Не то чтобы ему действительно хотелось устраивать этот фестиваль, но он согласился с мыслью, что подобные мероприятия “носят объединяющий характер” и “создают мирную альтернативу футбольной толкучке”, которая, как ни крути, объединялась на основе противостояния. К тому же фестиваль способствовал денежному обращению, а этот фактор всегда был для Анк-Морпорка решающим.
И всё же на сцену для торжественного приветствия он сегодня не пошёл — предпочёл смотреть представление из окна. Хотел взять с собой Робби, но вынужден был признать, что громкие звуки вредны ребёнку.
С момента её рождения прошёл почти год, и он наконец примирился с тем, что изредка можно оставлять ребёнка на попечение надёжной няни — бывшей няни Ваймсов, Пьюрити Вилликинс. К тому же сэр Сэмюэль вызвался охранять юную мисс Роберту лично и смотрел при этом так, что Ветинари не мог ему отказать: охрана единственной дочери патриция — определённо благовидный предлог, чтобы не идти на так называемую “афтепати”, что бы это ни значило (а значило оно, скорее всего, очередное сборище людей, считающих, что возможность выпить с “большими шишками”, делает их особенными).
К тому же Ваймс отлично ладил с детьми, и Ветинари совершенно не возражал (хоть и ни разу не говорил этого вслух), если тот воспроизводил при Робби собственный, анк-морпоркский вариант истории про поиск коровки*. В конце-концов, Робби в этом городе жить… Ваймс шедеврально копировал интонацию патриция в финале повествования, и Робби явно была от этого в восторге, но Хэвлок ни за что бы не сознался, что когда-либо это слышал.
__________
Оба варианта истории про коровку, правда с Ваймсом в финале второй, можно услышать здесь:
https://knigavuhe.org/book/gde-moja-korova/
__________
Стукнула дверь — в кабинет вошла Гленда.
— Ну и суета у них за сценой! Я пожелала Джу удачи и сбежала. Не могу вынести больше получаса такой толкотни.
— Разве ты не должна выйти на сцену как автор главной песни? — спросил Хэвлок протягивая к ней руку.
— Да, они хотели меня вытянуть, — проворчала Гленда обнимая его сбоку, — но я не далась. Решила, что лучше мы романтически посмотрим концерт вдвоём. И, кстати, я испекла булочки, чтобы было веселее, ты их не забыл?
— Всё на столе, — Хэвлок кивнул на маленький столик у окна, за которым они обычно пили чай.
— Сядем? — предложила Гленда.
— Подожди немного, — пробормотал Хэвлок ей в волосы, крепче обнимая Гленду. — В конце концов, у меня тут есть десерт поинтереснее булочек. Главная булочка, можно сказать.
— Ну знаешь ли!
— Исключительно в хорошем смысле слова, дорогая.
— Ладно, допустим, я поверю, что у этого сомнительного комплимента есть какой-то хороший смысл. Но чай остывает. И это, между прочим, твой собственный аргумент. Ты меня им заманил за стол ещё тогда, в поезде из Убервальда.
— Что ж, придётся быть последовательным.
Он обошёл Гленду и сел, но взял её за руку и попросил, похлопав второй ладонью по колену:
— Садись.
— Если бы ты чуть больше общался с Диком Симнелом, то слышал бы о такой штуке, как сопротивление материалов. Я тебя раздавлю, — назидательно ответила Гленда. — К тому же ты всё никак не растолстеешь до того, чтобы на твоих коленях было удобно сидеть.
Хэвлок вздёрнул бровь.
— Моя голова и так слишком полна, чтобы заполнять её болтовнёй мистера Симнела, — холодно сказал он, — к тому же лично для меня это приятная тяжесть, но если мои колени доставляют тебе неудобство…
— Ну хорошо, — протянула Гленда, сдаваясь. — Я придираюсь, нормальные у тебя колени. К тому же, будем честны, с моей задницей сидеть удобно почти на чём угодно.
— И это не единственное её достоинство, — прошептал Хэвлок Гленде на ухо. — И чтобы его не утратить, давай, — он кивнул на булочки, — покажи мне хороший пример, может, и на мои жёсткие колени это когда-нибудь подействует.
Гленда рассмеялась, взяла булочку, разломила её пополам и одну половинку поднесла к его рту.
