Чиновник натянул поводья и горячий скакун резко затормозил, чуть привстав на дыбы.
— Этот мерзавец прикарманил ценностей на сумму в три миллиона долларов. Единолично. Это дело государственной важности. Мы не можем допустить, чтобы деньги ушли в могилу вместе с ним. Так что — будете ловить, пока не поймаете. Да и… — человечек резко повернул к собеседнику свое лисье лицо, — … Не так просто в него попасть, как вам кажется. Поверьте…
Он пришпорил коня и галопом понесся к входу в форт. Шериф Стоун постоял, осмысляя, потом взглянул на часы из нагрудного кармашка и зарысил следом. Беспокойство не покидало его с того самого времени, как Рон Стоун отправился в расположение сто сорок пятой армейской дивизии, вместо того, чтобы сесть в засаду вместе с сыновьями. Черт подери этих чинуш. Ладно, ребята бравые, план отличный — справятся.
— Ну, и?… — голос раздался сразу после того, как струя ледяной воды вернула Билла в сознание. Нестерпимо болел висок, а вместе с ним и вся голова. Билли разлепил веки и уставился на говорившего.
— Ну, и — что?… — он облизал пересохшие губы и только сейчас понял, что его руки крепко перехвачены ремешком у запястьев. — Развяжи меня…
— Как ты теперь жить собираешься?… — собеседник проигнорировал просьбу. Он сидел, развалившись, в плетеном кресле напротив и подкидывал трость на носке сапога.
Билли Стюард закрыл глаза.
— Ты завалил вчера сыновей местного шерифа. Ты теперь — вне закона.
— Они напали на меня… — Билли с трудом разлепил спекшийся рот. — Дай воды…
Пижон привстал с кресла и подал страждущему оловянную кружку со стола:
— Они напали на МЕНЯ. Только меня там не было, а какого-то хера был ты… Ты прикончил должностных лиц при исполнении. Виселица, без разговоров.
— В таком случае, падет все не тебя. Свидетелей нет. Так что — если виселица — как раз тебе.
— А мне пофиг. Одной виселицей больше, одной меньше. До этой очередь, может, и не дойдет. А свидетель есть, он тебе автограф на виске намалевал.
Билли потрогал кончиком пальца опухшую кожу над ухом.
— У индейцев есть поверье, что воин, выживший после снятия скальпа, возрождается после смерти. Его душа вселяется в другого воина. Что-то в этом есть… не находишь?… — незнакомец продолжал, уложив трость на грудь, как какой-нибудь сенатор. — Тебя как звать?
— Билл Стюард из Квинса. А ты кто?…
— В этой благодатной местности меня называют Джон Вейн. А на самом деле — я и сам не знаю, кто…
Билл замер. Прилив адреналина был таким сильным, что мышцы по всему телу свело судорогой, они превратились в мелкодрожащие стальные канаты.
Джонни заметил испарину на лбу пленника.
— Ты что, меня боишься?… — царь горы оскалился было, но быстро прекратил. — Да нет… тут другое… Ты чего, малец? Я тебя знаю?
— Развяжи мне руки и верни мой кольт — сразу узнаешь… — Стюард вперил во врага волчий взгляд. Вены на шее начали багроветь. Вот и конец невинности в облике. Первая взрослая эмоция ломает невидимый лед и человек перешагивает в новую свою пору.
— У тебя лично ко мне претензии?…
— Да.
— Я хотел бы послушать.
— Они достаточные. Дай мне кольт, если ты мужчина, или я начну считать тебя шакалом…
— Шакал и, вполне благородное животное, собака — одного племени. Впрочем, ладно, это даже забавно…
Вейн поднялся, чиркнул ножом по ремням на руках повстанца и, не оборачиваясь, пошагал к выходу.
— Твоя сбруя — на столе. Разминайся и выходи — я подожду… — процедил он сквозь зубы и растаял во вспышке двери.
Стюард поднялся и сразу сел. Онемевшие ноги не держали вовсе, а через минуту покрылись свербящими мурашками, которые больно закопошились под кожей. Благородно, ничего не скажешь… этого парня нельзя назвать недостойным соперником. К тому же — он еще и жизнь мне спас… Поглядим, моя цель — не убить, а поставить на место.
Через пяток минут Билли был в форме.
Джонни поджидал на улице и, как только Стюард вышел — встал на исходную, в центре небольшой площадки перед бревенчатым домом.
Вейн стоял, с огрызком сигары в зубах и весело наблюдал за дуэлянтом.
— Как будем стрелять?… — Билл стал напротив и принялся закатывать рукава.
— Да как хочешь… — Джонни продолжал скалиться на юношу.
— Ладно… — Билли закрепил ткань и выпрямился. — Готов?…
— Слишком много разговоров, молодой.
Ладно. Билл прикинул точку попадания на шляпе выскочки, быстро выхватил револьвер из кобуры, попутно взведя ребром левой ладони курок, и надавил спуск, резко выбросив оружие вперед. Не успел палец упереться в скобу, а боек только начал сминать капсюль, как морской кольт Вейна выскочил из ножен и был наведен твердой рукой. А к тому времени, как пуля Стюарда проходила срез ствола — заряд Джона мчался на всех парах уже пару метров.
В воздухе треснуло, словно взорвалась петарда, в нескольких ярдах от лица Билли брызнули в разные стороны искры, и на земле появился волчок из двух сцепившихся мертвой хваткой пуль.
Джонни спокойно уложил длинный ствол в ножны.
— Мимо… Дальше…
Билл вскипел. Он двинулся вперед, стреляя раз за разом на каждый шаг. И всякий раз Вейн оказывался быстрее, брызгали искры и наземь валились все новые, встретившиеся в воздухе, пули.
Вместо очередного выстрела — щелчок. Юный воитель стоял в десяти ярдах от противника, целился пустым револьвером ему в сердце и тщетно пытался остановить скачущее дыхание.
— Шесть… Все…
— У меня нет. — Тон Вейна был таким, будто речь шла о сигаретах.
Он взвел большим пальцем курок и аккуратным выстрелом выбил пушку из руки Билла.
— Поверь, есть еще… — вороненый глаз взглянул на переносицу паренька. — Ты проиграл. Но стреляешь хорошо, молодец… Успокоился?…
Билли держался за саднившую кисть и, стиснув зубы, страдал от боли. Кивнул, подошел к обрезку толстого бревна и сел на землю, опершись спиной о грубое дерево. Кость вроде цела.
Настроение было отличным. Второй этаж практически готов, остались несложные внутренние работы. Том Беккер решил отпраздновать это дело. Без повода он не выпивал, а к выбору повода подходил тщательно — если настоящего не было, то не пил вообще.
Владелец питейного заведения имел внешность типичного пожилого англика, правда, акцент почти ушел, но нет-нет, а сквозь безалаберный американский выговор проскальзывали иногда пару слов, промолвленных с истинно английским изяществом.
Пятьдесят четыре года. Как на духу. Тридцать лет в новом свете. Из них — двадцать с револьверами в руках и десять — за барной стойкой. Дочь. Жена. Подводить итоги?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});