Воевода, устыдившись, как бы гость не посчитал его трусом, сам взялся за дело.
– Ты что? Мутишь хлопов?.. Сказывай, что поешь?..
– Старые песни, ясновельможный пан, – спокойно ответил Андрон. – Еще отец мой их певал, а он, кажись, от деда выучился. Что люди те песни слушать любят, в том моей вины нет.
– Вот ты какая птица! – сказал воевода. – А знаешь ли ты, что я с тобой могу сделать?..
– А что можешь ты сделать? – улыбнулся певец. – В темницу посадишь, так мне и на воле света не видно. Казнить велишь, – я всякий день от бога смерти жду. Я помру, другой мои песни запоет…
– О, лайдак! – взвизгнул пан Станислав и, схватив со стола тяжелый серебряный кубок, метнул его в старика.
Андрон покачнулся и осел на ковер. Воевода, захрипев, рванул на себе ворот.
– Псам!.. Поганым псам киньте! – кричал, задыхаясь, пан Станислав.
Испуганные слуги жались к стенам. Они хорошо знали припадки бешеной ярости воеводы и боялись оставаться с ним в такие минуты.
Глебович рвал на себе одежды, хрипел и брызгал слюной. Забржзинский схватил его за плечи и пытался удержать бьющееся в судорогах тело.
– То напрасно, друже. Напрасно!
Но воевода уже ничего не слыхал. Вид его был страшен. Рот кривился в гримасе, глаза закатились, руки рвали и крушили все, что ни попадалось. Забржзинский отскочил в сторону. Скоморохи в ужасе разбежались. Слуги поспешно вытащили Андрона из зала…
Во дворе замка старый рыбак Ефим и его сын, привезшие воеводе чудо-сома, видели, как сбросили со ступеней тело певца.
Старый рыбак перекрестился и, сказав сыну: «Выезжай со двора, а я зараз», подошел к толпившимся возле Андрона дворовым людям.
Глава III
Прошло уже много времени, а Георгий и Янка все еще плутали по узким темным извилинам подземелья. Мальчик был утомлен, и Георгию приходилось то и дело останавливаться для отдыха. Бесконечные, неизвестно куда идущие коридоры, темнота, таинственные шорохи, внезапно возникавшие то впереди, то позади, начинали пугать его.
Мальчик судорожно уцепился за руку своего спасителя. Казалось, еще немного, и он свалится.
– Давай-ка присядем, – предложил Георгий.
– Давай, – еле слышно проговорил Янка и сел.
Георгий опустился рядом.
– Не тужи, Янка. Теперь уж недолго. Здесь где-то близко улица… люди…
– Надо покричать, чтобы люди услышали, – сказал Янка и, собрав последние силы, крикнул: – Люди добрые-э-э!
Расколотый подземным лабиринтом крик отдался под низким сводом гулким эхом.
– Помогите-э-э! – надрывался Янка.
Георгий почувствовал, что ужас, все больше и больше охватывающий мальчика, передается и ему.
– Люди добрые-э-э!
– Тихо, Янка! Замолчи!
– Помогите-э-э!
Георгий зажал ему рот. Отчаянным рывком Янка вдруг выскользнул и бросился в глубину коридора. Георгий успел догнать его и схватить за плечи.
– Свет! – крикнул Янка. – Гляди, свет!
И точно: из-за угла коридора показался слабый отблеск. От неожиданности Георгий выпустил Янку.
– Свет! – шепотом повторил мальчик. И, засмеявшись, он вытянул руки, как лунатик, и пошел вперед.
Георгий шел рядом.
– Видишь, – сказал он радостно. – Я же говорил, что теперь скоро.
Они не знали, как долго проблуждали по подземным ходам, какое время дня было сейчас и что происходило там, наверху, на просторной солнечной земле. Они видели свет и знали, что это их спасение. Свет приближался, постепенно усиливаясь. Георгий и Янка вошли в широкий, полуовальный колодец.
Дальше идти было некуда. Вверху колодца, под самыми сводами, различалось небольшое отверстие, через которое проникал слабый луч. Здесь когда-то была дверь, теперь заложенная толстыми короткими бревнами и замурованная цементом. Неизвестно зачем верх двери был оставлен открытым, может быть, как отдушина. Цепляясь за выступы стены, упираясь ногами, Георгий дотянулся до бревен и схватился за край отдушины. Отверстие над дверью было достаточно велико, чтобы в него мог пролезть человек. Георгий просунул голову и осмотрелся. Потом полез в отдушину и скрылся.
– Дяденька! – в ужасе закричал оставшийся внизу Янка.
– Тут я, – слабо отозвался Георгий, и из отверстия к Янке просунулась длинная доска. – Держи доску! – командовал невидимый Георгий. – Прислони к стене и лезь.
Янка быстро взобрался по доске.
