Читать интересную книгу Огонь и очаг - Уильям Фолкнер

- Теперь ты это сделал?

- Да, сэр судья, - сказал Джордж. - Денег на это я набрал, теперь осталось всего ничего, только за топор за лопату взяться.

- Понятно, - сказал судья. - Генри, - обратился он к другому старику, тому, что с зубочисткой. - Где у тебя это виски? Можешь его вылить?

- Да, судья.

- И оба аппарата можешь уничтожить, разломать как следует?

- Да, судья.

- Тогда очисть мне помещение. Убери их. Хотя бы этого шута широкоротого убери.

- Про тебя говорят, Джордж Уилкинс, - шепнул Лукас.

- Да, сэр, - ответил Джордж. - Я так и подумал.

IV

Сперва он полагал, что хватит двух, от силы трех дней, а вернее, ночей, поскольку днем Джорджу придется работать в поле и вдобавок вместе с Нат дом готовить для семейной жизни. Но прошла неделя, Нат хоть раз в день да показывалась дама - обычно что-нибудь взять взаймы, - а Джорджа он так и не видел. Он понял причину своего нетерпения: тайна кургана, на которую кто-нибудь, любой человек может набрести случайно, как он сам; быстро, с каждым днем сокращается срок, отпущенный ему на то, .чтобы не только найти клад, но и употребить его с пользой и удовольствием, - все повисло из-за мелкого, некстати возникшего дельца, да и ожидание заполнить было нечем год добрый, лето спорое, кукуруза и хлопок всходили чуть ли не по пятам за сеятелем, так что и забот никаких, только на изгородь облокотись, гляди, как растет; вот и получалось: одним надо бы заняться, да нельзя; другим заняться можно было бы, да нужды нет. Но наконец, через неделю с лишним, когда Лукас почувствовал, что еще день - и терпение у него лопнет, в сумерках, стоя в кухонной двери, он увидел, как Джордж прошел перед домом, скрылся в конюшне, потом появился с его кобылой, впряг ее в телегу и уехал. На другое утро Лукас дальше первого участка не пошел; он прислонился к светлой от росы изгороди, стал смотреть на хлопок - и тут ему закричала из дома жена.

Когда он вернулся, перед очагом на стуле, наклонившись и свесив длинные узкие ладони между колен, с распухшим от слез лицом сидела Нат.

- Все вы со своим Джорджем Уилкинсом! - сразу начала Молли. - Давай, расскажи ему.

- Ни колодца не начал, ничего, - сказала Нат. - Крыльцо и то не подпер. Ты ему сколько денег дал, а он не начал даже. Я его спрашиваю, а он говорит: подожди, еще не собрался, - подождала, опять спрашиваю, а он опять свое: не собрался. Тогда я ему сказала: не начнешь, как обещался, я, может, другое вспомню про ту ночь, когда шерифы к нам нагрянули, - а вчера вечером говорит: мне тут надо кое-куда, могу поздно вернуться, ты бы у своих переночевала, - а я говорю: на засов запрусь - подумала, он для колодца что-то хочет заготовить. А как увидела, что папину лошадь и телегу вывел, думаю: так и есть. Является чуть ли не утром - и с пустыми руками. Ни чем копать, ни досок для крыльца - а деньги папины истратил. Ну и сказала ему, что я сделаю, - подождала у дома, пока мистер Рос не проснулся, и говорю мистеру Росу, что совсем другое вспомнила про ту ночь, а мистер Рос заругался и говорит - поздно вспомнила, потому что теперь я Джорджу жена, суд меня не будет слушать, и поди, мол, скажи отцу и Джорджу, чтобы к вечеру духа их тут не было.

- Дождались! - закричала Молли. - Вот он, ваш Джордж Уилкинс! - Лукас уже шел к двери. - Куда пошел-то? - сказала она. - Куда теперь денемся?

- Ты погоди беспокоиться, куда денемся, - сказал Лукас, - до той поры, когда Рос Эдмондс забеспокоится, почему мы не съехали.

Солнце уже встало. День обещал быть жарким; и хлопок и кукуруза еще подрастут до заката. Когда он подошел к дому Джорджа, Джордж молча появился из-за угла. Лукас пересек лысый, залитый солнцем двор в хитрых завитушках сметенной пыли - эту науку Нат переняла у матери.

- Где он? - спросил Лукас.

- Я его спрятал в овражке, где мой старый лежал, - ответил Джордж. - В тот раз шерифы ничего не нашли, теперь искать там не станут.

- Дурень, - сказал Лукас. - Пойми ты: теперь до выборов недели не пройдет без того, чтобы кто-нибудь из них не пошарил в овраге - коли Рос сказал им, что там прятали. А если тебя обратно поймают, у тебя не будет свидетеля, на котором ты с прошлой осени женат.

- Теперь меня не поймают, - сказал Джордж. - Теперь я ученый. Буду на нем работать, как вы велите.

- Давно бы так, - сказал Лукас. - Вот стемнеет, бери телегу и увози его из оврага. Я покажу, куда спрятать. Хе, - сказал он. - Этот небось старого родной братец, будто старого и не уносили.

