Читать интересную книгу У стен Москвы - Георгий Зангезуров

И вот умолк баян. Отзвучали и последние звуки мелодии, а бойцы все так же сидели вокруг Валерия и молчали.

— Заспивай щэ, Голубь, заспивай. Добрая в тэбэ писня… солдатска, — задумчиво на родном языке сказал Бандура.

— За душу берет, — поддержала старшину Нина Светлова.

— Даже не верится, что сам сочинил, — охрипшим голосом громыхнул Ваня Озеров.

В блиндаж, пригибаясь, вошел Асланов с забинтованной шеей. Заметив капитана, все поднялись со своих мест, приветствуя его.

— Сидите, сидите, товарищи, — сказал Асланов и сам присел возле печки, погрел над ней замерзшие руки и с удивлением оглядел хмурые лица воинов. — А что это вы такие невеселые?

— Веселого мало, товарищ капитан, — угрюмо ответил Павлов.

— Ва, какой человек! — указывая обеими руками на Павлова, обратился к присутствующим Асланов. — Я его в гости пригласить хочу, а он говорит: «веселого мало».

Все посмотрели на Асланова. Они не знали, шутит он или говорит серьезно.

— В гости? — удивился Павлов.

— Конечно! Приезжайте после войны ко мне в Армению. Все приезжайте. Встречу как самых дорогих гостей. Пир, настоящий пир для вас устрою!

— Або на Полтавщину до мэнэ закатымо! — усмехнулся Бандура. — Загуляемо так, щоб земля ходуном ходыла!

— Нет, товарищи, после войны сюда, в Подмосковье, приехать надо, — серьезно сказала Нина. — Собраться всем вместе и вспомнить, как мы воевали тут… Живых с победой поздравить, а тех, которым не удастся дожить до победы, добрым словом помянуть.

— Правильно, Нина!

— Верно! — поддержали ее бойцы.

И Асланов знал, что это правильно, но ему хотелось, чтобы люди думали сейчас не о смерти, а о жизни.

— Очень хорошее, замечательное предложение! — сказал он. — Но я после войны хочу всех вас живыми видеть, всех в гости к себе пригласить, вспомнить былое за дружеским столом. Эх, друзья мои, если бы вы только знали, как хорошо у нас в Армении!

— Да-а-а… — мечтательно протянул Ваня Озеров.

— Что «да-а»? Может, не веришь. Приезжай после войны, я сам тебе все покажу. Ты такое увидишь!.. В общем, нет в мире другого такого края. Пойдешь направо — замечательный сад увидишь, а в нем мандарины и груши, персики и виноград — сами в рот просятся. Повернешь налево — необъятный лес откроется перед взором твоим, и в лесу этом орехи и ягоды, дикие кабаны и тигры — бери, что твоей душе угодно! Все бери, ничего не жалко!

Как только начал говорить Асланов, все присутствующие сперва просто улыбались, а потом, когда он с такой восточной щедростью начал раздаривать гостям диких кабанов и тигров, грохнули смехом.

— Ой, маты моя ридна! — схватился за живот Бандура, потом, смахнув с глаз выступившие от смеха слезы, спросил: — Ну, а если я трохи горилки захотив, тоди що робыть?

— Пожалуйста!.. — как ни в чем не бывало ответил Асланов. — Заходи в любой дом. Везде тебе рады будут. Из настоящего рога старое вино пить будешь!

— Без закуски? — вставил Озеров.

— Почему без закуски? Кушай, что твоей душе угодно: долма в виноградном листе… Ты знаешь, что такое долма? Не знаешь, конечно. Понимаешь… По виду — это голубцы, а по вкусу… — Асланов почмокал губами. — По вкусу такие, что, когда на одном конце города готовят их, на другом можно пить вино без всякой закуски. Одним ароматом сыт будешь. Не желаешь долмы — ешь шашлык из молодого барашка, угощайся пловом, а если свежей форели захочешь, иди к Севану, разжигай костер, ставь сковородку!

— Та на що мени та сковородка, колы рыбы немае? Сперва ж ее наловить треба.

— Зачем ловить, чудак человек? Рыба сама на сковородку прыгать будет!

— Слыхал, Голубь? — сквозь смех спросил Бандура.

— Вот это рыба!.. — задыхаясь от смеха, гудел Озеров.

— Ay нас на Полтавщине якась непутева рыба. Ты за ней и так и сяк, а вона, проклятущая, нияк не хоче ловытысь. А тут сама… на сковородку!..

В это время до их слуха донесся еле слышный гул самолета. Еще никто не успел сообразить, чьи это самолеты и с какой целью кружат над их расположением, как в землянку вбежала раскрасневшаяся на морозе и сильно возбужденная Катюша.

— Вы чего сидите тут? Скорей на улицу! Скорей же! Там наши самолеты прилетели. Рацию сбросили. И патроны тоже. Много патронов!