– Ого, ловко! Ты, верно, ни одному сторожу не попадался, когда за яблоками лазил, – пошутил Георгий, помогая мальчику пролезть.
– Не, – серьезно ответил Янка. – Я по деревам лазил… Мы лыки драли…
– Молодец! Прыгай ко мне!
Теперь беглецы оказались в просторном помещении. Вокруг поднимались каменные стены. Высокий потолок сбегался к середине, образуя небольшой купол, в центре которого находилось закрытое решеткой окно. Такие окна, вделанные в землю, часто можно было видеть возле церковной ограды или у фундамента старинного храма. Сквозь окно пробивался свет.
Первое, что они увидели, был стол, освещенный падающим с потолка лучом. Стол был большой, четырехугольный, покрытый парчой. На столе виднелась груда тускло поблескивающих предметов.
Держась за руки, Георгий и Янка медленно подошли к столу. Перед ними лежали в беспорядке дорогие кубки, лампады, ризы икон, подсвечники, снятые с древков хоругви. Вся эта утварь давно уже не употреблялась. Многие вещи покрылись слоем пыли, но были и чистые, видимо недавно привнесенные.
– Клад нашли, – прошептал Янка. – Ей-богу, клад!
– Тихо, Янка! – строго сказал Георгий. – Тут, видно, церковь…
По рассказам попа Матвея Георгий знал, что с давних времен под православными храмами строились потайные залы и коридоры, чтобы в злой час вражьих набегов прятать в них людей и ценное имущество.
Как бы в подтверждение его догадки сверху донесся звук церковного колокола. Георгий поднял глаза к окну и увидел, что свет окрасился розовым оттенком. По-видимому, звонили к вечерне.
Георгий не ошибся. Помещение, в котором оказались беглецы, было склепом церкви Параскевы. Подземный ход чуть ли не через весь город связывал его с храмом Софии. Когда-то в этих пещерах ютились схимники, охранявшие тайные ходы и молельни. Теперь подземные коридоры частью обрушились, частью были забиты или засыпаны камнями во избежание обвалов. А те, что уцелели, вряд ли были известны многим. Да и надобности в них, казалось, больше не было.
Коридор, по которому пробрались Георгий и Янка из садового лаза в церковный склеп, был лишь небольшой ветвью подземного лабиринта, соединявшего катакомбы двух старых церквей.
Что было теперь в этом склепе? Почему хранилась здесь дорогая церковная утварь? Зачем приносят ее сюда люди? Георгий не мог понять. Всматриваясь в окружающие предметы, он думал о том, как выбраться из склепа наверх. Должна же быть здесь дверь. Но сможет ли он ее открыть и куда она его приведет?
Медленно продвигаясь вдоль стены, Георгий заглядывал в темные углы, отодвинул части разобранного аналоя. Двери не было. Сумерки быстро сгущались. Вдруг где-то рядом заговорили люди.
Георгий затаил дыхание. Шаги и голоса доносились со стороны большого, прислоненного к стене киота. В щелях киота мелькнул свет. Голоса слышались все отчетливей…
– Янка! Янка! Чуешь?
– Что, что?.. – быстро проговорил мальчик, увлеченный разглядыванием церковной утвари.
– Люди!..
– Ага!
Оба бросились к киоту и замерли…
Теперь ясно и четко раздался негромкий голос:
– Упокой, господи, душу усопшего раба твоего…
Янка дрожал так, что слышно было, как стучали его зубы. Но к Георгию вернулась решительность. Обойдя киот, он увидел небольшую нишу, завешенную темным пологом. Георгий шагнул вперед и приподнял занавес.
Посреди маленькой кельи на грубо сколоченном столе лежал покойник. Восковая свеча освещала его. Человек в черной рясе сидел спиной к Георгию, у ног мертвого старика.
– Сокроешь лицо твое – смущаются. Возьмешь от них дух – умирают… в прах свой возвращаются… – читал человек монотонным голосом чуть нараспев.
Запах ладана и печальные слова напоминали Георгию смерть отца и особенный сумеречный свет, окутавший дом в день панихиды.
– Пошлешь дух твой – созидаются и обновляют лицо земли…
Лицо покойника показалось знакомым Георгию. Он осторожно шагнул вперед. Перед ним лежал дед Андрон.
Чтец оглянулся на Георгия и, словно ожидая увидеть его здесь, продолжал читать. Лицо мертвого певца было строгим и величественным. Легкие, скользящие тени от дрожащего пламени свечи проходили по лицу старца, как проходят облака по чистому небу.
Как он попал сюда?.. Что будет, если его увидит Янка?.. Нужно увести мальчика, прежде чем он узнает деда… Но Георгий не мог двинуться.
Он слышал, как кто-то прошел мимо него. Георгий повернул голову. Знакомый горбун уводил Янку, ласково поглаживая по голове и загораживая собой от покойника. Оба маленькие, они поднялись по ступенькам мимо стоявших, смутно различимых во мгле людей.