Читать интересную книгу Россия и современный мир №3/2011 - Юрий Игрицкий

Однако специфичными для российской ситуации являются случаи, когда за рубежом для различных проявлений и этапов развития национализма предлагаются довольно адекватные и научно выверенные оценки, зато, когда речь идет о национализме русском – то оценки приобретают негативный и нередко идеологически ангажированный, русофобский характер. Таких случаев, к сожалению, не счесть.

Вот, к примеру, один из авторов выпускает грамотное и теоретически обоснованное учебное пособие, посвященное национализму (8). Но когда он же пишет исследование о современном русском национализме, то не только не находит в нем ничего положительного, но и включает в объект своего рассмотрения кого угодно – от коммунистов до чиновников, от Чубайса (!) (с идеей «либеральной империи») до державников, евразийцев и т.п. Однако собственно националисты там практически не представлены.

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Двойные стандарты характерны не только для «ученых», выступающих в роли «правозащитников», они стали нормой для официальных лиц и работников правоохранительных органов. И эта традиция имеет давние истоки. Так называемые «правозащитники», совсем в духе советского (антирусского) интернационализма говорили о страданиях других народов – от чеченских бандитов до прибалтийских нацистов, но в упор не замечали ущемления прав и издевательств, которые прокатились по бывшим «братским» республикам по отношению к русскому населению (11). Преступление есть преступление, и преступники должны быть наказаны вне зависимости от национальности. В современной РФ это далеко не так (12). Вспомним, что причиной выступлений 11 декабря 2010 г. (которые были заклеймены как «экстремистско-фашистские») стало циничное прощение убийц русского парня. А ведь сколько еще можно назвать подобных случаев. Как написал по этому поводу Всеволод Емелин (которого за это хотели привлечь к уголовной ответственности):

«Вот русский лежит с простреленной головой. / С его стороны конфликт был национальный, / С противоположной стороны – бытовой».

Мы можем с полным основанием говорить, что одной из причин такого безобразия является ангажированная позиция ряда «ученых» и общественников с их двойными стандартами и отказом от объективного рассмотрения существующих проблем. Так, на тему русского национализма в этой среде наложено табу; для ряда чиновников, общественников, обществоведов ее оценка априори может быть только негативной. Представители этой точки зрения в России изрядно преуспели; добрая половина россиян воспринимает национализм именно в отрицательном значении, и лишь меньшинство понимает его нейтрально. К ужасу общественности все большую популярность приобретает третий вариант: вы приписываете нам набор отрицательных свойств, вы осуждаете наш национализм, но мы и будем такими назло вам. И здесь уже не до точности словоупотребления! В стране, избавившей мир от фашизма, журналисты, правозащитники, политики определенного толка, так долго и упорно заклинали призрак «русского фашизма», что он со временем и стал приобретать все более и более явственные черты. Одновременно слово «фашизм» становилось все более и более бессодержательным (попытка ученых однозначно его определить не увенчалась успехом) и превратилось просто в ярлык для политических противников. При этом действительно опасные черты фашистской (нацистской) идеологии и исторической практики получили популярность, окрасились в привлекательные цвета для части молодого и не очень молодого населения.

Схожая судьба была и у национализма. В устах многих представителей политических и культурных элит слово «националист» стало чем-то вроде дворовой «обзывалки». Чаще всего это относилось именно к национализму русских. Было очень модно наделять именно русский национализм самыми плохими, отвратительными свойствами, обличать его направо и налево; и обвинение в «интолерантности» было не самым сильным.

Разумеется, национализм, в том числе и русский национализм, может бытьи таким: неполиткорректным, шовинистическим, ксенофобским и каким угодно еще. Или – его могут сделать таким, запечатлев в этом образе, стремясь запереть навечно в подобном амплуа.

Но, как и любая идеология, тем более метаидеология, национализм с неизбежностью трансформируется от эпохи к эпохе, от страны к стране и бывает очень разным. Мы исходим из того, что национализм в современном мире, в современную эпоху глобализации (хотя бы как реакция на нее), при нынешнем типе общества совершенно неизбежен, вопрос в том, каким он будет. Нас интересует здесь в первую очередь судьба именно русского национализма.

