- А что нам это даст? – поинтересовалась Зоя Леонидовна.
- Нет! – прорычала Даша.
- Не гони волну, Дашенька. Света, а ты по-людски объясни, зачем нам лишние телодвижения? Девочка и так страху натерпелась. Смотрела в телевизоре, что у них творится? Стреляют со всех сторон. Сама понимаешь, не от хорошей жизни в наши края родители спровадили. Глянь, в трауре вся по самые косы.
Светлана покачала головой и выдала еще один бланк.
- Заполняйте тогда. Пока льгот немного. Возможность поступить в институт на бюджет и упрощенный порядок получения разрешения на временное проживание. Поверьте, жизнь это упростит в разы. И с трудоустройством, и с получением гражданства. Нам только вчера по внутренней почте распоряжение скинули.
Даша прикусила губу. «Нет! - кричало все ее естество. - Я не беженец, я не хочу гражданство, я домой хочу к маме и папе!» Но тонким, еще неокрепшим голосом противился разум: «Не будь ребенком. От твоего отрицания суть вещей не изменится. Ты сбежала от войны и теперь тебе надо доучиться. Встать на ноги. Иначе другие так и будут распоряжаться твоей жизнью».
- Смотрите, на миграционный учет я вас поставила. Как статус беженца присвоят, позвоню, придете разрешение на временное проживание оформлять.
- Света, спасибо! Камень с души сняла, остался только в почках! - Зоя Леонидовна достала из сумки шоколадку, на обратной стороне которой была прилеплена тысячная купюра. Специалист этот жест доброй воли заметила и искренне обрадовалась.
- Ой, Зоя Леонидовна, спасибо, чай вечером попью!
По дороге домой молчали. Тетка с расспросами не лезла. Даша соображала, как жить дальше. Нужно найти институт и подать документы в магистратуру, устроиться работать и съехать в кратчайшие сроки. Общаться больше необходимого с родственницей не хотелось. Пары часов хватило понять – общий язык им не найти, даже пытаться не стоит, только нервы друг другу вытреплют. Поэтому тем же вечером Дарья купила местную сим-карту. Позвонила родителям, сухо отчиталась, что доехала и у нее все хорошо. Говорить дольше необходимого минимума не хотелось. Обмениваться ничего не значащими фразами и слушать неловкое молчание тем более. Чувство, что ее бросили ради собственного спокойствия, зудело огромной зеленой мухой. Отмахнуться от него оказалось не так-то просто.
После разговора с родителями Даша долго вертела телефон в руках, собираясь с духом. Потом все же написала Захару: «Я доехала, у меня все хорошо».
Пусть это слабость, пусть девушка не должна навязываться, но она не могла взять и так просто перечеркнуть три года отношений.
Ответом была тишина.
«Может, занят или с телефоном что случилось?» - Верить в то, что ее сознательно игнорируют, не хотелось. Подождав некоторое время, она полезла в сеть искать институты.
***
Ранним утром следующего дня Даша сидела на крохотной кухне и вливала в себя кислый растворимый кофе. Хозяйка квартиры еще спала, а распоряжаться кухней в ее отсутствие было невежливо. Настроение, и без того не радужное в последние дни, находилось ниже горизонта. В этом чудном городишке имелся только один институт – педагогический. Даше с ее ветеринарным образованием делать там было нечего. Ближайшая подходящая кафедра находилась в соседнем городе. Два часа езды, ничего критичного, кроме одного НО - нужная магистратура только платная. Притом настолько платная, что помочь сможет лишь проданная почка. Оставался только один выход – устраиваться в ветеринарную клинику средним медицинским персоналом, получать копейки и ждать, когда появится возможность вернуться домой.
- Чем тут так гадко пахнет? – раздалось за спиной, и Даша вздрогнула от неожиданности. - А это ты, деточка. Сиди, сиди.
Зоя Леонидовна просочилась на кухню и стала колдовать с туркой.
- Если по утрам пить дрянь вместо приличного кофе, то лицо станет похожим на тухес.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, и, кстати, доброе утро.
