могут быть отнесены к какому-либо определенному архитектурному типу. Возникая стихийно, отстраиваемые силами самих солдат и по их же инициативе, они не имели никакого архитектурного плана, представляли собой небольшие сооружения барачного типа, что отнюдь не умаляло их значения.
Что касается определения, можно ли относить все эти церкви к военным храмам, то здесь, конечно, имеется некоторая трудность. Многие церкви, построенные на деньги военного ведомства, при передислокации войск были преданы епархиальным властям. Также передавались епархиальным властям церкви Охранной стражи КВЖД в связи с изменением управления епархии.
Кроме того, в некоторых местах полковая церковь оставалась самым красивым храмом города, и прихожане из гражданского населения по своей инициативе ее посещали. Это не только не запрещалось, но и до известной степени поощрялось – военная церковь становится центром благотворительных инициатив, направленных не только на военных, но и на гражданское население; кроме того, нередко именно военная церковь организует обучение детей местного населения. Наконец, довольно часто военная церковь была вообще единственным православным храмом на многие версты (как было с церковью на ст. Фулярди). В этом случае церковь сыграла большую роль в деле христианизации местного населения.
Еще одной особенностью дальневосточных военных церквей становится их мемориальный характер. Это проявляется и в момент инициирования строительства ряда церквей, и в наличии памятных досок внутри церквей, и в наличии военных захоронений в непосредственной близости от храма.
Однако «мемориальность» нельзя считать присущей только военным церквям Дальнего Востока.
В 1908 г. Николаем II был издан указ о посылке на Дальний Восток особой комиссии для обустройства военных кладбищ России в Маньчжурии. В Петербурге под председательством великой княгини Ольги Александровны был создан Комитет по увековечиванию памяти русских воинов, павших в войне. «Первые реальные шаги – натурное обследование и выбор мест для захоронений – были предприняты осенью 1909 г. Все кладбища были разбиты на три разряда. К первому отнесены те, на которых предполагались каменное ограждение, часовни и храмы-памятники с памятными досками и мартирологами на камне, сторожки. Для приведения в исполнение решений комитета был создан особый орган, во главе которого назначен генерал-майор С. А. Добронравов. Проекты часовен, памятников, оград и крестов делались по заказу комитета в Петербурге и передавались специалистам для детальной их разработки на месте. В комиссии Добронравова, кроме инженеров-строителей, состоял и опытный гражданский инженер В. К. Вельс, известный первостроитель КВЖД и Харбина, который, вероятно, и занимался детальной разработкой утвержденных эскизов и вел авторский надзор»[952].
Практическая работа комиссии Добронравова продолжалась в Маньчжурии четыре года, вплоть до начала 1914 г. Казной было затрачено свыше 30 000 золотых рублей, крупные пожертвования были сделаны и другими особами царской фамилии. В городах Порт-Артуре, Дальнем, Мукдене появились две часовни-памятника и храм-памятник. Всего за этот период возведено 18 воинских мемориалов в 16 пунктах, однако церкви эти к военным относить по формальным признакам нельзя.
Невозможно недооценивать роль военного духовенства в распространении православия на Дальнем Востоке, в культурном и просветительном развитии края. Однако в полном объеме составить представление о размерах этого вклада на сегодняшний день не представляется возможным. Многие военные церкви были уничтожены в годы Гражданской войны в России и культурной революции в Китае.
Оптимизм придает энтузиазм исследователей.
Большую роль в деле выявления и реконструкции церквей на Дальнем Востоке играет доктор архитектуры, профессор, член-корреспондент Российской академии архитектуры и строительных наук Николай Петрович Крадин и его ученики.
Огромную работу ведут краеведы. Так, в 2014 г. в г. Хабаровске обнаружена церковь 24 Восточно-Сибирского стрелкового полка, причем исследователи-энтузиасты не только обнаружили планы и фотографии церкви, но и само здание[953]. Ведутся поиски военных церквей и во Владивостоке.
Наконец, «одна из церквей, которую по информации представителя Управления по делам религии г. Харбина в настоящее время предполагается восстановить и передать Церкви, – Иверский воинский храм»[954].
Учреждение церковной библиотеки и братские собрания при отце протопресвитере военного и морского духовенства (90-е гг. XIX в.)
Опубликовано: XXVII Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета: Материалы. М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2017. С. 319–322.
11 июля 1890 г. о. Александр (Желобовский) получил высочайший указ из Святейшего Синода, которым он уведомлялся о назначении на должность протопресвитера военного и морского духовенства[955]. С этого момента начинаются труды отца протопресвитера. Задача, которая стояла перед ним, была огромна. Предстояло практически заново создать институт военного духовенства, выстроить его структуру, отношения к начальствующим лицам и, самое важное, сплотить священников, воспитать в них понимание собственного служения, общность и корпоративную солидарность. Средства для этих целей отец протопресвитер использовал различные: издание журнала («Вестник военного духовенства»), братские собрания, благотворительность и даже собственный дом о. Александр предоставил для объединения военных священников.
Первые братские собрания военного духовенства начали проходить со времени назначения о. Александра (Желобовского) главным священником в 1888 году. Местом их проведения были вначале квартиры о. Желобовского и о. (Ставровского). Несколько братских собраний были проведены в доме Покровского приюта бедных военного духовенства, наконец, постоянным местом братских собраний было назначено новое помещение духовного правления и канцелярии. Здание духовного правления расположилось на углу Фурштадтской улицы и Воскресенского проспекта (дом № 18–29), где с 1850 г. находилась Николаевская гвардейская богадельня[956]. В 1892 г. здание было отремонтировано под руководством архитектора Петра Сергеевича Самсонова. Были перестроены «нижний и первый этажи каменного здания с целью приспособить первый – специально для помещения духовного правления при протопресвитере и архива прежней канцелярии главного священника армии и флотов, а нижний – для прислуги, состоящей из сторожей. Потом предстояла надстройка и окончательная отделка второго и третьего этажей; второй предназначался собственно под помещение квартиры отца протопресвитера, а третий под домовую его церковь»[957]. Новый дом и строившаяся при нем церковь были очень дороги о. Александру (Желобовскому) не только потому, что вся его молодость прошла на казенных квартирах. Даже в последние годы «приходилось часто путешествовать далеко на Подьяческую и работать в двух канцеляриях»[958]. Дом воплощал для отца протопресвитера именно то, что ему предстояло создать и что стало делом всей жизни, – это самое «военное и морское духовенство», начальником и отцом которого он был поставлен[959].
Именно в этом доме еще даже до окончания строительства (сама квартира отца протопресвитера еще была не готова) и начали проводиться братские собрания военного духовенства. Первое собрание прошло 4 февраля 1893 г. Собравшихся «познакомили с удобствами этого помещения», показывали помещения духовного правления, канцелярии и архива[960]. 13