Бойцов словно ветром выдуло из землянки. Старшина Бандура бежал по ходу сообщения и с гордостью думал: «Значит, дошли мои хлопцы до наших. Выполнили задачу. Теперь живем. Теперь нам и черт не брат!» Остановившись у поворота, он поднял голову и посмотрел в небо, но ничего не увидел. Судя по характерному жужжанию моторов, это были У-2. Их можно было заметить только в тот момент, когда в небо взлетала очередная сигнальная ракета. Тогда в неярком, зеленоватом свете были видны их очертания. Они «бомбили» поляну какими-то бесформенными предметами. «Тюки сбрасывают…» — сообразил старшина и побежал к поляне.

11

Гришин настраивал новую рацию. «Теперь в любой час можно связать командира и со штабом дивизии, и со штабом армии», — думал он, убедившись, что рация исправна.

В ту же землянку по приказу Кожина сходились на совещание командиры подразделений, Первым явился комбат три Бурлаченко, неповоротливый, огромный, с похудевшим, обветренным лицом и охрипшим голосом.

— Здорово, Гришин!

— Здравия желаю, товарищ комбат! — вскочив с места, ответил радист.

— Получил, значит, наконец машину?

— Так точно.

— Слушай, Сережа, а может, тебе вместе с этой чертовой машиной и спиртику подкинули с неба, а? — подмигнул он Гришину.

— Никак нет, товарищ комбат.

— Ох, и жила ты, Гришин. Нет, чтобы старого своего командира чаркой встретить, а ты только одно и знаешь: «так точно», «никак нет».

Опираясь на винтовку, в землянку вошел Степан Данилович Пастухов. Поздоровавшись с Бурлаченко и Гришиным, он прошел к печке и опустился на ящик.

— Ну что, Данилыч, царапнули тебя нынче фрицы? — трогая как бы между прочим свою забинтованную шею, спросил Бурлаченко.

— Есть малость. Как Катюша ни старалась, а все равно с трудом ступаю на ногу, — растирая голень правой ноги, ответил Пастухов.

— А как же вы с отрядом управляетесь теперь?

— Считай, что никак. Все взвалил на плечи Прохорова. Один теперь крутится, бедняга.

— Это тот, которого вы в октябре отбили у немцев?

— Он и есть.

В землянку вошли майор Петров, капитан Асланов, старший лейтенант Соколов. Вслед за ними появились Александр Кожин и Воронов.

— Боеприпасы получили? — спросил Кожин.

— Сполна, — простуженным голосом ответил Бурлаченко. — И патроны, и гранаты.

— Теперь можно жить, товарищ майор, — сказал Соколов.

— А у тебя как, батя?

— Нормально. Все, что требуется, получил и я.

Выслушав всех, Кожин обернулся к начальнику штаба:

— Сергей Афанасьевич, читай.

Майор Петров поднялся, из полевой сумки достал листок бумаги и стал читать:

— «Майору Кожину, батальонному комиссару Воронову, майору Петрову. Поздравляю вас и весь личный состав вверенных вам подразделений с успешным выполнением задачи. Надеюсь очень скоро поздравить всех вас лично. С вашим решением согласен.

Громов».

Когда начальник штаба закончил чтение, командиры заулыбались. Особенно их обрадовали слова о том, что командующий надеется скоро всех поздравить лично. Это означало, что контрнаступление наших войск продолжается, а затишье на фронте говорит, очевидно, о том, что идет перегруппировка сил для нанесения нового сокрушительного удара по врагу.

— А ты говорил, не пройдут разведчики! — толкнув в бок Асланова, сказал Бурлаченко.

Вартана будто взрывной волной подбросило над сиденьем.

— Слушай, разве я возражал против разведки? Я не хотел, чтобы мы самовольно оставили позиции. Понимаешь ты или нет?

Кожин, Воронов и Петров, переглянувшись, заулыбались.

— Не улыбайся, пожалуйста, — круто повернулся Вартан к начальнику штаба. — Асланов, если не прав, всегда признает свою ошибку.

— Товарищ майор, Митрич с Олегом вернулись! — приоткрыв дверь землянки, крикнул Голубь.

— Прошли все-таки?! — обрадовался Александр. — Давай их сюда.

Через несколько минут Митрич и Олег уже входили в землянку командира.

Вчера были высланы две группы разведчиков: одна — через линию фронта, к Полозову, другая — в Березовск. Во вторую группу попали Митрич и Олег. Им было приказано под видом нищих пробраться в город, найти там Клаву (связную партизан) и через нее связаться с Наташей.

Организовывая эту вылазку, Кожин, во-первых, хотел узнать, что слышно в городе о наступлении советских войск и не придвинулся ли фронт к Березовску; во-вторых, узнать о дальнейшей судьбе самой Наташи и, если возможно, увести ее из города.