- Нет, сэр, - сказал Джордж. - Этот хороший. Змеевик у него почти что новый. Почему я и цену не мог сбить. Крыльцовых и колодезных еще бы два доллара, и хватило, но я сам достал, вас не пришлось беспокоить. Да я не о том волнуюсь, что меня поймают. Я голову ломаю, что мы Нат скажем насчет крыльца и колодца.

- Кто это "мы"? - спросил Лукас.

- Ну тогда я, - сказал Джордж.

Лукас посмотрел на него молча. Потом сказал:

- Джордж Уилкинс.

- Сэр? - сказал Джордж Уилкинс.

- Я насчет жены советов никому не даю.

ГЛАВА ВТОРАЯ

I

Шагов за сто до лавки Лукас, не остановившись, бросил через плечо:

- Обождите здесь.

- Нет, нет, - сказал коммивояжер. - Я с ним сам потолкую. Если не смогу ему продать, тогда и... - Он остановился. Вернее, отпрянул: еще бы шаг - и он налетел на Лукаса. Он был молодой, под тридцать, само уверенный, с бойкостью, слегка потертой, и нахрапом, свойственным людям его призвания, белый. Но тут

он даже говорить перестал и поднял голову к негру в старом комбинезоне, смотревшему на него не только с достоинством, а властно.

- Здесь обождите, - сказал Лукас.

И вот под ясным августовским утренним небом торговец прислонился к ограде, а Лукас пошел в лавку. Он поднялся на крыльцо, возле которого стояла под широким фермерским седлом молодая светлая кобыла со звездочкой и в трех чулках, и вошел в длинную комнату, где на полках были разложены консервы, табак, лекарства, а на крюках висели цепные постромки, хомуты, клешни хомутов. Эдмондс сидел за бюро перед окном фасада, писал в гроссбухе. Лукас стоял и смотрел ему в затылок, пока он не обернулся.

- Он приехал, - сказал Лукас.

Эдмондс откинулся на спинку и развернулся вместе с креслом. Глаза у него загорелись еще до того, как остановилось кресло. С неожиданной яростью он крикнул:

- Нет!

- Да, - сказал Лукас.

- Нет!

- И ее с собой привез, - сказал Лукас. - Я своими глазами видал...

- Как прикажешь понимать - ты вызвал его сюда, хотя я тебе сказал, что не только трехсот долларов - трехсот центов, трех центов ты от меня в долг не...

- Говорю вам, я видал, - сказал Лукас. - Своими глазами видал, как она работает. Утром я закопал во дворе доллар, а машина пошла прямиком туда и нашла его. Мы найдем эти деньги нынче ночью, а утром я с вами рассчитаюсь.

- Хорошо! - сказал Эдмондс. - Прекрасно! У тебя в банке больше трех тысяч. Возьми в долг у себя. Тогда и отдавать не придется.

Лукас смотрел на него. Он даже не моргнул.

- А-а, - сказал Эдмондс. - Так в чем же дело? А в том, черт возьми, что ты не хуже меня знаешь, что никакого клада нет. Ты тут прожил шестьдесят семь лет. У кого это здесь бывало столько денег, чтобы еще закапывать? Можешь ты представить, чтобы человек в нашем краю закопал хоть двадцать центов и чтобы его родня, друзья, соседи не вырыли их и не потратили раньше, чем он домой придет и лопату поставит в угол?

- Неправильно говорите, - сказал Лукас. - Люди находят. Я же говорил вам про двух приезжих белых - как они приехали ночью, три года, а может, четыре назад, выкопали двадцать две тысячи долларов в старом кувшине и уехали - их и увидеть никто не успел. Я нашел ихнюю яму, закопанную. И кувшин.

- Да, - ответил Эдмондс. - Ты говорил. И сам тогда в это не верил. А теперь стал думать по-другому. Так?

- Они нашли, - сказал Лукас. - И скрылись, пока никто не узнал. Даже про то, что они здесь были.

- Откуда же ты тогда знаешь, что нашли двадцать

две тысячи?

Но Лукас только посмотрел на него. Во взгляде его было не упрямство, а бесконечное, прямо саваофовское, терпение, словно он наблюдал за выходками безумного ребенка.

- Был бы здесь ваш отец, он одолжил бы мне триста долларов, - сказал он.

- А я не одолжу, - сказал Эдмондс. - Будь моя воля, запретил бы тебе и свои тратить на эту чертову машину для охоты за кладами. Но ты ведь и не собираешься тратить свои. Затем ко мне и пришел. У тебя ума хватило. Понадеялся, что у меня не хватит. Так, что ли?

- Вижу, придется мне взять свои, - сказал Лукас. - Я последний раз вас спрашиваю...

- Нет! - сказал Эдмондс.

На этот раз Лукас смотрел на него добрую минуту. Он не вздохнул.

- Ну ладно, - сказал он.

Выйдя из лавки, он увидел и Джорджа - глянец засаленной панамы под деревом, где они с коммивояжером сидели на корточках, не имея под собой другой опоры, креме собственных пяток. {Ага}, подумал он. {Ты можешь говорить, как городской, и даже думать, что ты городской. Но теперь-то я знаю, где ты вырос.} Лукас направился к ним, торговец поднял глаза. Он кинул на Лукаса цепкий взгляд, тут же встал и зашагал к лавке.