словно не ела неделю. Она ела несовместимое, запивала не пойми чем, и делала все это с большим наслаждением.
— Девчонка — красивый мешок с костями, который утратит свою привлекательность через двадцать-тридцать лет. Да, я не так хороша, но с нашей силой мы можем это поменять. В мире, где мы были, люди способны менять внешность, как захотят. Я сделаю это для тебя, что скажешь?
— Что у тебя богатая фантазия и не успевающий за ней мозг. Но одно общее дело у нас все же есть, и мы приступим к нему сразу же, как только я кое-что проверю.
Я скользнул через подпространство к выходу из кафе, вышел в мир и вошел как посетитель. Ко мне тут же подскочила официантка, предложила лучший столик и меню, но я отмахнулся и направился прямиком к Бриане. Остановился возле ее столика, громко кашлянул.
Эльф чуть не подавился, когда увидел меня. Бриана прожевала, подняла взгляд и… на какую-то долю секунды мне показалось, что она узнала. Ее щеки покраснели, зрачки расширились, сердце дернулось и…
— Здравствуйте. Я могу вам чем-то помочь? — любезно спросила она, промокнув губы салфеткой.
Помочь? Мне? Правда не узнает?
Эльф пытался задушить меня взглядом. Я задорно ему подмигнул, отчего у припадочного задергался глаз.
— Могу ли я попросить ваш автограф?
Достал из внутреннего кармана пиджака ручку и блокнот, протянул ей. На глазах Брианы блеснули слезы. От ветра? Или она помнит?
Тот вариант, что она просто хочет чихнуть, в расчет я почему-то не принимал.
— Будь здорова, моя дорогая, — проворковал эльф, запоздало выставив щит против моего дыхания смерти. Он побледнел, но оттеснил мое воздействие. Если бы я правда хотел его уничтожить, действовал бы иначе. Но тумака следовало дать. Он вообще что ли нюх потерял говорить такое при мне?
— Прошу прощения. Конечно, я подпишу.
Наши пальцы соприкоснулись. Бриана еле заметно вздрогнула и поспешила отнять ручку с блокнотом, быстро и размашисто поставила подпись, черкнула несколько приятных слов и отодвинула принадлежности от себя, не желая больше ненужных прикосновений.
Не помнит.
Либо очень хорошо играет.
Но я не чувствую фальши, как совсем не чувствую силы, огненного дракона или каких-либо эмоций. Передо мной словно пустой сосуд. Красивый и бесконечно мертвый.
— Спасибо.
— У меня пропал аппетит. Пойдем? Хочу отдохнуть, — обратилась она к эльфу.
Тот, не отрывая от меня давящего взгляда, произнес:
— Конечно, дор-ро-га-я. Я помогу, идем.
Я долго смотрел им вслед, не решаясь на отчаянный шаг: вырвать ее из этой жизни и унести с собой. Эгоистично. Она никогда мне этого не простит. Простила ли, что из-за меня ушла ее мать? Она не помнит. А, когда будет за гранью — вспомнит и не простит. Вечность ее ненависти — хуже, чем вечность жизни порознь.
Я забуду ее.
Она уже забыла меня.
Впереди вечность забвения.
Наши пути разошлись.
— Идем, — бросил Алфирее и исчез.
Глава 70
Бриана Дероуз
Я еле выпроводила Киллиана. Он словно что-то подозревал и закидывал меня вопросами. Точно ли я в порядке, точно ли хорошо себя чувствую, уверена ли, что мне ничего не нужно. Будто я трехлетний ребенок, а не взрослая женщина.
Врать становилось все сложнее. Подавленные эмоции требовали выхода. По таймингу у меня как раз час рыданий, а он, как заноза, впился и не отстает.
— Прости, Киллиан. Я, правда, устала. Сегодня был сложный день, а завтра вставать в четыре утра. Мне еще текст прочитать, вникнуть…
— Хорошо. Ты права. Отдыхай, не засиживайся допоздна.
Хорошо, мам!
Я улыбнулась и едва не отбила эльфу нос. Кто же виноват, что он неуклюже подался вперед как раз в тот момент, когда я решила закончить диалог. Что он хотел? Прошептать мне что-то на ухо? Поправить прядь волос, на которую смотрел весь вечер? Может, вообще поцеловать? Он же вычитал в книжке, что так успокаивают девиц, а по мне и без аналитика видно — не в порядке я.
Неважно.
Оказавшись в тишине бунгало, я распахнула окна и впустила в комнату прохладный вечерний бриз, напитанный сочными солеными каплями.
Отпущенные на волю, эмоции потекли через слезы. Безмолвно, тихо, исцеляюще, опустошающе. Закрыв глаза, я слушала хрустальный звездный звон, пение сверчков и плеск волн. Слезы расчертили щеки, падали на руки, на пол.
Зачем он пришел? Попрощаться? Хотел убедиться, что я выпила зелье и не оставлю следов его пребывания на этой земле?
Накрыла ладонью живот. Если бы эти следы и остались, то не его дело. Не ему решать. Это мой организм, моя жизнь, и, если уж ты был неосмотрителен, засовывая свои выпуклости в чужие впуклости без предохранения, то все, что из тебя вышло, тебе уже не принадлежит.
Цинично?
А не цинично абортировать женщину без ее согласия?
— Чудовище, — прошептала, стирая слезы. — Ненавижу-у-у… А-а!
Я завизжала и ударила голову, торчающую по ту сторону окна, первым, что попало под руку. Эльф был настолько обескуражен моей атакой на него бра из страусиных перьев, что не нашелся даже, что сказать.
— Ты с ума сошел⁈ Зачем подкрался, зачем напугал?
— Хотел убедиться, что ты в порядке. А ты не в порядке.
Он перешагнул бордюр и забрался в мое убежище. Без приглашения, между прочим. Вид у него был решительный и настойчивый, поэтому я не стала возражать. Вытерла слезы, последовала за ним на диван, позволила себя усадить.
Когда эльф опустился передо мной на колени — на два, почему-то, не на одно — сердце или, может быть, другой орган, а может и все вместе, почувствовали неладное.
Что-то похожее у нас уже было и закончилось оно не очень. Есть один несомненный плюс: эльф точно не вылизывает себя языком.
— Бриана, я устал смотреть, как свет в твоих глазах превращается в тьму. Как он меркнет и тускнеет день ото дня. Тебе несладко пришлось в последний месяц, но я дал клятву твоему отцу, что сделаю ради тебя все.
— Есть вещи, которые не надо ради меня делать! — попыталась возразить, но Киллиан взял мои ладони в свои.
— Послушай. Корас пошел к главе стаи, они выдвинули требование: выдать тебя в качестве невесты. Пытаются обставить все так, словно у вас была случка, и ты — его истинная пара. Кажется, ты и правда его истинная пара, что дает право оборотню тебя украсть. Он не принадлежит себе. Его ведет звериная часть.
Это многое объясняет.
— Я хочу сделать тебе предложение…
Это я уже заметила и знатно напряглась, обдумывая, как бы покрасивее и мягче объяснить, почему бы, собственно, и нет…