Читать интересную книгу Истории Выживших (сборник) - Александр Козин

Калуга тоже притормозил и завертел головой. Он был повыше ростом и первым разглядел, что показалось шоссе.

– Хреново! – бросил он между надсадными сиплыми выдохами. – Шоссе, похоже, петлю делает! Там опять асфальт.

От старой дороги беглецов отделяло метров тридцать. За асфальтом торчали верхушки низкорослых деревьев, их было плохо видно сквозь пелену дождя.

– Давай к тем деревьям! – решил Калуга. – Может, успеем перемахнуть шоссе и укроемся в зарослях.

И снова бросок сквозь кусты. Уже выскочив на асфальт, Яна поняла – что-то неправильно, а потом разглядела сквозь дождевой полог, что хилые корявые деревца торчат из болота. Не удастся там укрыться. А моторы ревели все явственней, погоня приближалась. И бежать было больше некуда. Дождь заливал болото, капли били в мягкое сплетение зелени на поверхности, трясина дышала, по ней пробегали волны, кое-где дождевая влага собиралась лужами в прогнувшемся слое мха.

– Лес бы вас взял! Болото! – в сердцах выкрикнул Калуга. – Хотя стоп! Есть идея! Дай сюда!

Он вцепился в подсумок и рванул на себя, Яна инстинктивно потянула обратно. Они дергали металлически брякающий подсумок, стоя посередине асфальтовой полосы, дождь равнодушно шелестел, звуки идущих машин приближались…

– Отдай, старая! – прикрикнул Калуга с новым рывком. – Ну, кому сказал? Нашла время упираться!

Он рванул еще раз и выдернул добычу из мокрых Яниных пальцев. Из-за толчка она оступилась, попятилась и плюхнулась на асфальт, больно ударившись копчиком. От боли и обиды Яна вдруг, неожиданно для самой себя, заплакала. Со слезами выходили страх, отчаяние, усталость и вся горечь, скопившаяся в душе за эту страшную ночь.

А Калуга не глядел на нее, он отбежал к обочине и зачавкал грязью, направляясь к болоту. Его ботинки оставляли четкие отпечатки, которые, конечно, заметят преследователи. Шагая в топком месиве, он шарил рукой в подсумке, выхватывал горстями рубли и швырял направо и налево. Когда стал проваливаться почти по щиколотку, остановился. И пошел назад – не оборачиваясь, а пятясь спиной вперед. Прежде чем снова ступить на асфальт, он встал в лужу и дал пластам грязи отвалиться с подошв. Еще несколько монет и серебряных слитков полетели на асфальт…

– Вставай! – крикнул он. – Некогда рассиживаться!

Яна поднялась, вытирая рукавом лицо. Оглянулась – теперь от дороги к болоту уводили две цепочки следов. Там и сям в грязи и мокрой траве поблескивало серебро, матово отсвечивали монеты… Точно, полное впечатление, что беглецы, роняя добычу, свалили именно в эту сторону.

– Ну, а теперь – снова бегом! – прикрикнул Калуга, срываясь с места.

Яна побежала за ним по шоссе. Шум и лязг позади несколько минут нарастали, потом колона встала, Яна различила невнятные возгласы – следы Калуги были замечены. Бабахнул выстрел. То ли для порядка по болоту пальнули, то ли просто так – от избытка чувств.

Больше их никто не преследовал. Люди Кривого будут долго собирать рассыпанные монеты и обыскивать болото. Найдут не всю пропавшую сумму – это значит, будут искать и искать снова. Конец погоне!

Потом, когда все закончилось, прекратился дождь, шоссе осталось далеко позади, Калуга протянул слабо звякнувший подсумок Яне:

– На, и успокойся.

Яна сердито вырвала из его рук добычу, уселась в мокрую траву и вытряхнула монеты со слитками. Быстро рассортировала на две равные кучки и кивнула:

– Выбирай.

Больше половины выкинул Калуга, но и оставалась вполне порядочная сумма. Они сгребли каждый свою половину, рассовали по карманам.

– Ну вот… – неопределенно произнес он. – Вот и все.

– Да, – согласилась Яна. – Вот и все. Что же мы такое ночью видели-то? Что это было?

– Ты же сама сказала – семя.

– Сказала. Только в чем смысл? Неужели из такого Лес начинается? В чем его ценность?

– Может, из такого новый анклав Леса разрастается? Или какое-то особенно мутантское дерево взойдет? Да кто его знает? Кто вообще про Лес может что-то точно сказать?

Яна кивнула:

– Все правильно, никто толком ничего не знает. Жалко, что это мутантское семя продать не удастся.

– Зато живы остались. – Калуга подмигнул: – Тоже неплохо!

Добыча поделена, погоня отстала. Больше их ничего не связывало. Ведь не принимать же во внимание, что они вместе пережили страшную ночь, когда Лес уничтожил всех на Скотобойне? Что уцелели вдвоем из двадцати человек? Что сражались с мутантами и выручали друг друга? Это обычное дело и не повод для каких-то особых отношений.

Яна встала, отряхнула мокрые брюки и кивнула:

– Ну, удачи тебе, что ли?

– И тебе, старая. Да, погоди!

Калуга полез в карман, потом в другой. Его лицо стало задумчивым. Наконец он отыскал то, что хотел, и протянул Яне маленький сверток в фольге:

– Возьми, утешься. Не жалей о том, что я монеты выбросил, так нужно было.

