— Светят? — тихо предположила я.
— Правильно! — улыбнулся Анситор, погладив мой подбородок, — они светят всем, кто ищет свой путь.
— И как я буду им светить? — по прежнему недоумевала я.
— У Звезды многие просят благословения. Тебе нужно лишь очень искренне пожелать удачи тому, кто ее просит, — тихо сказал он, — но если ты не захочешь или тебе трудно, то этого делать не нужно.
— Просто пожелать? — неуверенно спросила я и получила в ответ утвердительный кивок, — пожалуй, это я смогу. Мне не сложно.
Но как же я ошибалась! Не успела я согласиться на обязанности Звезды, как в покои влетел маленький зеленый смерч Глая, сметая все на своем пути. Она заставила пошатнуться даже, сидевшего возле меня Анситора.
— Сенна, сенна! — кричала она, — там такое… такое… узас и толпа…
— Какая толпа, Глаюша? — спросила я, а Анситор закатил глаза. Наверное у меня научился.
— Там! — и она показала маленькой ручкой в сторону террасы, — смотри.
Мы подошли к периллам и посмотрели вниз, а там, повсюду, куда хватало глаз раскинулся палаточный город, со своими улицами, горожанами и даже снующими торговцами.
— Что это? — в изумлении спросила я.
— Это те, кто ищут путь! — торжественно ответил мне Анситор.
— Что, все? — я с недоверием взглянула на него, а в ответ получила очередной кивок, — Черные дыры проклятого сектора!
Последующие дни, а за ними недели превратились в мой личный кошмар. Я вставала на рассвете, разбуженная верной Глаей. Анситора, как правило уже не было, порой видела его уже в арке перехода, и он, ласково улыбнувшись, махал мне на прощанье. На плечи моего дракона свалилось немало проблем и забот. С утра до позднего вечера он где-то пропадал, то на Тэхере, курируя заседания Совета Разумных, то инспектировал удаленные уголки Вселенной, решая спорные вопросы. Далее следовал легкий завтрак, за которым ко мне порой присоединялись Йумма и Эриока, водные процедуры, неизменный выбор наряда, а вот затем я отправлялась в храм, чтобы напитать знакомую сферу своими змейками силы. Надо сказать, что светилась она ярко и стабильно. После этого, как богиня, являлась народу и, стоя на ступеньках замка, раздавала благодать. За моей спиной неизменно возвышалась фигура Крэгуса, вселяя в меня чувство уверенности и защищенности.
Чего только не просили страждущие удачи, богатых урожаев, здоровья себе или близким, выгодных сделок, большой финансовой прибыли и прочего и прочего. Были и смешные просьбы. Например, благословить небольшую засушливую планету, жители которой ждут дождя. В такие моменты я ощущала себя шаманом дикого племени, выпрашивающим у Богов долгожданную влагу. После принятия закона о равенстве женщин и восстановлении института брака потянулись те, кто просил внимания понравившейся дамы, счастливой совместной жизни, детей и даже любви. Чаще об этом же стали просить и женщины. Их было мало, просьбы звучали робко, но они появились. Такие просители были моими любимчиками, ибо приняли все изменения и следовали им. И я закрывала глаза, искренне желала того, что просили, потом дотрагивалась до руки посетителя и на ней вспыхивала золотая змейка. Потом появлялась Глая, отводила меня на обед, затем я снова возвращалась на ступени и выслушивала страждущих. К концу дня усталость просто сбивала с ног. В покоях ждал накрытый на двоих ужин, но Анситора чаще всего к нему не прилагалось. Поэтому я уныло плелась под душ из розовой пены, тоскливо смотрела на мой любимый бассейн, на который сил уже не оставалось, и плелась к кровати, схватив со стола какой-нибудь фрукт. Но стоило мне откинуться на подушки и закрыть глаза, как всплывали события дня. Мужчины, женщины и лица, лица, лица… Протянутые руки, вспыхивающие змейки… Но усталость брала свое, и я забывалась в беспокойном сне.
Посреди ночи родные руки прижимали меня к горячему телу, жадные губы мужа находили мои, и мы любили друг друга неистово и страстно, чтобы потом в объятьях друг друга отрешиться от повседневных забот. А утром все повторялось вновь. Глая. Завтрак. Храм. Просители. Обед. Просители. Вечер. Я старалась, как могла. Думала, вот схлынет волна и станет полегче, но страждущие все шли и шли, а я желала, и желала, и желала…
Так прошел месяц. Постепенно в просьбах все меньше звучало отчаянья. Зато все больше было просьб о богатстве, выгоде, карьерном росте, которые звучали почти как требования. Я чувствовала себя какой-то ущербной золотой рыбкой. Если поначалу в душе разливалось тепло от осознания, что моя сила помогает улучшить этот мир, то теперь было стойкое ощущения, что меня используют.
И вот однажды после обеда я что-то напутала с порталом, и арка перехода открылась не на крыльцо замка, а недалеко от ворот, в которые входили просящие. Впереди бушевала толпа, слышались крики и была жуткая давка. Женщины и мужчины различных рас, одетые по разному от усыпанных драгоценными камнями туник до почти лохмотьев, распихивали друг друга. Моего появления никто не заметил.
— Что здесь происходит? — спросила я пожилую трессианку, опиравшуюся на тросточку.
— Бесплатные проходы к Звезде на завтра раздают, — не глядя на меня, тихо ответила она.
— А разве Звезда принимает за деньги? — в душе неприятно кольнуло.
— Ох, что ты милая, конечно! — она не сводила ищущего, внимательного взгляда с развернувшейся у ворот давки.
— И дорого берет эта Звезда? — поинтересовалась я, закипая.
— Дорого, — ответила женщина, — все ведь от просьбы зависит.
— А вы с какой просьбой к Звезде?
— Сынок у меня единственный полюбил, привел в дом женщину хорошую, добрую. Да не дают им Боги деток. Врачи отказались, говорят не сможет родить она, а он уперся. Никто ему больше не мил. Вот думали Звезда нам поспособствует, а наша просьба стоит столько сколько всей нашей общине за год не заработать, — и она смахнула скупую слезу платочком, — вот Варс и пытается уже неделю бесплатный проход раздобыть. Да где ему, бесплатно только десять человек в день пускают. Тот кто побогаче покупает да проходит, а мы…
Ее тяжкий вздох заглушит скрежет моих зубов. Вот значит почему посетители с серьезными проблемами приходят все реже, а богатые проходимцы все чаще! Во мне росла решимость разобраться в этой ситуации. К женщине подошел молодой мужчина и низко склонил голову.
— Не достал? — грустно спросила она.
— Нет, — покачал он головой, — это была последняя надежда. У нас больше нет средств здесь задерживаться. Торговцы опять подняли цены в лагере и место в палатке нам больше не оплатить.
И тут он отвлекся от своих мыслей и посмотрел на меня. Его глаза округлились, он задрожал и рухнул передо мной на колени.