известно, где он содержится. Ста тысяч из «запорожца» им не хватило, и они провернули свою комбинацию.
Ботаник клялся, что братья жестоко поплатятся. Гумбатов в этом сомневался и, как оказалось, был прав. Добраться до братьев не удалось, они опять подписали контракт и умотали в Чечню. К декабрю, может, вернутся. Вопрос только – куда? Имея по сотне тысяч на рыло, можно прекрасно устроиться в любом городе, на Питере свет клином не сошелся…
Лесник на связь больше не вышел. Саша слал на его электронный адрес письмо за письмом, но ответа не получал…
– Значит, тебя со всех сторон кинули? – спросил я.
– Получается, так…
– Какой ты доверчивый! А с Лесником, значит, ты только через компьютер общался? Ни разу не видел вживую?
– Он отказывался от встреч.
– Так, может, никакого Лесника вообще не было?
– Был, честное слово! Я даже письма все его сохранил, я их вам покажу!
– Письма… Что – письма? Письма, тем более электронные, любой дурак написать может. А вот почему ты про Карину забыл рассказать?
– Про кого?
– Не выводи меня!.. Ты же видишь, нам все известно.
Саша выдохнул, как перед прыжком в холодную воду.
Сказал, глядя в сторону:
– Я думаю, она и есть тот самый Лесник…
Глава двадцать пятая
Отцы и волки
– Хочешь, я поеду с тобой?
– Зачем? Я один справлюсь! А ты посторожи этого. Поговори с ним, может, он еще чего умного скажет…
– Мне кажется, ему есть что сказать.
– Вот и поговори с ним! А потом проведем очную ставку. – Я похлопал Степана по плечу и вышел.
По дороге к дому Карины я думал: «Вот и все. Сейчас расставим последние точки. Как же я раньше не догадался, ведь это было так просто! Мишка бы сразу допер… Интересно, как она себя будет вести? Станет все отрицать? Или начнет просить о пощаде?»
Я не мог решить, как с ней поступить. Одно дело – посторонний Гумбатов, и другое – близкая женщина. Вроде бы она заслуживает более мягкого приговора.
Заслуживает более мягкого приговора?! Она меня предала, а по любым понятиям за предательство наказывают жестоко. Помнится, совсем недавно я говорил об этом Лехе и Юрику. Мало того, что говорил, я всегда так и поступал.
Во всех окнах квартиры на Басковом горел свет.
Я не предупреждал о том, что приеду. Выключив двигатель, я закурил и, пока не кончилась сигарета, сидел, наблюдал.
На душе было очень тоскливо.
Я давно считал, что моя жизнь состоялась. Все бурные события в прошлом, а впереди – обеспеченное размеренное существование. Существование в хорошем смысле этого слова, то есть когда занимаешься тем, чем захочешь, и не особо задумываешься о деньгах.
Оказалось, я просчитался.
Кто остался со мной? Кто не предал? Только жена с сыном, на которых я давно обращал все меньше и меньше внимания. И Степан, к которому я относился со снисходительной терпимостью и которого воспринимал как своего рода блаженного, как деревенского дурачка в нашей команде.
Где она, эта команда? Кушнер, Пучковский, Плакса, Вадим Берестнев…
Неужели я был настолько самоуверен и глуп? Или то, что произошло – закономерность, и другого финала быть не могло?
Я всегда ставил дружбу выше всех других ценностей. В том числе и семейных, в чем меня не уставала упрекать Инга. И что получилось?
А главное, почему?
Я этого не понимал.
На душе было пусто и плохо.
Карина долго не открывала, пришлось нажимать кнопку звонка несколько раз. Посмотрев в глазок, она удивленно воскликнула:
– Ты?!
– Я!
– Что так поздно?
– Соскучился!
Она открыла дверь, я вошел.
Я боялся выдать себя взглядом и смотрел в сторону. Карина потянулась поцеловать меня, я уклонился, и она замерла в неловком положении.
– Что-то случилось?
– А что должно было случиться?
– Я не знаю. Просто ты так выглядишь…
– Я устал. Собирайся, поехали!
– Куда? Уже третий час!
– Раньше тебя не пугали ночные прогулки.
Я отводил взгляд, но не мог заставить себя изменить голос.
Карина скрестила на груди руки и прислонилась к стене:
– Я могу отказаться?
– Можешь.
– Но все равно придется поехать… Ты это хочешь сказать?
Я пожал плечами. Конечно, с точки зрения тактики не следовало пугать ее раньше времени. Мог бы и попритворяться немного, с меня бы не убыло. Но слишком противно было на душе, чтоб играть. Еще четверть часа назад я мечтал узнать правду. Сейчас же мне больше всего хотелось, чтобы вся эта канитель скорее закончилась.
– По крайней мере, я могу одеться?
Я кивнул и направился в комнату вслед за Кариной.
Карина на ходу сняла шелковое кимоно, аккуратно сложила его в изголовье кровати. Открыла шкаф, на секунду задумалась, что достать. Взяла черный костюм – удлиненный пиджак и короткую юбку, которую купила за два дня до гибели Кушнера. Надела белую блузку, тщательно завязала серо-голубой галстук. Присев перед зеркалом, несколькими точными движениями подправила макияж. Встала, закончила одеваться. Взяла с верхней полки шкафа, из-за каких-то коробок, небольшую черную сумочку:
– Я готова.
Выглядела она как бизнес-леди перед началом важных переговоров. Только глаза выдавали скрытое напряжение. Такому самообладанию можно было лишь позавидовать…
Я посмотрел на включенный компьютер. Среди хранящихся в нем документов и электронных писем вполне могли отыскаться дополнительные улики. Но с моей квалификацией можно до утра ковыряться и ничего не найти, если файлы с инструкциями Лесника не лежат на виду. Вот Артем быстро разобрался бы, что к чему.
– Готова? Пошли. – Я жестом предложил Карине идти впереди.
Уже на лестнице я подумал, что попаду в дурацкое положение, надумай Карина бежать. Догнать-то ее я догоню, а что дальше? Глушить и прятать в багажник? С Гумбатовым это получилось легко, но в отношении женщин мне такие меры не приходилось использовать, даже когда я начинал свою деловую карьеру.
Я крепко взял ее под руку. Карина усмехнулась уголками рта:
– Боишься, что не догонишь?
Мы сели в машину без приключений. Если у Карины и были планы побега, то она не предприняла ни малейшей попытки их осуществить. Смирилась, надеясь на лучшее, или что-то задумала?
– Дай сумку!
Я перетряхнул содержимое сумочки и ощупал все швы. Ничего опаснее авторучки там не лежало.
– Меня тоже обыщешь? – Карина расстегнула пиджак и прижалась лопатками к спинке сиденья.
Я бросил сумку ей на колени и включил двигатель.
Ехали быстро. Улицы, как по заказу, совершенно опустели. Где-то вдалеке громыхнул гром. Кажется, гроза в этом году – первый раз…
– Порядочный человек тот, который не сделает сильную гадость