– Ладно… я уже поняла. А что это?

Она развернула подарок.

– Шоколад?

– Ага, – Калуга расплылся в улыбке, – помогает. Для нервов, в смысле.

Яна тоже попыталась улыбнуться. Дождь, слезы и пот давно смыли липкую корку, стягивавшую лицо. Сейчас она выглядела, как и положено выглядеть девчонке семнадцати лет: перепуганной и уставшей.

– Бывай, Калуга!

– И ты, старая!

– Меня Яной звать.

Калуга отступил на шаг, оглядел ее с ног до головы, хмыкнул. Они разошлись в разные стороны, и ни один не оглянулся до тех пор, пока еще можно было, бросив взгляд через плечо, увидеть спину другого. Яна жевала размякший шоколад и думала, что до смерти устала быть одиночкой. Нужно пристроиться с кем-то в компании. С кем-то нормальным, вроде Калуги. Но только не с ним, нет. С кем-то, кто не будет разбрасываться деньгами.

Вячеслав Шалыгин

Стая

Загоняет жертву стая, но добивает всегда вожак – таков закон. И лучшие куски достаются вожаку и его самке. Так было всегда, так случилось и на этот раз. Лес шепнул вожаку, что неподалеку прячется раненый кабан, и лидер стаи без труда вывел товарищей на ослабевшего подранка. Пока вожак брал свое, самка следила, чтобы никто не подкрался к волку сзади и не попытался оспорить его право на лучший кусок. Насытившись, вожак уступил место подруге и на всякий случай оскалился. Запах и вид капающей с клыков вожака крови раззадорили стаю, но страх перед огромным сильным самцом удерживал волков на месте, хотя все понимали, что в загнанном кабане достаточно мяса, чтобы накормить лишь половину стаи. Ситуация складывалась напряженная, опасение остаться без мяса могло пересилить страх перед вожаком, но пока волки лишь нарезали круги, не рискуя приближаться к месту пиршества.

Когда подруга наелась, вожак сделал полшага назад и на останки кабана набросилась вся стая. Утробное рычание, чавканье и звуки разрываемой плоти то и дело разбавлялись звуками коротких схваток за сочный кусок. Вожак какое-то время наблюдал за стаей, но затем потерял интерес к происходящему. Даже он сам был еще голоден. Вся стая не утолит голод и на четверть. Требовалось срочно найти новую жертву. Но где?

Ночной Лес больше не давал подсказок. Поблизости не было больных животных. Все, что мог предложить Лес, – дальний путь в поисках новых жертв. Но куда было двигаться? В чащу? Там промышляли еще две стаи. Для захвата их территории пока не пришло время. Следовало подготовиться, расширить свою стаю и заключить союз с одной из чужих стай против другой.

Прямо сейчас оставался один вариант – уйти на открытую местность. Там жили двуногие существа, по вкусу ничуть не хуже кабанов. Правда, они были особо опасны, поскольку умели убивать на расстоянии. Нет, если они ходили по одному, по два, взять их было реально, пусть и несколько волков будут убиты. Но по ночам люди не бродили. Обычно не бродили.

Лес вдруг зашелестел, ближайшие заросли плавно качнулись, и до нюха вожака донеслись запахи. Он учуял людей. Они шли где-то вдалеке, до них было очень много прыжков, но добыча стоила усилий. Два человека – это, считай, еще один кабан. Стая насытится. А если кто-то и погибнет, не страшно. Другим достанется больше человеческого мяса.

Вожак призывно зарычал и, не дожидаясь реакции стаи, нырнул в заросли. Едва он выбрался на открытую местность, его догнала вся стая. Теперь запах людей улавливали все, и вожаку не пришлось ничего пояснять. Он лишь притормозил, показывая, что брать добычу намерен там, где она не сумеет сориентироваться, а значит, и оказать серьезное сопротивление, – в полосе тумана, который медленно поднимался над болотом неподалеку от ближайшей к Лесу реки…

…Старший скаут-разведчик Артем Чернов не помнил, каким был нормальный лес. Редкие светлые перелески на жилой территории давали только приблизительное представление об этом. Судить по ним о настоящем бескрайнем зеленом море было все равно что делать выводы о канувшей в прошлое цивилизации по деревне Черновка и горстке ее жителей, уцелевших после Пандемии. Но других вариантов просто не осталось. Аномальный Лес, что превратил мир в сложный лабиринт, надежно изолировав проходы, тупики и редкие более-менее просторные площадки, где могли обитать люди, вовсе не подходил для сравнения. Слово осталось прежним, разве что писалось теперь с большой буквы, но суть поменялась принципиально. Поглотивший почти весь мир Лес-мутант имел только одно сходство с прежними рощами и борами, чащобами и урочищами – цвет листвы. Зеленый ад, в котором каждая травинка, ветка, каждый кустик, каждое насекомое и животное стали смертельно опасными для человека, – вот во что превратился Лес. Даже вода в нем была теперь мертвой, а воздух стал ядовитым, насыщенным опасными бактериями и пыльцой. А еще этот гигантский, зеленый, состоящий из миллиардов организмов мутант теперь имел разум. Артем был убежден в этом. Разум у Леса был чуждый, извращенный, пользующийся недоступной человеку логикой, но понятный в одном – он был враждебен. Даже для тех, кто пытался найти с ним контакт и ради этого подчинялся его воле.