоминает этот трактир, беда только в том, что и «У Строкера», и наш Город, и Элдервуд располагаются на другом краю света. В общем, эти доводы холодного рассудка вкупе с холодным воздухом, который стал за последние минуты просто-таки ледяным, полностью отрезвили меня. Я, признаться, даже не знал, радоваться ли тому, что географическая сумятица у меня в голове уступила место пусть не вполне четким, но достаточно здравым представлениям о карте мира, или, наоборот, печалиться. Потому как, окажись я сейчас и впрямь у трактира Строкера, зная, что Энтипи где-то поблизости, мне ничего не стоило бы ее отыскать и вернуть папаше с мамашей.

Я вздохнул и поднял глаза на вывеску, которая была укреплена сбоку у самого крыльца и покачивалась на ржавых петлях под порывами ледяного ветра. На деревянной табличке, потрескавшейся от времени, корявыми буквами было выведено: «У кромки леса. Харчевня и постоялый двор». Название, что и говорить, показалось мне вполне подходящим. Побьюсь об заклад, у того гения, кто нарек этим именем пивнушку, стоявшую возле самого края чащобы, с фантазией дела обстояли неважно.

Поблизости от трактира теснилось несколько лавчонок — оружейная, мясная, оружейная, пекарня и опять оружейная.

«Что ж за воинственный народ должен обитать в поселке, где каждое второе торговое заведение предлагает оружие», — подумалось мне.

Я с тревогой вглядывался в лица местных жителей, которых в этот час близ трактира и лавок было немало. Одетые в тяжелые меховые плащи, накидки и лохматые шапки, они озабоченно следовали по своим делам, едва кивая друг другу при встрече. Собственные проблемы интересовали каждого из них, будь то мужчина или женщина, гораздо более, нежели общение друг с другом. По всей вероятности, для любых дружеских контактов в этом поселке было отведено конкретное место — трактир. Судя по взрывам хохота, которые оттуда доносились, посетители и впрямь довольно весело проводили время в его стенах. Но не рановато ли сейчас для коллективных возлияний и сопутствующего им гомона? Что-то уж больно они разошлись… Не исключено, конечно, что здешние жители — отъявленные выпивохи, наливающиеся пивом и медом средь бела дня. Или… или посетителей что-то здорово позабавило…

У меня внутри все похолодело при мысли о том, над чем, вернее, над кем они сейчас, всего вероятней, хохочут. Я еще немного подождал, прислушиваясь. Наихудшие мои подозрения оправдались: сквозь грубый мужской смех до меня донеслись звуки высокого девичьего голоска. Инстинкт самосохранения тотчас же принялся настойчиво меня подталкивать к бегству. В самом деле, почему бы мне не убраться отсюда, предоставив этой дуре безмозглой в одиночку выпутываться из той отчаянной ситуации, в которую она угодила исключительно по своей вине? Признаюсь вам, я не без злорадства подумал о такой возможности. Энтипи на все сто заслужила, чтобы я ее здесь бросил. Но… Как вы и сами догадались, всерьез я этого ни в коем случае делать не собирался. Слишком далеко завело меня желание заменить собой героя повести. Отступать было поздно. Мне предстояло возвратить ее домой, чего бы это ни стоило.

На стене у входа в трактир углем было нацарапано: «Требуется прислуга». Я скользнул взглядом по этому объявлению, взялся за дверную ручку и осторожно толкнул дверь. Шум внутри стоял такой, что я едва не оглох прямо там, на пороге. Войдя же, я с трудом удержался, чтобы не выскочить наружу. Сцена, представшая перед моими глазами, являла собой примерно то, что я и ожидал здесь увидеть. Посредине зала стояла принцесса Энтипи, а посетители — по большей части крепкие мужчины разного возраста с простыми и грубыми лицами — все как один на нее пялились и надрывали животы от хохота. Энтипи аж покраснела от натуги, так старалась, бедняжка, их перекричать, но ей нелегко было перекрыть оглушительный смех, вырывавшийся из такого множества луженых глоток, так что я сперва не разобрал ни одного из ее слов. Единственным человеческим существом в трактире, на которое речи принцессы не производили ни малейшего впечатления, оказалась плотная женщина, стоявшая за стойкой. Выражение лица у нее было холодновато-мрачным.

«Явно под стать душе», — промелькнуло у меня в голове.

Она с сосредоточенно-равнодушным видом вытирала тряпицей оловянную кружку и лишь время от времени окидывала принцессу взглядом, в котором читалось полное отсутствие какого-либо интереса.

— В последний раз вам повторяю! — гаркнула Энтипи так пронзительно, что у меня в ушах зазвенело. Смех немного утих. Принцесса от злости сжала кулаки. Ее трясло с ног до головы. — Мы требуем, чтобы к нам немедленно доставили плетельщика-связного! Мы срочно нуждаемся в его услугах! Прибытия его мы согласны ждать только в самых лучших апартаментах этой гостиницы!

Поскольку идиотка принцесса заявилась сюда одна, без меня, я сообразил, что это «мы» в ее устах является не чем иным, как множественным монархическим. Это она себя так величала. Разумеется, никто из примерно двух десятков мужчин, с большим удовольствием ей внимавших, не бросился со всех ног выполнять приказания.

— Ну, будет тебе, барышня, — воспользовавшись относительной тишиной, подала голос женщина из-за стойки. Она выплыла в зал с двумя полными кружками и поставила их на столик — возле него-то как раз и стояла Энтипи — перед огромными детинами, по виду — явными завсегдатаями заведения. — Хватит, все уже наслушались твоих глупостей.

— Наши приказания вы смеете называть глупостями?! — Энтипи аж ногой топнула. — Да вы знаете ли, с кем имеете дело?

«Ну, если эта ненормальная сейчас им представится, мы оба с ней пропали», — подумал я. И бросился к ней со всей быстротой, на какую был способен. Но несколько посетителей, как на грех, повскакали со своих мест, отставив в сторону табуретки, и путь мой оказался заблокирован.