Глава 3
Жених
В то самое утро, когда родился остроумный план мисс Каролайн Крессуэлл, жениха мисс Линли можно было найти в библиотеке его дома в Суссексе. Поместьем Фэрингс владели многие поколения семьи Рэйвиншоу, но дедушка нынешнего владельца велел снести до основания старые строения и на их месте возвел величественное здание с невероятных размеров портиком и боковыми пристройками. Так как стоимость постройки волновала его меньше всего, для разработки проекта был приглашен самый известный архитектор того времени, и библиотека, в которой теперь сидел мистер Рэйвиншоу, являла собой роскошный образец элегантности и изящного декора. Высокие окна выходили на ухоженный английский парк, за которым простирались луга с группами деревьев, а за ними лесные угодья, полные дичи. Где-то уже на самой линии горизонта грядой возвышались холмы.
Владелец этого прекрасного дома и бескрайних угодий сидел у богато инкрустированного письменного стола, стоявшего в проеме между двумя окнами. Одной рукой он облокотился на спинку кресла, в то время как пальцы другой руки отбивали нетерпеливую дробь по полированной поверхности стола. Когда Летишия Фентон столь нелестно отзывалась об его характере, она только озвучивала мнение, сложившееся о нем среди широкого круга его знакомых. Хотя некоторые, относящие себя к числу его немногочисленных близких друзей, отнюдь не разделяли этой точки зрения. Действительно, железная воля мистера Рэйвиншоу и его способность игнорировать мнение света большинством воспринимались как проявление непомерного высокомерия. Обществу Гай Рэйвиншоу обычно демонстрировал только свой неподатливый нрав, но если он кого-то одаривал своей дружбой, то делал это искренне и безоговорочно.
Гай Рэйвиншоу не отличался особой мужской красотой, но в его смуглом лице с несколько резкими чертами и холодными серыми глазами чувствовалось неотразимое достоинство. Время от времени, когда смех смягчал строгую линию рта, истинные качества Гая Рэйвиншоу проявлялись совсем в ином свете, но немногие счастливцы имели возможность наблюдать за ним в такие минуты. В то апрельское утро мистер Рэйвиншоу нервно кривил губы, брови его сурово сошлись на переносице. Было видно, что у него вот-вот иссякнет всякое терпение.
Причиной его раздражения являлся элегантный молодой человек, сидевший напротив. Это был его двоюродный брат Пелем Рэйвиншоу – полная противоположность своему родственнику. Субтильный светловолосый молодой человек с живыми чертами лица, на котором легкомысленные и беспутные развлечения и беспорядочный образ жизни пока еще не оставили существенных отметин, своим обликом обманывал всех, с кем его сводила судьба, даже самых мудрых и опытных. Еще в раннем отрочестве Пелем обнаружил власть своего обаяния и с тех пор всегда пользовался им более или менее успешно. Мистер Рэйвиншоу, однако, не поддавался чарам своего кузена, и тот, зная это, даже не пытался пускать их в ход.
Угрюмая складка залегла вокруг его красивого рта, а когда он переводил взгляд на своего родственника, в его карих глазах читались злость и негодование. Старший из Рэйвиншоу отвечал на эту мрачную угрюмость холодной неприязнью.
– Выходит, – помолчав, желчно заметил он, – ты запамятовал слова, сказанные мной на прощание и нашу прошлую встречу?
Младший в ответ только молча недовольно заерзал на своем кресле.
Мистер Рэйвиншоу продолжил:
– Но я предупреждал тогда, сударь, что пришел на выручку в последний раз, и если впоследствии ты опять окажешься в подобной ситуации, тебе придется самому решать эту проблему, уже без моей помощи. Ты же знаешь, я не швыряю на ветер пустые угрозы.
– Проклятье! Если ты не поможешь мне, я окажусь в долговой тюрьме, – мрачно процедил Пелем. – Если только раньше не пущу себе пулю в лоб.
– Твои угрозы, – размеренно выговаривая каждый слог, парировал Гай, – не заставят меня и пальцем пошевелить. Твоя безвременная кончина освободила бы меня от бремени, которое с годами стало досаждать мне все больше и больше.
– А как же драгоценная честь семьи Рэйвиншоу? – презрительно усмехнувшись, поинтересовался Пелем. – Хорошенький скандальчик разразится, если ты позволишь своему наследнику гнить в тюрьме, поскольку ты, черт побери, из-за своей треклятой скупости откажешься оплатить мои долги.
Руки Гая непроизвольно потянулись к ручкам кресла, как если бы он приготовился подняться, и такое пламя гнева полыхнуло в его серых глазах, что даже дерзость Пелема была на мгновение умерена испугом. Но старший проявил осмотрительность и заставил себя успокоиться, а когда заговорил снова, его голос звучал столь же нарочито спокойно, как и прежде:
– Не стоит тебе делать слишком уж большую ставку на мою лояльность семье, Пелем. Бывают времена, когда цена ее становится слишком высока. На протяжении десяти неблагодарных лет я помогал тебе выкарабкиваться из всяческих историй и предотвращал сокрушительные скандалы, коим ты являешься причиной. Послушай, мне слишком опротивело все это. Там, где дело касается меня, твоя карта бита.
Он поднялся во весь рост, величаво выпрямился и подошел к камину.
Мода того времени предписывала мужчинам носить плотно облегающие длиннополые сюртуки, панталоны в обтяжку и высокие блестящие ботфорты, доставляя неудобства представителям сильного пола. Но все эти детали мужского туалета великолепно смотрелись на Гае Рэйвиншоу. Он был выше среднего роста и очень крепкого телосложения, так что неприязнь худосочного Пелема, испытываемая к своему родственнику, уходила корнями в примитивную зависть.
– Безрассудство и буйные выходки твоей необузданной юности я мог еще прощать, – продолжил мистер Рэйвиншоу, – но это только малая часть твоих прегрешений. Все это превращается в какой-то порочный круг, ты – лгун, вор и обманщик, причем в тебе нет ничего, что искупало бы, хотя бы частично, твои грехи. Тебя, мой дорогой, никогда не волновало ничего, кроме удовлетворения собственных эгоистичных желаний. До сих пор ты вполне успешно морочил обществу голову, представляя себя совершенно в ином свете, но меня не обманешь никаким притворством.
Покраснев от злости как рак, Пелем вскочил, не выдержав уничижительного обвинения и высокомерного тона. От злости кровь бросилась ему в лицо, на щеках выступили багровые пятна. Как всякий человек, он не слишком любил слушать неприятную правду и готов был обрушить на Гая поток возмущенных слов, но под презрительным взглядом холодных серых глаз слова, которые он собрался произнести, замерли у него на губах. Гай не относился к числу тех, кого он мог легко обмануть!