— Кусай, — сказала она и, подумав, добавила: — Какая же я везучая, что села тогда в этот поезд. И что ты меня позвал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Полагаю, мне повезло больше, — тихо ответил Хэвлок и осторожно откусил — так, чтобы прижаться губами к руке, державшей булочку.
— Это спорный вопрос, — ответила Гленда и отложила обе половинки обратно на стол.
Они целовались, пока за окном не раздались первые аккорды мелодии.
— Твоё исполнение нравится мне больше, — вздохнул Хэвлок и погладил Гленду по спине.
— И ты хотел бы, чтобы я вышла на сцену в таком платье? — поддразнила его Гленда.
— Я не стал бы этого запрещать, если ты об этом, но… — ответил Хэвлок и картинно нахмурился.
— Но?
— Но я рад, что некоторые твои достоинства открываются исключительно мне.
— Налью-ка я тебе чаю, — прищурилась Гленда. — А то много болтаешь и всё больше глупости.
— Я всё ещё тиран, мадам.
— Да, и мы, кажется, уже выяснили, что отчитывать тиранов за глупости — одно из моих лучших умений.
— Разумеется. А зачем, по-твоему, я эти глупости говорю?
Гленда рассмеялась.
Джульетта за окном пела. Чай остывал. Гленда с Хэвлоком не замечали ни того, ни другого.
Почти конец…
__________
В Круглом мире песню, написанную Глендой, спела певица Cacsada:
Cascada — Everytime We Touch (Official Video)
https://www.youtube.com/watch?v=4G6QDNC4jPs
Перевод мой:
I still hear your voice when you sleep next to me
Когда ты спишь, я продолжаю слышать твой голос
I still feel your touch in my dreams
Во сне я чувствую твои прикосновения
Forgive me my weakness but I don't know why
Прости мне эту слабость, но я не знаю отчего
Without you it's hard to survive
Без тебя мне тяжело существовать
'Cuz everytime we touch,
Каждый раз, как мы касаемся друг друга,
I get this feeling,
У меня появляется это чувство,
And everytime we kiss,
И каждый раз, как мы целуемся,
I swear I could fly,
Клянусь, я могла бы взлететь
Can't you feel my heart beat fast,
Разве не слышишь, что моё сердце бьётся быстрее
I want this to last,
Я хочу, чтобы это не кончалось,
Need you by my side.
Мне нужно, чтобы ты был рядом.
'Cause every time we touch,
Каждый раз, как мы касаемся друг друга,
I feel this static,
Между нами искрит,
And every time we kiss,
И каждый раз, как мы целуемся,
I reach for the sky,
Я улетаю в небеса,
Can't you hear my heart beat so,
Разве не слышишь, что моё сердце так бьётся
I can't let you go,
Что я не могу отпустить тебя,
Want you in my life.
Хочу, чтобы моя жизнь была связана с твоей.
Your arms are my castle
Твои объятия — моя крепость
Your heart is my sky
Твоё сердце — мои небеса
They wipe away tears that I cry
Они осушают мои слёзы
The good and the bad times
Плохие времена и хорошие
We've been through them all
Мы через всё проходили
You make me rise when I fall
Ты помогаешь мне подняться, если я падаю.
Эпилог
Из продолговатого кабинета доносились крики. Это было необычно. Хэвлок поудобнее перехватил Заморыша под пузико и ускорил шаг.
Строго говоря, Заморыш не был заморышем. Он был огромным толстым пятнадцатилетним котом, но имя, полученное при первом появлении, приклеилось. Заморыша когда-то подобрал Седрик, но тот был несколько старше остальных котят, потому легко сбежал из подземелий, проскакал по главной лестнице, вбежал в Крысиный зал в момент совещания глав гильдий и с ходу пометил ботинки лорда Низза, чем немедленно снискал симпатию Хэвлока.
Как раз к этому времени пятилетняя Робби перестала получать удовольствие от постоянного сидения на руках у отца, и Хэвлок нередко чувствовал некоторую пустоту и необходимость руки чем-то занять. Мистер Хлопотун, пёс-председатель Королевского банка, к тому времени уже давно воссоединился со своей горячо любимой первой хозяйкой миссис Мот на небесах (или куда бы та ни отправилась), а нового любимца он так и не завёл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})