Читать интересную книгу Я изменю свою судьбу или месть – блюдо, которое подается холодным - Жанна Юзвик

– У меня нет больше никого, только мама.

– Я обещаю, что ты увидишься с мамой, но ты должна вспомнить всё что было после того как ты закончила институт.

Люда наморщила лоб, темнота, кругом одна темнота, она напрягла память и вдруг испытала такой панический ужас, что закричала. Кольцов быстро успокоил девушку, её ещё немного трясло, когда она попыталась объяснить ему:

– Я не могу вспомнить, там какой-то барьер в голове, а дальше очень страшно! Я боюсь! Пожалуйста, не заставляйте меня это делать!

Кольцов вышел, пусть придёт в себя, она скоро всё вспомнит, и кто знает, может быть то, что она расскажет, пригодится ему.

Глава 3

Вера Ивановна после всего случившегося, пропадала у отца Елисея, он привёл её в староверское поселение, и она молилась день и ночь, и блуждала по тайге со старым священником. После возвращалась в город, в городе было много верующих людей, Вера Ивановна встречалась с ними, находила нужные слова, укрепляла веру, если бы не это, не выдержало бы её сердце такого испытания. Шло время, и однажды вечером раздался звонок телефона:

– Шаховская? Вера Ивановна?

– Да, это я.

– Нам необходимо поговорить, жду вас через час на вокзале, это касается вашей дочери. Стойте на крыльце у входа.

И в трубке послышались короткие гудки. Женщина положила трубку, руки её тряслись, схватив с вешалки платок, она накинула его на голову и выскочила из дома. Через полчаса она была уже на вокзале и оставшееся до встречи время не знала, куда себя деть, то садилась на лавочку, то вставала и ходила до фонаря и обратно. Наконец, стрелка на вокзальных часах подошла к восьми, и Вера Ивановна бросилась к входу, через несколько минут томительного ожидания, к ней подошёл мужчина лет пятидесяти:

– Вера Ивановна?

Она смогла только кивнуть.

– Не волнуйтесь, пойдёмте. Меня зовут Николай Петрович, я главврач клиники, где находится ваша дочь. Сейчас я совершаю должностное преступление, разговаривая с вами, но я пожалел Люду, и поэтому я здесь. Дело в том, что в данный момент ваша дочь рожает, роды тяжёлые, она мучается уже вторые сутки. Ребёнка отдадут в детдом, но я мог бы на свой страх и риск отдать его вам, но не бесплатно, я сильно рискую, вы понимаете?

– Хорошо, я согласна.

– Тогда сейчас мы поедем к ней, она рожает в палате, поскольку я не имел права оставлять ребёнка, у неё нет квалифицированной помощи, мы, к сожалению, психиатры, а не акушеры-гинекологи. Да и в эту тайну посвящены кроме меня только два человека, санитар и медсестра, они сейчас и пытаются помочь ей.

– Так что же мы? Поехали быстрей!

Они сели в машину, у психиатра был «Москвич» и поехали. Вера Ивановна многое передумала за то время, что Люда провела в больнице, какой позор ей пришлось пережить, когда она узнала, что её дочь нашли голой в компании двоих трупов. Что толкнуло её на измену? Её дочь прелюбодейка и убийца! На ноже были обнаружены её отпечатки пальцев, нашлись свидетели, которые утверждали, что Люда меняла любовников, чуть ли не каждую неделю, а убитого ею коллегу видели довольно часто, он иногда встречал её после работы.

Против Люды были все улики, и посадили бы её надолго, если бы сочли вменяемой. Вера Ивановна не знала, что было лучше, тюрьма или психушка, подумав она, решила, что хрен редьки не слаще, и дочь свою она может вообще не дождаться, а ребёночка спасти она должна.

– А если бы я отказалась забрать ребёнка, куда вы бы его дели?

Кольцов устало посмотрел на женщину:

– Она ещё не родила, и неизвестно родит или нет, ну а так, вообще, пришлось бы отдать в какой-нибудь специализированный интернат, потому что у больной матери, рождаются больные дети.

– Вы думаете, что ребёнок родится больной? Но ведь Люда была абсолютно здорова, пока не случилось это….

– Вот поэтому я и сохранил ей ребёнка, девяносто процентов из ста, что он будет здоров, не считая конечно небольших проблем с психикой. Ребёнок может быть или пассивным, чуть заторможённым или гиперактивным, разрушающим всё на своём пути, но если с детства контролировать его действия, то я думаю, всё будет в порядке.

Машина подъехала к высокому забору, обтянутому колючей проволокой. Кольцов вышел, позвонил в звонок и ворота открылись. Они поехали по дороге мимо длинного серого здания, и остановились у торца. У Веры Ивановны сердце колотилось так, что казалось вот-вот выпрыгнет. Николай Петрович опять позвонил, что-то тихо сказал, и дверь открылась, они вошли. Сразу возле двери стояла железная решётка, которую главврач открыл ключом, потом он быстро затащил женщину, в какую-то комнату, где дал ей белый халат.

– Ни с кем не разговаривать, не пугаться, держать себя в руках, ясно?

