– Знаешь, если меня кто-нибудь полюбит, то и я его полюблю. Послушай-ка, Анна, если бы ты только поговорила с мистером Бэллами…
Анна улыбнулась.
– Хорошо, Нили, я поговорю с Генри, как только представится случай. Кто знает, может быть, ты станешь второй Павловой.
– Это кто такая?
– Она была великой балериной. Нили рассмеялась.
– Ну, это все ерунда. Насчет звезды. Хотя, знаешь, я иногда думаю, что вполне могла бы стать звездой. Но только не с этим номером. Что-то странное творится со мной, когда я оказываюсь на сцене перед зрительным залом. Танцую я довольно хорошо, но чувствую, что если бы аплодисменты не смолкали достаточно долго, я вообще взлетела бы, как на крыльях. По-настоящему хорошего голоса у меня нет, но я чувствую, что если бы понравилась зрителям, то смогла бы петь в опере. Когда я там, у меня такое чувство… ну, будто бы меня все обнимают или что-то в этом роде. Я говорила об этом с Диком и Чарли, но они считают меня чокнутой. Сами-то они ничегошеньки не чувствуют.
– Нили, а может быть, тебе нужно учиться, брать уроки актерского мастерства? Может быть, ты и достигнешь самой вершины популярности?
Нили отрицательно покачала головой.
– Слишком мало шансов. Очень многие из наших, кого я хорошо знаю, рассказывали мне, будто почти достигли этого и пробились на вершину.
– Но ты говоришь о тех, кто недостаточно одарен, – возразила Анна.
– Слушай, в шоу-бизнесе никто не задерживается из-за хорошего графика работы и твердого заработка. Каждая, кто начинает заниматься этим, считает себя одаренной и думает, что потянет. Но на одну Мэри Мартин, Этель Мэрмен или Элен Лоусон приходится несколько тысяч рядовых исполнительниц, которые почти пробились, ведя полуголодную жизнь в третьеразрядных труппах.
Анна молчала. Противопоставить логике Нили она не могла ничего. Заканчивая подкрашиваться, она сказала:
– Хорошо, Нили. Я сделаю все, что в моих силах, и поговорю с мистером Бэллами. Но кто знает, возможно, ты и так получишь это место. Должно быть, им понравилось твое выступление, если тебя приглашали на просмотр целых три раза.
Нили громко рассмеялась.
– Вот чего я никак и не могу взять в толк. Почему они вызывали нас целых три раза? Как Элен Лоусон могло понравиться именно наше дурацкое выступление? Разве что все остальные танцевальные труппы в этом городе заражены оспой или еще чем похуже. Слушай, если бы я считала наш номер хорошим, то не стала бы приставать к тебе. Не могу понять, почему Элен Лоусон проявляет к нам такой интерес, разве что ей Чарли приглянулся. Она, похоже, кладет глаз на любого, кто носит брюки. А Чарли, хоть и не хватает звезд с неба, парень привлекательный…
– Но как Чарли поступит, если выяснится, что она действительно питает к нему симпатию? Как-никак, он ведь муж твоей сестры.
– Да просто переспит с Элен Лоусон, если понадобится, – равнодушно ответила Нили. – Будет думать, что в известном смысле делает это и для моей сестры. В конце-то концов особого удовольствия от того, что трахнет Элен, он не получит. Она не ахти какая красавица.
– Нили, ты хочешь сказать, что будешь сидеть сложа руки и спокойно созерцать это? Сестра никогда не простит тебе.
– Анна, ты не только говоришь как непорочная девственница, но и мыслишь, как святоша. Послушай, я ведь тоже девственница, но я все-таки знаю, что секс и любовь для мужчины две вещи разные. На гастролях Чарли снимал в гостиницах самые дешевые номера и отсылал моей сестре три четверти своего заработка, чтобы она с ребенком могла прилично жить. Но это вовсе не мешало ему поволочиться иногда за симпатичной девчонкой из другой труппы. Ему просто был нужен секс,.. И никакого отношения ни к Китти, ни к ребенку это не имело. Я храню свою девственность только потому, что знаю, мужчины придают ей огромное значение, и хочу, чтобы кто-нибудь полюбил меня так же, как Чарли любит Китти. Но у мужчин все по-другому. Не ждать же в самом деле, что и он окажется девственником.
В комнате Анны зазвенел звонок. Это означало, что к входной двери подошел Аллен, Она нажала кнопку, дав сигнал, что спускается, и взяла пальто с сумочкой.
– Ну ладно, Нили. Мне пора. Может быть, Аллен приехал на такси.
– Постой-ка, у тебя еще осталось то потрясное шоколадное печенье? – Нили заглянула в приоткрытый крохотный стенной шкаф.
– Бери всю коробку, – сказала Анна, широко открыв дверцу.
– О-о, шикарно! – взяв коробку, Нили бережно держала ее в руках. – У меня есть книга из библиотеки «Унесенные ветром», литровая бутылка молока и все это печенье. Ух ты! Ну и вечеринку я себе закачу!
* * *
Они пошли в небольшой французский ресторанчик. Аллен внимательно выслушал рассказ о ее новом поручении. Когда она закончила, он залпом допил кофе и попросил счет.
– Анна, думаю, что время пришло.
– Время для чего?
– Время для момента истины. Время для твоего ухода от Генри Бэллами в зените твоей славы.
– Но я не хочу уходить от мистера Бэллами.
– Уйдешь. – Он странно улыбнулся. Доверительно. Изменилась вся его манера держаться. – Полагаю, что квартира для Лайона Берка станет твоим огромным достижением.
– Хочешь сказать, что у тебя есть квартира на примете?
Он кивнул, загадочно улыбаясь, словно шутил. На улице он остановил такси и назвал адрес на Саттон-Плейс.
– Аллен, куда мы едем?
– Смотреть новую квартиру Лайона Берка.
– Так поздно? И потом, чья это квартира?
– Увидишь, – ответил он. – Немного терпения. – Весь остальной путь они молчали.
Такси остановилось у респектабельного здания неподалеку от Ист-Ривер. Стоящий у дверей швейцар вытянулся в струнку.
– Добрый вечер, мистер Купер.
Лифтер кивнул и привычно остановил лифт на десятом этаже. Аллен небрежно вставил ключ во входную дверь. Он включил свет, и перед ними предстала искусно отделанная гостиная. Нажал другую кнопку, и, заполняя комнату, полилась тихая мелодичная музыка. Это была во всех отношениях отличная квартира. Квартира, словно сделанная на заказ специально для Лайона Берка.
– Аллен, чья это квартира?
– Моя. Проходи, смотри другие комнаты. Довольно большая спальня… вместительные стенные шкафы. – Он раздвинул обе створки раздвижной дверцы. – Здесь ванная, там кухня. Небольшая, но с окном.
Она следовала за ним, не говоря ни слова. Это было непостижимо. Тихий, мягкий крошка Аллен – и вдруг живет здесь?
– А сейчас покажу тебе один минус. – Он прошел в гостиную и раздвинул спускавшиеся до пола шторы, открывая ей вид на соседнюю квартиру и окно, находящееся почти на расстоянии вытянутой руки.
– Вот этот неприятный момент, – сказал он. – В этом сказочном доме есть все, кроме вида из окна. Хотя должен признать, в той квартире напротив живет толстяк, которому я поражаюсь. Живет один, и за эти два года я ни разу не видел, чтобы он прикоснулся к пище. Живет на одном пиве – завтрак, обед и ужин. Смотри! – И словно по сигналу в кухню напротив, тяжело переваливаясь, вошел толстяк в одной майке и открыл бутылку пива.