Я машинально посмотрел вниз, увидел, что девчонка действительно одета в чулки — не в цветные гольфы, как часто рисуют ту самую Пеппи, а именно в серые трикотажные чулки, с подвязками[4] — тут же осознал, что я пялюсь на ноги маленькой девочки, смутился и покраснел.
Тут девочка увидела меня, тоже смутилась, и вежливо сказала:
— Здравствуйте.
— Здравствуй, — не менее вежливо кивнул я.
— Это дядя Ершан, — выпалил Градей-Лакт, — Он меня опять от Маргона спас, тот убежал, только пятки засверкали, а я его хотел угостить чаем, а у тебя есть чай?
— А это — Ниса, — догадалась представить маленькую хозяйку Манара, — Мы раньше рядом жили, в соседних комнатах.
— Ой, — Ниса вдруг поняла, что чаем угощать будет она и засуетилась, — Проходите, проходите, сейчас керогаз поставлю, чай вскипячу, дядя Ершан, а вы какие пряники любите, мятные или немятные?
— Может, я пойду? — несколько растерялся я от такого напора.
Дождь на улице влил сплошной стеной.
[1] Надпись «Две копейки серебром» писали на медных монетах, она означала, что стоимость монеты приравнена к двум копейкам серебряной монетой. Но кто бы такие вещи объяснял в шестом классе.
[2] Стихотворение про болтунью Лиду «Болтунья» было написано Агнией Барто, все верно. Только не в пятидесятых, а в 1934 году.
[3] Не выжег, конечно, а вытравил.
[4] Колготки появились только в шестидесятых, помните?
Глава 66
За дверью скрывался коридор, похожий на ущелье: узкий и высокий. Где-то там, под невидимым потолком, еле видимые в свете тусклой лампочки, висели три жестяных корыта, одинаковых, как близнецы. Разве что на дне каждого была написана цифра: «1», «3» и «4», как будто это были не корыта, а поросята из старой байки[1]. По слухам, в коридоре коммуналки должны висеть еще велосипеды, но в этой их не было.
Мы прошли дальше, мимо дверей с прикнопленным листочком «График уборки», туда, где коридор изгибался по причудливым уг…
— Осторожно, здесь ступенька.
— Спасибо, я заметил, — поднялся я с пола.
Дальше в коридоре было семь дверей: три слева, три справа, и одна по центру. Из крайней справа, из-за белой занавески, вкусно пахло сладким и валил пар — кухня. На других дверях висели номера от одного до пяти, кроме той, что по центру. Двери тоже были филенчатые, но, в отличие от входной — двустворчатые, из двух узких половинок. На двери под номером «2» висел черным кренделем навесной замок.
— Вот здесь мы жили, — показала Манара.
Из кухни выглянул мужчина в белом фартуке, толстенький, кругленький, как сдобная булка:
— Маночка, Градик, какими судьбами! Подходите, я вам компота плесну! И вы, молодой человек, тоже давайте, не стесняйтесь! — он, сильно подволакивая ногу, скрылся за кухонной занавеской.
— Это дядя Брощ, из пятой комнаты. Он раньше куком был на корабле…
— Коком, — поправила его Ниса-Длинныйчулок.
— Куком. Кок — это у стиляг на голове, а дядя Брощ — кук[2], - заупрямился Градей.
По тем же слухам, в коммуналках должна быть вечная грызня между соседями, соль в компот, сахар в борщ, все такое… Но в данной конкретной коммуналке об этой славной традиции, похоже, не слышали.
* * *
Яблочный компот от «кука» был выше всяких похвал — даже несмотря на то, что горячий — но Ниса твердо решила напоить нас всех чаем и такая мелочь, как два стакана компота в каждом, ее остановить не могла. Лопните, но выпейте.
Мы прошли в дальнюю слева комнату, большую, надо сказать, квадратов шестнадцать, примерно. Посередине — стол, с белой скатертью, в двух углах, за ширмами — кровати, несколько шкафов, в углу справа — еще один стол, кухонный. На стене — ковер. Узкое окно, с широким подоконником, заваленным стопками книг.
Я опасался знакомства с родителями Нисы, но потом сообразил, что сегодня — понедельник, шестнадцатое августа, они все на работе.
— Садитесь, садитесь!
