Зарубежные пайки, признаюсь, не пробовал. Но известно, что они не ограничивают своих бойцов в добывании мяса. А у нас — нельзя.
На учениях я никогда не ходил в армейских спецназовских ботинках. Ботинки первого образца хорошо держали удар, но это гири на ногах. Так что сами покупали кроссовки, зимой — лыжные ботинки, шили чехлы до колена, носили шерстяные спорткостюмы.
Словом, во многом рассчитывали на собственные силы...»
И действительно, стрельбище соорудили своими руками, вырубили лес, поставили подъемники для мишеней. Правда, до мишеней тяжело было добраться: пни, канавы. Но ничего, добирались. Своего рода «полоса препятствий».
Сами смастерили лингафонный кабинет для изучения иностранных языков.
Грустно все это. Хотелось бы, конечно, как в цивилизованных странах — тир, оборудованный по последнему слову техники, языковые кабинеты по последнему слову науки. Но уж как было, так было.
С зарплатой дело обстояло примерно так же. Мне почему-то по наивности казалось, что боец специального подразделения должен получать не меньше, чем, к примеру, сотрудник Первого главного управления. Увы, как поведал мне бывший командир «Вымпела» контр-адмирал Владимир Александрович Хмелев, только в 90-х годах его подопечным денежное довольствие подняли до среднего уровня ПГУ.
И тем не менее подразделение жило, обучалось, совершенствовалось. Наперекор всем трудностям. Складывался боеспособный, крепкий коллектив. Встречаясь со вчерашними бойцами «Вымпела», которые сумели найти себя в сегодняшней жизни, не перестаю удивляться: какой мощный интеллектуальный и боевой потенциал был собран в единый кулак! Какое уникальное подразделение было выращено.
ЛЕСНЫЕ ЛЮДИ
В тот день деда Михая ждало страшное потрясение. В его родном лесу, в котором он вырос и состарился, у черта на куличках, в двадцати верстах от ближайшей деревушки, где никогда не обитало ни единой живой души, кроме него самого да верного пса, дед встретил... Он даже затруднялся твердо определить для себя, кого встретил.
Поначалу старому партизану померещилось, что на него вышли... немцы. Да, да, фашисты, те самые каратели. Правда, через минуту-другую дед сообразил, что оплошал с перепугу: какие каратели, на дворе-то, слава богу, восемьдесят пятый, а не сорок второй.
Пригляделся дед Михай, на фуражках вроде звезды, тельняшки на груди. Но бородатые, в пятнистой, непонятной форме и с автоматами наперевес. А когда впереди идущий спросил: «Ты что здесь делаешь, дед?», а другой зашел сзади и отрезал пути отхода, Михай понял: это банда.
Верный пес, который и волка-то не боялся, прижался к сапогам. Ружье чуть не выпало из рук.
Михай попрощался с жизнью: убьют ведь, зачем им свидетель. Однако «бандиты» убивать не стали. Заговорили с ним о чем-то.
В первые минуты дед не мог взять в толк: о чем они бормочут? Вроде слышит слова, а понять не может. О какой-то банде говорят. Матерые преступники бежали из лагеря, и эти, с автоматами, вроде как ищут их.
Михай молчал, как немой, а когда его спросили, не видел ли он бандитов, дед едва выдавил, не разобрав собственного голоса: «У-у-у не... а» На этом все и закончилось.
Люди с автоматами исчезли, как и появились, а дед рванул домой. Он запомнил одно, ясно и твердо: никому ни слова о том, что видел в лесу.
Не знаю, рассказал ли дед Михай кому-нибудь о необычной встрече или молчит до сих пор, но в «Вымпеле» нередко с улыбкой вспоминают этот случай. Лесными людьми, напугавшими деда, были, конечно же, они, бойцы разведывательно-диверсионного подразделения.
Темп набирали девяностые годы. Учения катились одно за другим. Вот как о тех временах вспоминает бывший сотрудник «Вымпела» Валерий Киселев:
«Учения шли полосой. Выбрасывается группа, переходим условную линию границы. Движемся только ночью, по несколько суток. За плечами — сотни километров.
Идем нехожеными тропами, где нет ни души, ни единого человека. Ибо любой человек — наш противник.
Двигаемся по азимуту, выходим в точку. Находим груз и с ним в обратную дорогу.
Были иные учения. Линия госграницы. Ее охраняют десантники. Мы должны просочиться и выйти в район.
Или из Тулы — выдвижение в Москву пешком, разумеется, с выполнением диверсионных мероприятий.
Учения, учения... Зимой, осенью, весной. Мы — болотные люди».
Теперь, с годами, оглядываясь назад, командиры и бойцы «Вымпела» по-разному оценивают тот «болотный» период их жизни. Некоторые считают, что действиям с «позиций леса» уделялось неправомерно большое внимание. Главный аргумент в этом споре: «Вымпел» готовился как разведывательно-диверсионное подразделение к работе за рубежом. А много ли этаких непроходимых лесов, подобно нашим, в Европе? Нет, конечно.
Однако просто рассуждать и спорить об этом сегодня, но полтора десятка лет назад все было иначе. По существу, те, кто создавал «Вымпел», начинали с нуля. Где-то далеко в истории оставался опыт ОМСБОНа. Но из него не много-то и возьмешь.
Хотя, как мне кажется, «лесное направление» в подготовке «Вымпела» в первые годы объясняется именно наличием богатого опыта диверсионной деятельности партизан в годы войны. Этот опыт был всегда под рукой — в методической и специальной литературе. Да и некоторые непосредственные участники партизанского движения еще здравствовали и передавали опыт молодежи.
Правда, за плечами многих бойцов «Вымпела» был уже Афганистан и осознание необходимости освоения горной подготовки.
На эти годы приходятся и первые выезды будущих «горников» «Вымпела» в Кировакан, в альпинистский армейский центр. Так что вполне правомерно считать: параллельно с лесом шло освоение гор.
Однако основное внимание уделялось все-таки отработке действий разведывательно-диверсионных групп с позиций леса. Ведь по большому счету, трудно представить диверсанта, не умеющего «работать» в лесу. Лес дает бесценный опыт, применимый в различных ситуациях такой сугубо специфической деятельности, как разведка и диверсия.
Представим себе на минуту — группе, как это было в ходе учений на территории Калининской области в 1984 году, поставлена задача — подготовить базу для приема диверсионного подразделения примерно в сто штыков. Для человека непосвященного подобное задание звучит весьма буднично — базу так базу. Но что означает секретная база в глубине лесного массива?
А это означает, что должен быть построен подземный блиндаж или на профессиональном языке разведчиков «схрон», в котором смогут жить, готовиться и уходить на задание диверсионные группы. Главное требование к нему — скрытность. Пройдет посторонний в метре от «схрона» и не заметит. Но как это сделать в реальности?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});