последний раз я носила его в шестнадцать лет, на своём дебютном балу, и с тех пор уже забыла, насколько он ужасен. Ну ничего, последний — принц Базили, с ним, я надеюсь, проблем не будет.
Я оказалась права: принц Вероник, такой же изящный, как и на прошедшем балу, долго и страстно говорил о картинах, театре и особенно — поэзии.
Когда речь зашла о чести, он ещё больше оживился, сверкнул очаровательной улыбкой и воодушевлённости произнёс:
— Честь как репутация дорога дворянам, и своим поведением они всячески её поддерживают и внимательно следят за слухами на свой счет. Но высшее проявление чести — и это демонстрируют современные постановки — именно в том, чтобы эту честь отринуть для благого дела, но именно так, чтобы само отречение придворные воспела как великий подвиг. Если же они посчитают, что причина была недостойна того, чтобы поступиться честью, аристократа ждет падение в пучину одиночества. Здесь идеал — ваша история, герцог Наварро, — Вероник, не вставая, поклонился Армандо, выражая признательность, а наш «экзаменатор» заметно напрягся. — Пока я добирался до замка, часто слышал о том, как вы, прострелив противнику ногу на дуэли, потом склонились над побеждённым, чтобы выслушать обращённые к вам слова, не унижая собеседника тем, что вы стоит выше.
Интересно! Я бросила короткий взгляд на Наварро, он улыбнулся вежливо, но так холодно, что у меня кровь на миг застыла в жилах. Я слышала об этой истории, но не знала, кто её главный герой.
Армандо
Пришлось приложить усилия, чтобы не послать засранца к демонам. Почему-то каждый раз, когда мне припоминали ту историю, появлялось какое-то мерзкое чувство неправильности происходящего. Я лишь поступил по-человечески, но придворные истолковали всё иначе.
— Благодарю, Ваше Высочество, — будь моя воля, сказал бы это таким тоном, что у сопляка пропало бы всякое желание со мной разговаривать. Но нельзя, он всё же отпрыск Короля.
— О, что вы, герцог Наварро! Для меня большая честь иметь знакомство с человеком, который своим безупречным поведением сумел искупить грехи своих предков.
И этот отпрыск явно не понял, что сейчас ему следовало бы замолчать. На миг мне показалось, что скрежет моих зубов услышали все вокруг, но судя по удивленной улыбке принцессы, лишь показалось.
— Делаю всё, что в моих силах, — я постарался улыбнуться дружелюбно, хоть не уверен, что получилось. Когда речь заходила о моих предках, к которым я фактически не имею отношения, скрывать раздражение становилось слишком трудно.
Я собирался задать Его Высочеству ещё пару каверзных вопросов, чтобы потянуть время, но в открытом дверном проёме заметил Эрика. Мальчишка слонялся из угла в угол с пустым выражением на полудетском лице. Заметив меня, он быстро подмигнул и вернулся к своему бессмысленному занятию. Что ж, значит, от общества принца можно избавляться.
Я взглянул на принцессу, передавая ей инициативу, и она легко вспорхнула с дивана, будто давно этого ждала. И я, и Вероник поднялись вслед за ней.
— Вы поразили меня своими познаниями, принц Вероник, — глядя на мягкую улыбку принцессы, можно было подумать, что-то она благоволит именно этому кавалеру, но стоило увидеть холодные, расчетливые глаза, как эта иллюзия рассеивалась.
Когда Его Высочество, раза три поклонившись принцессе, наконец удалился, мне показалось, воздух в комнате стал свежее. Или на меня не давил груз чужого одобрения. Я собирался как можно быстрее сбежать от пресных любезностей с Лучианой и заняться делами, но прежде, чем успел откланяться, она как бы невзначай, спросила:
— Скажите, герцог, что вы сами думаете о чести? — принцесса подошла к окну, которое подбежавший паж поспешил распахнуть еще шире, и устремила спокойный взгляд куда-то в глубины сада, который мы так и не успели привести в надлежащий вид.
— В какой-то мере я согласен с Бранном. Тот факт, что зачастую наша честь, наша репутация зависит не от нас, а от злых языков или чужих поступков, несколько… раздражает, — признался я.
Плести кружева в стиле Вероника смысла нет, ведь Лучиана уже наверняка заметила, что эта тема задевает меня. Иначе бы и спрашивать ни о чем не стала. Нежели ей так нравится злить меня? Если бы я вёл себя сдержаннее, глупых расспросов можно было бы избежать. Но что сделано, то сделано.
Принцесса едва заметно нахмурилась, между её бровей появилась ямочка — придающая Лучиане вид скорее милый, чем грозный. Обычно в разговорах и она остаётся спокойной, но похоже, и для неё тема чести очень значима.
— Ваша позиция — это результат ваших размышлений и убеждений или попытка оправдать своё происхождение?
От такой бестактности я на миг задохнулся. Да как она смеет?! Плевать, что принцесса, но ведь должна же она уважать подданных? Судя по её лёгкой полуулыбке, сама она вопросом довольна.
— Позволю себе напомнить, что и во мне течёт королевская кровь. Я хоть и дальний, но всё же ваш родственник, Ваше Высочество, и ничего, кроме гордости, по поводу своей родословной не испытываю, — тихо ответил я.
Солгал. Вернее, сказал полуправду. Принцесса прищурилась — явно это поняла. Но продолжить этот спор для неё — значит поставить под сомнение честь всего королевского рода. Я рассчитывал, что она на это не решится, и оказался прав: Её Высочество улыбнулась и едва заметно кивнула мне, как бы признавая своё поражение. Один — один. Конечно, если считать ту детскую пикировку из-за картины в комнате.
— А вы, принцесса, согласны с Вероником, я полагаю? — чтобы сгладить острый угол, спросил я.
Она кивнула, на светлую кожу упала тень, и только сейчас я заметил, насколько Лучиана бледна.
Ей, должно быть, сейчас очень плохо, но даже я почти не заметил этого. Жуткая выдержка, однако.
— Я убеждена, что добродетельный человек никогда не уронит свою репутацию и не позволит сделать этого другому, — тон принцессы не терпел возражений, и я не стал спорить.
Молча проводил Лучиану взглядом, а когда она вместе с фрейлинами скрылась в глубинах дворцовых коридоров, опустился в одно из кресел.
И почему я раньше не присматривался к принцессе? Всегда знал о ней только то, что она существует, и то, что её надо как можно выгоднее выдать замуж. Мысль о том, что она с её умом может стать самостоятельной политической фигурой, мне даже в голову не приходила. Впрочем, если это и случится, то лет через десять: пока что она для такого слишком наивна.
— Господин Наварро, — Эрик подбежал ко мне, как только слуги разошлись.
— Что узнал? — усталость тут же отступила, когда я увидел озадаченный взгляд юного шпиона.
— Все слуги Вероника как