– Да-да, я всё поняла.

Вера Ивановна никогда не была в таком месте, и когда они пошли по коридору, у неё волосы встали дыбом, от нечеловеческих криков, воя, хохота, раздававшихся из-за закрытых дверей. Она заткнула уши, господи, бедная девочка, в этом аду! Но тут же гнев вытеснил жалость, сама заслужила такую участь, пусть теперь несёт свой крест до конца! А она будет молиться за неё. Наконец, после долгих переходов по этажам и коридорам, они подошли к палате, возле которой дежурил санитар, мужчина крепкого телосложения с угрюмым лицом.

– Ну как она? – спросил Кольцов.

– Не знаю, там Лена, – пожал плечами санитар.

Николай Петрович открыл дверь, и они вошли. Люда металась на кровати, глаза её были закрыты, измученное лицо выделялось белым пятном на серой наволочке. Вера Ивановна подошла к кровати:

– Люда, ты меня слышишь?

В это время главврач спросил у медсестры, как она, та ответила, что головка уже показалась и нужно последнее усилие, но девушка так устала, что не может его сделать.

– Мама, – прошептала Люда и открыла глаза. И собрав последние силы, напряглась и вытолкнула плод из себя, и когда раздался крик новорождённого, в мозгу у девушки как будто что-то щёлкнуло, и она вспомнила всё.

– А-а-а, мама я не убивала! Андре-ей! – закричала она.

Медсестра быстро сделала ей укол и девушка вскоре успокоилась. Младенца обмыли, перевязали пуповину, с виду ребёнок был вполне нормален, это была девочка. Николай Петрович что-то прошептал сестре, и она вышла.

– В вашем распоряжении десять минут, – сказал Кольцов и вышел.

– Мама, поверь, я не виновата, это всё они подстроили.

Люда схватила мать за руку, но Вера Ивановна вырвала руку, она не верила ей.

– Если хочешь, напиши дочери записку, ведь ты вряд ли увидишь её. Я выращу её, и постараюсь оградить от мужчин, чтобы не повторила она твою судьбу.

Люда попросила мать, взять у главврача, который стоял за дверью, ручку и бумагу, и когда он дал, написала несколько строк.

– Мама, назови её Настей.

– Хорошо, я буду молиться, за тебя.

Вера Ивановна запеленала крошку в простыню, больше ничего не нашлось, и поднесла к дочери:

– Попрощайся.

Люда сквозь слезы пыталась запечатлеть в своей памяти образ дочери, малютка казалась вполне довольной и пускала пузыри, беззубым ртом. Тут зашёл Николай Петрович:

– Всё, пора, скоро пересмена, нужно быстрее уходить.

Вера Ивановна забрала ребёнка:

– С ней будет всё в порядке, прощай!

И вышла, глотая слезы, даже не поцеловав дочь на прощание, за что все последующие годы кляла себя. Всю дорогу, пока Кольцов вёз её домой, она думала, за что бог так наказал их семью? Люду она вырастила сама, Алексей, отец Люды, погиб сразу после её рождения. Рыболовецкий траулер затонул, попав в сильный шторм, и с тех пор она даже не взглянула на другого мужчину, хотя предложения были, но она решила посвятить свою жизнь дочери.

И правда не знаешь, где упадёшь, ведь были у неё предчувствия, что этот брак плохо закончится. «Не сумела я, уберечь дочь, сумею ли уберечь внучку?» – подумала Вера Ивановна. «Нужно отдать её, я не хочу к ней привязываться, мои помыслы и вся оставшаяся жизнь, теперь принадлежат Господу, но позволить погибать девочке, где-нибудь в детдоме я не могу». Они с Николаем Петровичем доехали до дома. Зашли в квартиру, ребёнок заплакал, Вера Ивановна повернулась:

– Уйдите, пожалуйста. Завтра в семь, я расплачусь с вами, здесь дома у меня всё равно ничего нет, за деньгами мне нужно ехать. Но вы не переживайте, я вас не обману.

– Я верю вам, позвоню в половину седьмого. И Николай Петрович пошёл к выходу.

– Подождите! Последний вопрос, скажите, моя дочь выйдет оттуда?

– Определённо, я не могу сказать, – пожал плечами он. – Сейчас, она почти нормальна, рецидив прошёл, она не агрессивна, я бы отпустил её прямо сейчас, дома она бы совсем оправилась. Но, к сожалению, она убийца, и кто знает, что будет дальше, поэтому я не имею права выписать её. Нужно понять первопричину, что толкнуло её на убийство? Каковы мотивы? И почему случился сбой в психике? И скажу больше, ею очень интересуются, там, наверху, и почему-то мне кажется, что они не будут рады, если ваша дочь выйдет на свободу. Понимаете, я скрыл, что Люда беременна, пожалел девочку, не стал назначать ей психотропные лекарства, хотя мне чуть ли, не приказали сделать это. И если об этом узнают, у меня будут большие проблемы. Я думаю в клинике она в большей безопасности, чем на свободе. Я сам буду наблюдать её, и возможно, через какое-то время, когда про неё забудут, она вернётся к вам.