— Да, верно, он сидел рядом, — вспомнил Луин. — Но, должно быть, с мальчишкой что-то неладно, иначе они не отослали бы его.
— Он сказал, что доктора поставили ему диагноз «оригинал», — безнадежно пробормотал Алек.
— Вот оно как? — выпалил Луин. Лицо его мгновенно прояснилось, а в голосе зазвучало внезапное понимание… смирение… даже некоторое одобрение…
— Тогда неудивительно. Таких лучше всего распознавать сразу, пока не натворили дел. Стыд и позор, конечно, но так уж заведено.
В эту ночь капитан, по обыкновению проверяя показатели Алека, отметил, что уже начало одиннадцатого, а мальчик все еще не спит. Он активизировал проектор и возник у кровати Алека.
— Послушай, юнга, шесть склянок уже пробило. Мне пора на ночную вахту, а тебе — сопеть в две дырки.
— А что делают в больнице? — спросил Алек, разглядывая нарисованные на потолке звезды.
— Думаю, ничего плохого. Да наплевать нам на все дерьмовые больницы!
— А если мальчик вовсе не глуп? — настаивал Алек. — Даже наоборот, способный?
— С ним занимаются, — объяснил капитан, вытаскивая из киберпространства кресло и усаживаясь. — А потом — новые тесты. Нужно убедиться, что он не из тех, которые любят поджигать чужие дома или стрелять в людей, и тому подобное. А если решат, что он и в самом деле не таков, могут в один прекрасный день выпустить его на волю.
И вот, что я еще скажу, — заговорщически прошептал он, наклоняясь поближе. — Это секрет, приятель, но клянусь Богом, чистая правда: некоторые большие компании, те, что ведут крупные дела, берут на работу «оригиналов», прошедших курс реабилитации. Их еще зовут «генераторами идей». Когда им нужен настоящий талант, менеджеры начинают шнырять по всем больницам в поисках таких сообразительных парней, как твой маленький друг. Ясно? — Капитан подмигнул: — Значит, он может добыть себе неплохую работенку!
— Вот было бы здорово, — вяло пробормотал Алек. — Но все равно… Мама и папа Фрэнки мечтали, что он далеко пойдет. Никто не мечтал о том, что я далеко пойду, но мне-то удалось попасть в Круг Тридцати. Все должно быть наоборот! Никому и дела нет, попади я в больницу хоть сто раз!
— Дерьмовая чушь! Чтобы я этого больше не слышал! Как насчет старого Луина и миссис Л.? Уж они-то наверняка тосковали бы по тебе!.. А я, как же я, приятель?
— Но ты машина, — терпеливо объяснил Алек.
— И у машин есть чувства, юнга. Мы так запрограммированы. Как и ты, полагаю.
Капитан погладил свою всклокоченную бороду, проницательно глядя на Алека.
— Кто это вбил тебе в голову, что пора сдаваться? Кто вдалбливает моему матросу подобный вздор? Или ты попросту не хочешь входить в Круг?
— Нет, — промямлил Алек, окончательно сбитый с толку, потому что всегда стремился попасть в Круг — и вдруг осознал, как ненавистна ему эта мысль. — То есть да. Не знаю. Хочу уплыть в море и быть свободным, капитан.
— Так и будет, парень! Черт побери, скоро ты вырастешь, станешь совершеннолетним, и мы ускользнем, и удерем на Ямайку, и пошлем их всех куда подальше. Но до тех пор нужно отводить глаза ублюдкам, верно? Так что никаких больше разговоров насчет больницы! Тебе там не место.
Алек кивнул и, подумав немного, спросил:
— Жизнь несправедлива, да?
— Ты чертовски прав, именно несправедлива, — прорычал капитан, хищно оскалившись. — Нечестная игра, приятель, уж это точно. У тебя нет ни единого шанса, если только в рукаве не припрятаны козыри!
— Тогда кто-то должен установить новые правила, — угрюмо заметил Алек.
— Скорее всего, сынок, скорее всего… Но сегодня старому ИИ и его усталому маленькому приятелю это вряд ли удастся. С утра мы проложим курс новому миру, договорились? А сейчас спи.
— Есть, сэр, — отчеканил Алек, и, повернувшись на бок, устроился поудобнее и закрыл глаза. Капитан задремал, но продолжал сидеть рядом, а четыре красных глаза камер по углам потолка с неустанной любовью наблюдали за мальчиком.
…постепенно туман рассеялся, и на горизонте показались смутные очертания суши. Там, на холмах, в лучах сверкающего солнца расстилалось то место, куда стремился Алек. Место, где он установит новые правила.
Ветер с запада крепчал. Стоя за штурвалом, Алек выкрикивал приказания, а призрачная команда, одетая в саваны, рассыпалась по вантам, поднимая паруса. На верхушке мачты гордо реял черный флаг с черепом и костями, и Алек улыбнулся ничего не подозревающему городу.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВАПОШИВ ШУБЫ ИЗ ВАШЕГО МУТОНА,
или ТЕХНИКИ МАЛЕНЬКОЙ УФЫ
Зачем некоторые авторы пишут заведомо вторичные произведения? Почему вместо того, чтобы, засучив рукава, поработать демиургами, они, как папин пиджак, примеряют на себя чужие вселенные?
Едва ли от недостатка фантазии. Скорее, от желания поработать в чужом информационном пространстве, подискутировать с автором, дописать то, что не успел он, добавить к картине чужого мира пару завершающих мазков… или вывернуть его наизнанку. А в частном случае, когда за основу берется труд канонизированного классика, попутно доказать себе, что не напрасной жертвой были эти закладочки в хрестоматии и драгоценные часы юности, потраченные на заучивание фрагментов. И вот уже Анна Каренина бросается под дюзы стартующего звездолета, а Евгений Базаров отправляется на Марс, чтобы препарировать там каких-нибудь мутонов[7].
Кстати, и книга, о которой пойдет речь ниже, вернее, ее «Пролонгированный пролог», начинается сильно искаженной цитатой из классики. «Инопланетянин был добрый, местами красивый. Глазки да лапки, глазки да лапки — веселенький такой». Узнал бы себя Гоголь в этом отрывке? Едва ли.
Однако чужие книги — не единственный источник вдохновения для авторов нового поколения. Написав «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…», бессмертная поэтесса, по счастью, не задумалась, откуда в таком случае произрастает проза. Да и не было во времена Ахматовой книг, чьи сюжеты навеяны текстами рок-баллад, кинофильмами и компьютерными играми.
Ну, киноновеллизацию мы трогать не будем, а вот об играх и их беллетризации поговорим.
Зачем увековечивать на бумаге эфемерное многобитовое образование? Чтобы пополнить армию своих поклонников игровыми фанатами? Чтобы в умах читателей прочно ассоциировать свое имя с игрой и, проходя мимо подвала с прилипшими к мониторам подростками, иметь возможность снисходительно обронить: «A-а, ролевики…» Или для того, чтобы таким образом выразить свою благодарность игре за приятно проведенные вместе дни, а то и — ох! — бессонные ночи?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});