Читать интересную книгу Бальтазар Косса - Дмитрий Балашов

Косса, до сих пор слушавший не перебивая, тут не выдержал:

– Предсказавший появление Мессии в 1358-м году? – высказал он, глядя в это холодновато-холеное лицо французского аристократа, милостиво впускающего в духовную жизнь Европы еврейскую мысль, как пускают, выхвалы ради, робкую провинциалку в роскошный княжеский особняк, в твердой уверенности, что «нас не убудет!»

– Ну что ж! – слегка улыбнулся де Бар и остро глянул на Коссу, сощурясь. – И у гениев бывают смешные ошибки! Вы, кстати, сами, кажется, родились около этого времени. Не считаете себя Мессией? А имя Авраама Галеви знакомо вам? Именно его рукопись нашел в Испании наш дорогой Фламель, научившийся по ней превращать иные металлы в золото! И вспомните еще папу еврея Анаклета II! Нет, Ваше Святейшество, не улыбайтесь! Еврейскую мысль очень трудно отделить от европейской христианской мысли, как и отринуть нацело! Ну и, потом… – он чуть свысока глянул на Коссу: аристократ в серебряных сединах, герцог, на минуту вовсе позабывший о своем кардинальском звании, – и королям Европы, и самой церкви не безвыгоден союз с еврейскими банкирами! А следовательно, разумно было бы не устраивать этих немецких погромов и не губить источники своего обогащения!

Добровольное крещение евреев, предпринятое в свое время де Луной, Бенедиктом XIII, было очень, очень многообещающим начинанием! Увы! Этому старому ослу, Бенедикту XIII предлагали всю Испанию и патриарший престол, а он уперся и сидит сейчас в Пенисколе, ничего не свершив!

Подымите теперь вы, ваше святейшество, сей крест, и тогда римская курия могла бы возглавить процесс слияния или, хотя бы, союза иудейских мыслителей и финансистов с нашей католической церковью! – Он вновь посмотрел на Коссу слегка насмешливо и почти свысока, домолвив: – Я чуть было не сказал, вашей католической церковью! Слияния, при котором наше Сионское братство и могло бы, пускай к двухтысячному году, подчинить себе весь видимый мир, всю ойкумену, как говорят греки!

И не забудьте, синьор Белланте! – Де Бар слегка приподнялся в кресле, усмешка слетела с его аристократического лица и в глазах явился угрожающий блеск: – Мы сделали все возможное для детей Гаспара я ваших племянников, пристроили Микеле, он теперь замещает старика Гаспара. Не забудьте и о вашей связи с де Бо! Даже не говоря о церковных делах, вы – наш, дорогой граф!

Косса замер, вновь оглушенный. Они, оказывается, держали в своих тенетах всю его семью! А Жан Бургундский теперь, разумеется, им не нужен, ибо, поладив с англичанами, может со временем занять и Лангедок, и герцогство Барское, а затем и Прованс. Потому-то де Бару и не надобно коронование бургундского герцога королевской короной! А что же нужно тогда? Косса весь хищно подобрался, ибо почуял, что рядом с ним беда, и лицо этой беды сейчас откроет ему сам кардинал де Бар. (На что они надеются? На то, что смогут меня отравить?! Да, конечно!)

А герцог де Бар продолжал говорить, чуть лениво, внимательно разглядывая Коссу:

– Вообще, ваше святейшество, я думаю вы на собственной судьбе поняли, что надобен некий тайный союз, защищающий избранных, рыцарей духа, так сказать, от этой мятущейся безмысленной черни! Союз, дабы мы, избранные, не перебили друг друга в напрасных войнах, чему мы с вами сейчас, после Азенкура, где погибли оба моих брата и чуть не вся французская знать, были свидетелями! Должен, должен быть международный союз избранных! И ежели вы оправдаете наше доверие, то сможете, со временем, стать одним из Руководителей этого союза! Я говорю «стать», быть может, правильнее сказать – снизойти, а еще точнее – вы должны по праву занять это место! А будучи папой, главой католической церкви, вы могли бы тысячекратно ускорить этот процесс! Мы могли бы со временем отказаться и от войн, во всяком случае глупых войн, войн братьев по духу. А ежели черни так уж хочется время от времени проливать кровь – ну что ж! Можно будет и это организовать! Пусть убивают друг друга, но без участия избранных, которых мы обязаны сохранить для грядущих свершений!

Вы от меня поедете в Экс-ан-Прованс, к Иоланте Арагонской. Я слышал, что вы были близки с ней и прежде… Иоланта была связана с покойным Фламелем и занимает далеко не последнее место в нашем братстве, почти такое же, какое занимала когда-то Бланка Наваррская. С нею вы можете говорить о наших делах совершенно откровенно. И обратите внимание на ее младшего сына, графа де Гиза! Он недавно помолвлен с дочерью герцога Лотарингского, не имеющего наследников мужского пола… Иного я вам не скажу, увидите и узнаете сами!

