Люк ожидал услышать совсем противоположное, и слова Тесс поставили его в тупик. Пока он размышлял, доктор Ванштейн поспешил исправить ситуацию.
— Тесс, все не так просто, — возразил он. — Ты же знаешь цель нашего визита в дом миссис Кушман. Сеансы гипноза тебе помогли кое-что вспомнить из твоего раннего детства. Это были какие-то несвязные обрывки, но они наводят на мысль, что ты кое-что помнишь и об этом доме, и твоей семье.
— Кто бы сомневался, — пробормотал себе под нос Люк, но недостаточно тихо. Тесс вскинула на него глаза и рассмеялась. «Черт, до чего хороша!» — подумал он, но тут же одернул себя. Определенно, сегодня с ним происходило что-то странное. С этим пора кончать. — М-да, красивая сказка! Мисс Алкотт, не знаю, что еще вы и доктор Ванштейн насочиняете, но я не верю ни единому вашему слову.
— Хороши бы вы были, мистер Мэнсфилд, если бы сразу во все это поверили, — усмехнулась Тесс. — Такой глупости от вас я и ожидать не могла.
Люк уже собрался было сказать в ответ какую-нибудь колкость, но передумал. Ничего, скоро она запоет по-другому.
— Сеансы гипноза — занятная штука, — сухо сказал он, — но давайте проверим ваши обрывочные воспоминания, сделаем небольшой тест, вы согласны? Джейн, я думаю, мы начнем с фотографий.
— Хорошо. — Джейн Кушман извлекла откуда-то из-под стола большую папку и достала из нее пять цветных фотографий размером восемь на десять. На снимках Тесс увидела очаровательных пони. — Посмотрите, мисс Алкотт, ничего не припоминаете?
— Фу, опять лошади! — поморщилась Тесс, поднимая глаза на собеседницу. — Я же говорю — не люблю их.
— Это пони, — поправила ее Джейн Кушман и протянула фотографии. — Среди них есть любимчик Элизабет. Я хочу, чтобы вы его нашли.
Тесс быстро просмотрела фотографии и положила их на стол.
— И как же я это сделаю? — недовольно спросила она. Затем посмотрела на доктора Ванштейна. — Макс, я же тебе говорила, что это бессмысленная затея. Зря мы пришли, пойдем отсюда. — Выпалив это, она вскочила на ноги.
— Подождите, мисс Алкотт, не уходите, — попросила ее Джейн Кушман. — Вы же едва взглянули на фотографии. Попробуйте еще раз.
— Не буду. Чего ради я должна их разглядывать? — разозлилась Тесс. — Не помню я никаких дурацких пони. Я и лошадей-то видела только в вестернах по телевизору. Вы, конечно, можете показать мне фотографию и сказать, что вот этого пони я уж обязательно должна помнить, поскольку он начинал весело помахивать хвостом, если ему кричали «привет!», а я, конечно, могу соврать: «Да-да, я его узнаю», — но только зачем вам это нужно?
На мгновение воцарилась тишина.
— Вот этот пони, — едва слышно произнесла Джейн Кушман, выбрав одну из фотографий. Тесс удивленно уставилась на красивого пегого пони с длинной белой гривой. — Стоило сказать «привет!», как он начинал помахивать хвостом. Этому его научил Люк. А Элизабет при этом заливалась радостным смехом.
— Ой! — воскликнула Тесс и медленно опустилась в кресло.
Вновь повисла тишина.
Люк не сводил глаз с лица Тесс. «Надо же — как мы смутились! Делает вид, что испытывает неловкость от того, что попала в точку, — ехидно подумал он. — И у нее это здорово получается. Теперь понятно, почему этой крошке так везло в ее авантюрах — ведь она прирожденная актриса. Ничего не скажешь — великолепно сыграла. Именно сыграла, но не более того». Он ни секунды не сомневался в том, что Тесс — аферистка.
— Вы говорите на каком-нибудь иностранном языке, мисс Алкотт? — нарушила молчание Джейн Кушман.
— На шести.
Все словно по команде уставились на Тесс.
— И на французском? — уточнила Джейн.
— Да, конечно. — К Тесс вернулась уверенность в себе. — Без знания французского я просто не смогла бы работать. Можно сказать, что это международный язык высшего общества во всем мире. Я выучила все те языки, которые мне были нужны для работы, миссис Кушман.
— Элизабет тоже говорила по-французски, — сказала Джейн Кушман. — Моя невестка Женни, мать Элизабет, была француженкой.
— Да? Впрочем, об этом можно догадаться по ее имени.
— Однако, мисс Алкотт, — сказал Люк, — мне кажется, что вам приходилось каждый раз менять свою личину, чтобы успешно заниматься ремеслом, которое вы избрали. Я думаю, для вас не составляет труда перевоплощаться то в умненькую и очаровательную молодую леди, то — в саму невинность, эдакую святую простоту, как сейчас, например. Я прав?
— Конечно, — не моргнув глазом, словно он сказал не колкость, а комплимент, весело ответила Тесс. — Мошенник-виртуоз — это прежде всего хороший артист. Кем только я не была! Мне довелось поработать и обычной продавщицей в магазине, где я строила из себя невинную овечку, и компьютерным специалистом, помешанным на электронике. А как-то раз в Европе, если хотите знать, я вообще была принцессой. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Вы даже не представляете, как приятно и легко дурачить людей. Иногда мне казалось, что они сами этого хотят. Буквально в считанные дни, а то и часы любому человеку можно заморочить голову, и он поверит во что угодно. Самое главное — действовать быстро и напористо. Это своего рода блицкриг: пришел, увидел, победил. А потом смеешься над этими простофилями, которые даже не удосужились посмотреть твои документы. Вот так-то.
— Вы и сейчас нас разыгрываете? — поинтересовалась Джейн Кушман.
Тесс какое-то мгновение пристально смотрела на нее, а затем улыбнулась. На ее щеках вновь появились очаровательные ямочки.
— Если только самую малость, — призналась она. — А что вы хотите от закоренелой, прожженной аферистки?
Джейн Кушман рассмеялась и, наклонившись вперед, накрыла ладонью руку Тесс.
— Моя дорогая, я так рада, что познакомилась с вами. Спасибо, что пришли сегодня. Я прошу вас и доктора Ванштейна остаться на ленч, если, конечно, вы не спешите по своим делам.
— С большим удовольствием и спасибо за приглашение, — торопливо ответил доктор. Люк с неприязнью покосился на него.
Он бы удивился, если бы тот отказался.
— Джейн, вы не хотите позвать Ходжкинса? Пусть принесет то, о чем мы с вами говорили. Хорошо?
— Да, Люк, конечно. — Она насмешливо посмотрела на своего адвоката, который тщетно силился скрыть нетерпение и раздражение.
Вызвали Ходжкинса. Он величаво и бесшумно, словно айсберг, вплыл в гостиную, держа перед собой большой серебряный поднос, на котором что-то лежало. Его бесстрастное лицо, лишенное всякого выражения, казалось застывшей ледяной маской. Ходжкинс поставил поднос на стол и, убрав чашки, с поклоном гордо удалился. Люк проводил его недовольным взглядом. «У этого парня, похоже, нет нервов», — подумал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});