- Кому доброе, а кто - встал ни свет ни заря. Я говорю, чего недовольная с утра пораньше?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Даша устало потерла лицо руками. Делиться с посторонним человеком своими проблемами не хотелось. Слушать аханье в ответ - тем более. Но яд требовал выхода. Хотелось съязвить на тему идеального родительского плана и грохота, с которым он развалился. «Выучилась в магистратуре, как же».
- В вашем городе нет факультета ветеринарии, - сказала она, даже не скрывая желчи в голосе. - А в соседнем - только коммерция. Поэтому вместо учебы ждет меня должность медсестры в местной захудалой клинике. Так что подкинули вам, тетя Зоя, бедную родственницу.
Зоя Леонидовна хмыкнула, забрала у Даши ее кружку, выплеснула растворимый кофе в раковину и налила ароматный, из турки. Сверху положила шарик мороженого. Рядом поставила тарелку с сыром и молочной колбасой.
- Как говорил мой покойный отец (пусть родственники поплотнее утопчут землю на его могиле): все дурные мысли от живота. Ешь. Знаю я, что в округе нет нужного института. Еще когда твои родители весной звонили, выяснила все. Да ты брови на лоб не кидай, много ума на спросить не требуется.
- И тем не менее вы согласились меня принять? – Даша ошарашенно смотрела на родственницу.
- А я твоему отцу не хвост собачий, а тетка родная. Он, кстати, единственный, кто со мной связь поддерживал после того, как я лыжи навострила БАМ строить. Потому слушай сюда: я плохого не посоветую. Останешься здесь - я тебе помогу, чем смогу, но на этом городе свет клином не сошелся. Сутки на поезде хоть в одну, хоть в другую сторону - есть жизнь, что бы там наше правительство ни говорило. Вот ты и возьми да посмотри местные институты. Направь бумаги. Сейчас даже на марки тратиться не надо – все в телефоне. Получишь документы от паспортистки да ответы из магистратур своих и решишь, где учиться хочешь. Туда и езжай. Нечего молодой лягушке со старой жабой жить, когда комаров полное озеро.
У Даши чуть кофе носом не пошел от таких аллегорий, но, с другой стороны, тетка, похоже, была права, да и что она теряет по большому счету?
Следующие несколько дней прошли под флагом поиска магистратуры. Как обычно, получив конкретную цель, Дарья гребла в ее сторону, не жалея себя. Через неделю позвонили из отдела миграции и сообщили о присвоении статуса беженца. Еще через пару дней пришло письмо из аграрной академии, в котором уведомляли о наличии специальных бюджетных мест, просили прислать нотариально заверенные копии документов и приезжать на собеседование.
Впервые за последний месяц Даша была вне себя от радости. Получилось! Все получилось! Подумаешь - почти сутки дороги, зато она будет учиться на бюджете, ей даже стипендию обещают.
Не прошло и трех недель после приезда к тетке, как Дарья вновь садилась в поезд. Однако ощущения были совершенно иные. Прощание с родственницей вышло куда более теплое, чем встреча.
- Чуть что не так, лыжи ко мне, поняла?
Даша улыбнулась и обняла женщину.
- Поняла. Спасибо.
В этот раз дорога радовала. Целый день Дарья не отлипала от окна, пожирала взглядом бескрайние таежные просторы. Ненужный, отключенный телефон лежал в рюкзаке, поэтому сообщение от Захара пришло лишь на следующий день.
Глава 6, в которой рассказывается о том, как легко разрушить семью
Интересно, каково это оказываться правой? По молодости, пожалуй, осознание собственной значимости греет душу. Одно только «А я говорила» чего стоит. Потом, с возрастом, становится ясно – толку-то от того, что оказался прав, мало. Собака лает - ветер носит. Говори - не говори, пока кирпич понимания человеку на голову не упадет, мозги не прояснятся. Так стоит ли лишний раз мировой эфир сотрясать? Но тут вылезает другая проблема. Каково это видеть ниточки связей, понимать, к чему они приведут, и молчать. Есть ли такое право? Наверное, да, но потом как с этим жить? Понимать, что мог помочь, предупредить, подсказать, и не сделал этого. Поэтому к восьмидесяти годам Сталина Владимировна нашла золотую середину: родственникам говорить все, как есть, а дальше пусть сами думают, что с этим «как есть» делать.