Помните утверждения гностика Валентина, что существует три вида людей? Плотские люди, или толпа, простецы, душевные люди, способные к познанию, и, наконец, духовные люди, или пневматики, способные к познанию собственно Бога и истинному спасению. Я не утверждаю, конечно, что этими третьими являются только аристократы. Скажем, тот же Фламель должен быть отнесен именно к этой, высшей категории, но все-таки чаще всего аристократы духа рождаются в аристократических семьях, и вы сами являетесь примером тому! Во всяком случае не забывайте, что в ваших силах, как полагаю, и в ваших интересах, премного ускорить (или же замедлить!) процесс проникновения Сионского братства во все поры политической и духовной организации европейского мира, который ждет этого, который, дабы не погибнуть, должен подчиниться власти избранных, власти единой организации, тайной, но более могущественной, чем власть римских первосвященников!

– Ваша светлость! – возразил Косса, решив титуловать де Бара его светским званием, как герцога. – Рыцари Сиона посвятили меня во многие тайны учения тамплиеров и… – Он замялся, но хозяин замка подхватил и понял его мысль на лету.

– Я понимаю вас! – тотчас возразил де Бар. – Многое из того, что было открыто вам, очень трудно принять так сразу. Многое, и приняв, не стоит сообщать простецам! Вас беспокоит эта фраза, кажется, из Евангелия от Фомы: «Я умер только с виду. Это другой был на моем месте, и выпил желчь и уксус. Они побили меня тростником, но крест на своих плечах нес другой, Симон. На другого надели терновый венец. А я лишь улыбался их неведению».

Увы, мессер Белланте, ежели вы позволите мне вас так называть, ложь во спасение, принятая некогда альбигойцами, существовала всегда, а легендам, как правило, народы верят больше, чем самой действительности! Я не зря вам напомнил гностика Валентина! Повторяю, мы представляем собою касту избранных! И вы вольны присоединиться или не присоединиться к ней, хотя, в последнем случае, вам надлежало бы забыть все сказанное нами до сих пор и забыть навечно!

Я лично больше верю в кровь, – продолжал он задумчиво, – в наследственное благородство, ежели хотите, в породу! Я не согласен также с салическим правом, вытащенным на свет Божий нашими парижскими правоведами. Зачастую наследственные черты именно по женской линии передаются полнее всего. Сестра Карла Злого Бланка, или Бланш, как мы ее называем в своем кругу, недолгая супруга Филиппа VI, владела и алхимией, и астрономией, знала массу оккультных наук. Именно она откопала Николя Фламеля, и во всем была выше своего братца, который только и сумел подавить бунт мужиков, а затем нелепо сгореть в собственном замке… Династия Капетингов так или иначе обречена! Проклятие Жака Моле тяготеет над нею. А с детьми и внуками Иоланты на престоле Франции вновь побеждает кровь Меровингов, древних королей, владельцев Жизора. И в это я верю! И потому намерен усыновить младшего сына Иоланты, графа де Гиза, и передать ему после моей смерти герцогство Баруа, а с рукою дочери герцога Карла он получит и Лотарингию.

И еще одно! – прибавил де Бар, подымаясь с кресла и тем показывая, что беседа приблизила к концу. – По дороге в Экс-ан-Прованс вы сможете навестить своих братьев. Старик Гаспар хочет хотя бы узреть вас еще раз перед смертью. Утешьте его! Повидайтесь с братьями и племянниками. Но о том, о чем говорилось тут, никому ни слова! Это, к сожалению, не совет, а приказ!

Косса встретил всю свою собравшуюся воедино семью в замке де Бронкаса, мужа сестры. Было много шума, смеха, поцелуев и даже слез. Но уезжал он оттуда с тяжелым чувством. Груз чужой тайны мешал ему быть самим собою, а милые лица близких – постаревшей сестры, высохшего, уже готового к смерти Гаспара (действительно ждал и, верно, сразу после его отъезда умрет) были овеяны тенью последнего прощания. В глубине души он чуял, что видит близких в последний раз.

С Микеле они уединились в день отъезда в глубине дальней аллеи сада.

– Я должен тебе сказать! – затрудненно начал Бальтазар…

– Не надо, брат! – прервал его Микеле. – Я все знаю, и не сужу, ни тебя, ни ее! Что было – было. И, знаешь, я даже не считаю это изменой. Мы слишком одна семья! И без тебя мы бы до сей поры сидели в тюрьме в Неаполе!

Они кинулись в объятия друг к другу, судорожные объятия расстающихся навсегда братьев, вновь и тоже навсегда поверивших дружбе и любви.