«Забыть о нации», или этнологи как патологоанатомы

Но прежде чем рассуждать на эту тему, необходимо сделать еще несколько предварительных замечаний. Сама тема является столь многогранной и дискуссионной, что по многим пунктам можно застрять в бесконечных спорах. Например, попробуйте объяснить: что такое нация? какова ее природа? как соотносятся понятия «нация» и «этнос»? и т.д. Ученые давно и ожесточенно спорят по этим вопросам и будут спорить, кажется, бесконечно. Дискуссии эти отнюдь не бесплодны, но, на наш взгляд, и в понимании нации не может быть достигнуто однозначной трактовки; невозможна окончательная победа «примордиализма» или «конструктивизма», «эссенциализма» или «номинализма» – и какие бы там еще новые термины ни придумывались для обозначения исследовательских размежеваний, однозначной ясности это не добавит.

Необходимо признать, что ни одна точка зрения здесь не может претендовать на монополию, но их нельзя игнорировать. В различных ситуациях тот или иной подход может быть более плодотворным и полезным, однако в изучении других сторон явления он проявляет свои слабости. Дискуссия заставляет уточнять позиции, оттачивать аргументы, в споре вновь и вновь должна рождаться истина. Вот вроде бы примордиализм стал совсем немодным, и представления о том, что нации «конструируются» стало очень популярным в научном сообществе, но вдруг и изнутри, и извне научной среды эту точку зрения атакуют ставшие вновь популярными расологические изыскания10 – своего рода крайняя форма «примордиализма». Можно, конечно, объявить их ненаучными, но это лишь доказывает, что строгой научности нет и в других позициях, исследователи, их разделяющие, также злоупотребляют политическими и этическими аргументами. Но – одно дело дискуссия в научном поле, а совсем другое, когда вдохновляясь не вполне или вовсе не доказанными в теории положениями появляются «эксперты», выносящие не вполне корректные или совершенно некорректные заключения, на основании которых людей осуждают на вполне реальные тюремные сроки. Нередко под видом научных и правозащитных центров в России существуют, по сути, центры организации ненависти и клеветы по отношению к «этой стране» и ее населению. Это – уже совсем другие сюжеты, которые, к несчастью, присутствуют в нашей жизни.

Скептицизм относительно строго научной трактовки национальных отношений, национальных проблем, национализма и так далее проистекает не только из понимания колоссальной сложности изучаемых явлений, но и из того факта, что строго рационально объяснить все это нельзя в принципе. Напомню, что в моем понимании национализм связан в первую очередь с «позитивными чувствами». Без чувств, без эмоций, никакой национализм невозможен, и на его трактовку они оказывают самое непосредственное воздействие. Ведь и политики, и ученые – это тоже живые люди со своими страстями, воспоминаниями, жизненным опытом. Конечно, здесь сильно упрощается исследовательская проблема, но не учесть чувственного восприятия мира, своей страны, «своего» и «чужого» нельзя. Рискнем привести аналогию. Возможны ли споры о религии? Разумеется, да – они сопровождают всю историю человечества. Но позиция человека, в душе которого живет искренняя вера в Бога, никогда не будет такой, как у того, кто к религии равнодушен. С национальными чувствами происходит то же самое: у кого-то они сильны, а у кого-то слабы или почти не проявляются. При этом человек верующий или национально ориентированный может относиться к другим с недоумением или жалостью, как к своего рода «лишенцам», которые обделены в жизни чем-то очень важным. Но какова будет позиция другой стороны: атеистов или интернационалистов – терпимость, скептицизм, равнодушие или стремление к агрессивному отношению к другим? Часто в нашей практике преобладала последняя из стратегий. С воинствующим атеизмом вроде покончено, но борьба с «национализмами» продолжается и, как это ни странно, речь опять идет о чувствах большинства населяющего Россию народа.

Таким образом, на исследовательскую стратегию отношение к анализируемому объекту оказывает самое непосредственное влияние. В общем, научный анализ требует некоего аналитического «скальпеля». Но аналитик будет уподобляться либо хирургу, который выполняет сложную операцию с целью излечения больного (которое, конечно, невозможно, без адекватного диагноза), либо патологоанатому, которому для удовлетворения своего любопытства гораздо удобнее иметь дело с трупом. Похоже, что русские национальные интересы (политические, экономические, социальные, культурные) становятся объектом именно таких «экспертов-паталогоанатомов» – для них они досадная помеха.