Ниса вытащила из-под кухонного стола ящик из уголков, со стальным баллоном внутри, бухнула его на стол, забулькала бутылкой, по комнате поплыл узнаваемый запах керосина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А, так это керосинка. Или примус, не знаю, чем они друг от друга отличаются[3].
Керосинка пыхнула и загорелась полушарием голубого огня, прямо как на газовой плите. Хм, вроде бы девочка что-то говорила про «керогаз», может, это на комбинированном топливе работает, керосин в смеси с газом. Тем более, примус должен как я смутно припоминаю из прочитанного, шуметь, а эта конструкция горит бесшумно[4]. Если не считать пения закипающего чайника.
Пока чайник закипал, я узнал, почему Градей — Лакт. Оказывается, это не имя, а школьное прозвище, которое он получил потому, что первого сентября пришел в школу белым, как сметана, болел, было не до загара. Сначала его называли Молочком, потом — Сахаром, потом оба прозвища слились в Молочный Сахар, а потом кто-то из всезнаек-одноклассников сказал, что молочный сахар — это лактоза. А потом лактоза сократилась до Лакта.
А потом за меня взялись два маленьких гестаповца. По крайней мере, допрос, учиненный ими, именно такие ассоциации вызывал.
— Дядя Ершан, а сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— Так ты моложе Манары?!
— Ну… да.
— А можно называть тебя просто Ершан?
— Можно.
— А ты откуда?
— Из Талгана.
— А ты крокодилов видел?
— Видел.
— А они большие?
Я изобразил пальцами шар примерно сантиметров десяти в диаметре:
— Вот такие…
— Ууу…
— … у них глаза.
— Ооооо!
— А ты где был в войну? А Манара была в эвакуации!
— А ты где учишься?
— А ты в армии был? А почему?
— А тебя папа воевал?
— А он еще жив?
— А мама?
— А ты где живешь?
— А хочешь пожить у нас?
В этом месте я пытался одновременно отпить горячий чай и украсть из корзины пряник, поэтому подавился и закашлялся.
— Где — у вас? — просипел я.
— У нас, в Малой Нуте. Нам большую квартиру дали и там диван есть…
— Боюсь, ваши мама и папа будут против…
— Не будут, они в командировку уехали.
— На Луну, — хихикнула Манара, до этого момента сидевшая, притаившись.
— Манка!
— Когда Градик был маленьким, он услышал, что папа уезжает в командировку на месяц и всем рассказывал, что папа полетит на луну.
— Манка!!!
Нормально так. Нет, то, что родители уехали, оставив детей одних — еще так-сяк, в конце концов Манара практически взрослая. Но вот так запросто приглашать незнакомого человека в гости…
— Ершан, ну так как, поживешь у нас?
На меня с надеждой смотрели глаза Градея, и с искренним интересом — глаза его сестры.
Может, и правда…?
[1] Байка эта кем только не рассказывалась, в том числе и Задорновым. Краткая суть: в колледже студенты выпустили ТРЕХ поросят с написанными на спине номерами «1», «2» и «4». Четвертого поросенка под номером «3» полиция кампуса искала несколько дней.
[2] Кок, конечно, то есть — корабельный повар. Прическа у стиляг, в виде взбитого хохла — тоже кок. Омонимы Градей, видимо, еще не проходил. Или проходил, но мимо.
[3] Керогаз это, вообще-то. Нагревательный прибор для приготовления пищи, работает на керосине. Как и керосинка и примус, но это — три разные вещи. В керосинке горит керосин на конце фитиля, как в керосиновой лампе, в примусе — керосиновые пары, подаваемые нагнетанием воздуха под давлением как в паяльной лампе, в керогазе — керосиновые пары в смеси с воздухом (поэтом и кероГАЗ), подаваемые испарением с фитиля (сам фитиль при это не горит)
[4] Примус при горении действительно сильно шумит, но, как уже было объяснено это — не примус, а керогаз.
Глава 67
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Да неее… Ну правда — срываться с уж оплаченной комнаты, переезжать куда-то в Новогребенево, еще неизвестно, как отреагируют родители на то, что их дети притащили не собаку, не ежика, не хомяка — талганского бомжа. Плюс — жить в одной квартире с взрослой девушкой… Мне-то, положим, пофиг, но что скажут соседи, с которыми ей жить и дальше?