у кого бы то ни было на Украине. Кучма мог лишь мечтать о такой монополии.
Но в обществе зрело недовольство «донецкими» порядками в экономике и политике. Жители Юго-Востока были разочарованы тем, что «пророссийский» Янукович оказался таким же имитатором, как Кучма. Центр-Запад тихо ненавидел «донецких»: беспрестанно проходили митинги, акции протеста и прочие перформансы.
Янукович действительно воспринимался обществом как узурпатор. Но это полбеды. Главная проблема — для общества Юго-Востока он постепенно превращался в «предателя»: мало того что сукин сын, так еще и не наш.
Поэтому у Евромайдана имелись объективные общественные предпосылки. В обществе скопилась негативная энергия. Плюс откровенно жлобские замашки «донецких инвесторов от сына» серьезно настроили против власти традиционно лояльные региональные элиты.
Украина жила своей будничной жизнью. Евромайдан существовал на маленьком пятачке в центре Киева, а с «коктейлями Молотова» бушевал всего на двух перекрестках. Все давно научились объезжать Евромайдан. От вокзала была протоптана тропа для приезжих, постоянно пополнявших ряды протестующих. Участие в акциях протеста за деньги — давнее украинское ремесло. «Пехота» в Киеве продавалась десятками и сотнями. Но на Евромайдане более всего ценились провинциалы — далеко от площади не отойдут и работящие.
В регионах ситуация с Евромайданом была еще плачевнее. На Западной Украине постоянно митинговали, но там это происходило всегда, начиная с 1989 года. Во Львове лишь меняют портреты и лозунги, при этом продолжается бесконечное политическое шоу: либо митинг протеста, либо реквием по жертвам репрессий. В Одессе и Харькове собиралось не более сотни сторонников Евромайдана. В Донецке и Луганске фиксировались единичные попытки организовать его поддержку, но это было стыдно показывать по телевизору.
Итак, в рамках республики Евромайдан был ничтожным явлением, выродившимся в маргинальную тусовку уже в феврале 2014 года. Бесконечные марши, которые собирали несколько тысяч человек. Откровенно маргинальные личности и конченые националисты. Появление в качестве вождей знакомых лиц вроде Турчинова, Кличко, Яценюка приводило обывателя к мысли, что это очередные шоу-разборки и шантаж.
На Западной Украине на волне протеста митингующие захватили облгосадминистрации, но к середине февраля их начали передавать под контроль ОБСЕ — просто не знали, что с ними делать.
Будучи локальным явлением, Евромайдан тем не менее оставался центральным медиасобытием не только на Украине. Стримы из Киева смотрели везде, от Владивостока до Бреста. Так, будучи локальным шоу-митингом, Евромайдан смог привлечь к себе внимание многомиллионной публики.
По аудитории, которая следила за Евромайданом как за остросюжетным детективом, стали наносить постоянные когнитивные удары. Цель — постоянно снижать планку допустимого насилия. То каких-то активистов Евромайдана похитили и избили, то пресловутое «ухо Булатова», ужаснувшее многих, но оказавшееся фальшивкой.
Для человека, живущего в повестке Евромайдана, жизнь вертелась со скоростью хорошего боевика. Ежедневные стычки с милицией, раненые и погибшие, меткие попадания и захват перекрестков. За всем этим можно было наблюдать в онлайн-режиме. Зритель Евромайдана постоянно качался на эмоциональных качелях «зрада — перемога» и с каждым днем впускал в свой мир все больше насилия. Если в ноябре 2013 года он не одобрял бросание камней в милиционеров, то в феврале 2014 уже призывал к убийствам «беркутов» в соцсетях.
Евромайдан был локально киевским по масштабам, но стал центральной битвой когнитивной войны на Украине. Главным ударом, конечно, явилось так называемое убийство «Небесной сотни» — расстрел протестующих неизвестными снайперами из неустановленных мест.
Протест задыхался. Все устали от бесплодных усилий и оппозиционеров, которые плоть от плоти власти. Требовалось всколыхнуть протестующих и ужаснуть зрителей.
Циничное убийство людей в центре Киева для режиссеров госпереворота — лишь удобный сюжетный поворот. Такой же, как «отравление» Ющенко.
Джинна гражданской войны выпустили вместе с первой пулей неизвестного снайпера. Если до «Небесной сотни» Евромайдан был вопросом жизни, то теперь он стал вопросом смерти. Циничное убийство и не менее циничное создание некрокульта «Небесной сотни» — ключевая сюжетная линия когнитивной войны на Украине.
Украинское общество долго и системно сводили с ума, а в ноябре 2013 года его начали системно приучать к насилию. Причем источником насилия почти всегда выступал Евромайдан, который благодаря своей особой моральности оказался выше закона. Активист Евромайдана имеет право убивать, потому что мстит за «Небесную сотню».
Власть Януковича, которая еще полгода назад могла уничтожить любого на Украине, рассыпалась в три дня. Вертикаль власти оказалась хрустальной. Почему побежали всесильные «донецкие»? Как удалось создать в головах матерых политиков, переживших девяностые, иллюзию «народной революции», хотя Евромайдана не было за пределами Киева?
Ответы на вопросы об эффективности Евромайдана-2014 надо искать в сфере когнитивных войн и разбираться с тем, кто готовил информационно-аналитическую картину для президента Януковича, какова роль европейских медиа и дипломатии и т. д.
В сухом остатке президент Украины пал жертвой технологий когнитивных войн и сбежал, хотя враг был ничтожен.
Выводы и прогнозы: стратегия когнитивной войны
Власть в 2014 году «донецкие» потеряли из-за «гибели» президента Януковича на когнитивной войне. Никаких объективных предпосылок для победы Евромайдана не было. Стратегия когнитивной войны позволяет обращать врага в бегство.
Опыты над обществом России: Кемерово и пранкер Вольнов
Может сложиться впечатление, что когнитивные войны касаются только политики. Вовсе нет: политические изменения — лишь одна из целей. Самая близкая аналогия эффекта когнитивных войн — это биржевая паника, когда инвесторы начинают массово покупать или продавать, руководствуясь неведомой внешнему наблюдателю логикой. Причиной может стать новость о смене менеджмента в одной из корпораций. Рациональное поведение авторитетных маклеров, которые начинают продавать, приводит к эффекту снежного кома — остальные ориентируются на лидеров рынка и тоже начинают продавать. Биржевая паника редко длится больше пары дней, но за это время зарабатывают состояния и разоряются.
Еще 30–40 лет назад биржа жила исключительно в своем темпоритме. Профессиональный маклер должен был учитывать тысячи взаимосвязей, удерживать в голове сотни коэффициентов, следить за действиями конкурентов и контролировать контрагентов. Ремесло биржевика, как и профессия авиадиспетчера, было уникальным, высокорисковым и стрессовым занятием. Большинство граждан жило более спокойной жизнью.
Сегодняшние потоки и объемы информации при желании любого погрузят в темпоритм биржевого маклера или авиадиспетчера. Такие изменения не проходят бесследно для общества.
В измененном обществе значительно меняется порог восприятия — отличить правдивую информацию от ложной практически невозможно. И в особо критические моменты в обществе может быть спровоцирована паника или даже насилие.
Ярким примером здесь служит история с трагическим пожаром в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерово. 25 марта 2018 года в первых новостях сообщили о небольшом количестве жертв, но ближе к ночи официальные источники заявили, что погибли 60–65 человек.
На следующий день события в Кемерово развивались стремительно. Началась